Чтобы не выдать себя, я задумчиво уставилась на сложные и сверкающие одежды императора. Особенно мне понравилась его шапка – тот самый лепесток, который так забавно торчал у меня на макушке, у Его Величества оказался раз в десять длиннее, но отчего-то не колыхался, когда император качал головой.
– Эм… да, Ваше Величество, – наконец ответила я.
– Ну конечно, – император усмехнулся и кивнул на ступеньки у трона. – Садись, Ичи.
Поглядывая на слуг и почти невидимого за золотой ширмой Шуи, я медленно села у ног государя. В этот раз вроде бы никто странно на меня не посмотрел.
Император коснулся моего плеча носком сапога и приказал:
– Разбудишь меня, если усну. – И с зевком откинулся на спинку своего трона, напоминавшего золотой диван с резной деревянной спинкой. Неудобный даже на вид.
Я потерла виски и покосилась на императора, который закрыл глаза и, кажется, действительно готовился задремать. Интересно, если его сыну двадцать пять, то самому государю, наверное, за сорок?
Пока я гадала о возрасте «отца», в зал потянулись советники. Сидячих мест, кроме трона, тут не было, поэтому они просто выстраивались в две шеренги по всей длине комнаты и ждали. Каждого советника объявляли, когда он входил. Звучало примерно так: «Наместник провинции такой-то, главный над Императорским архивом, ранг такой-то!»
Все были в одинаковых черных одеждах. И каждый нес на голове такую же шапку, как у меня, только с лепестком поменьше. А во взглядах так и читалось: «Очнулся, мерзавец? Мы всем миром на твое покушение скидывались, когда ты уже сдохнешь?» Особенно выделялся седой мужик, чье имя я не запомнила, но представили его как канцлера – «ка́мпа́ку» на местном. Он стоял к трону ближе всех.
Когда все собрались, в зале повисла оглушающая тишина, в которой отчетливо послышался звонкий, как писк комара, императорский храп. Я задрала голову. Император дрых. Что ж, если он встает так же рано, как наследный принц, то я могу его понять.
– Приветствуем императора! – хором объявили советники. Три раза. Наверное, чтобы тот гарантированно проснулся.
Государь вздрогнул, продрал глаза и отмахнулся.
Видимо, это был сигнальный жест, потому что советники поприветствовали уже меня, правда, всего один раз. И пока я размышляла, нужно ли повторить императорский отмахивающийся жест, они выразили свою радость, что принц поправился и покушение сорвалось. Хотя их вид при этом совершенно ясно говорил об обратном.
Покушение, значит. После устроенного Шуи представления в купальне я уже ничему не удивлялась.
Снова наступила тишина, в которой опять раздалось отчетливое посапывание Его Величества.
А потом – по-прежнему хором – советники заявили:
– Выслушайте нашу просьбу, Ваше Величество!
– Прислушайтесь, государь!
– Ну? – пробормотал император, кажется, даже не просыпаясь.
Высказывать просьбу решил канцлер. Он откашлялся, дождался тишины и, пока император не успел снова заснуть, провозгласил:
– Мы просим найти Его Высочеству жену!
Пауза.
Я все утро задавалась вопросом: а не женат ли Его Высочество? Поэтому, услышав просьбу, сначала вздохнула с облегчением: значит, не женат. А потом напряглась.
Канцлер, почему-то победно глядя на меня, продолжил изливать свою мысль. Мол, принцу давно пора жениться, да и Великой империи не помешает какой-нибудь праздник. Так не устроить ли нам, господа, отбор невест? У всех советников есть дочери или племянницы нужного возраста. Вот пусть кто-то из них и родит императору внуков.
Два и два я сложила моментально: на принца покушаются, но он хотя бы наследник и император о нем печется – страну же надо кому-то оставить, чтобы смуты не было. А когда внук родится, так принц уже вроде как и не нужен. Регентом можно будет мать нового наследника назначить, если что, например дочь канцлера. Или племянницу.
Внимательно все выслушав и дождавшись, когда канцлер замолчал, я громко объявила:
– Не хочу жену.
Все дружно уставились на меня. Император еще и кулаком щеку подпер – дескать, давай, весели меня.
– Ваше Высочество, – снова откашлявшись, начал канцлер. – Мы все знаем… ваши… увлечения…
Да? Я не знаю. Ну-ка, продолжай! Я даже позу императора скопировала: мол, давай, удиви меня.
Канцлер изумленно поднял брови, они даже под шапкой с лепестком исчезли, но продолжил:
– Ваше Высочество, вы по-прежнему сможете содержать гарем, вы понимаете?
У меня есть гарем?
Не дождавшись моего ответа – я мысленно переваривала сообщение про гарем: что мне с этими девушками делать, спать? Да ладно! Этот задохлик-принц правда может? – канцлер продолжил:
– Ваше Высочество, мы надеемся, что на отборе вы встретите предназначенную вам судьбой девушку и наконец подарите императору внука!
Я собиралась ответить, что у меня, во-первых, сердце болит, а во-вторых, я не хочу жениться, хочу учиться. Может, дадите своему принцу-склеротику наставника? Я бы хоть разобралась, что тут происходит.
Но ничего сказать я не успела, потому что советники хором принялись упрашивать императора принять во внимание их волю.
– Я подумаю, – лениво откликнулся государь. Мне вдруг показалось, что подумает он явно не в мою пользу.
А после совета император позвал меня и канцлера к себе, так сказать, на рюмку чая.
– Ичи, представь, красивая девушка… Девушки… – протянул государь, лично наливая мне в чашку что-то прозрачное.
Я честно взяла чашку, неудобную, без ручки, поднесла к губам и сделала вид, что пью. Ни император, ни канцлер к еде пока не притронулись.
– Эти девушки станут твоими наложницами, присоединятся к твоему гарему. Разве не чудесно? – продолжал император. – Ты ведь жаловался недавно, что прежние двести девушек тебе надоели.
Я выронила чашку и закашлялась. И в этот момент канцлер на меня так и смотрел, дескать, ну? Уже подействовало?
Я перевела взгляд на императора, который тоже как-то нехорошо ко мне присматривался. Слишком внимательно.
– Плохо мне, сердце у меня болит, – попыталась я зайти с другого конца разговора. – Зачем мне жена? Я же не смогу… то есть…
Не сработало. Фразу они явно поняли как-то иначе.
– Так жена ваше сердце и излечит, Ваше Высочество! – раскатисто изрек канцлер и так зыркнул, что мне еще сильнее поплохело.
– Я пришлю к тебе лекаря, Ичи, с новыми настоями, – добавил император и вдруг подмигнул. – Я их сам варил. Ты будешь первым, кто их попробует!
Почему-то в голове возникла мысль, что я буду не только первым, но и последним, кто их попробует.
После чаепития, когда мы выходили из покоев императора, канцлер схватил меня за ворот и оттащил за ближайший угол, причем ни один из моих телохранителей даже не пикнул.
– Я тебя предупреждал, идиот, или нет? – прошипел старик, а я, обалдев, смотрела на него. – Если ты еще раз посмеешь высказаться мне поперек во время совета… – Канцлер не закончил, красноречиво сверкнув глазами, а потом добавил: – Ты женишься на моей дочери, сделаешь ей сына, а потом, будь добр, сдохни сам.
Вот так наследного принца здесь очень любят.
Стоило канцлеру уйти, как словно из-под земли вылез император. Зуб даю, он все видел.
– Ичи, как хорошо, что ты еще не ушел! Пойдем, я покажу тебе результат моего последнего опыта.
Я честно попыталась отвертеться:
– А-а-а… Н-но…
Думаю, предлог про невыключенный утюг тут бы не сработал, а другой я придумать не успела. Император схватил меня за руку и потащил через весь двор к очередному строению, теперь они все казались мне одинаковыми. Я очень быстро запуталась с направлением, но успела заметить, что вся моя свита осталась далеко позади.
– Государь?
– Ичи, хватит притворяться, – откликнулся император, отпустил меня и, отперев какую-то дверь, кивнул: – Заходи.
Я помялась на пороге, но все же вошла.
Внутри было душно и так темно, что мне пришлось долго моргать, чтобы глаза привыкли. А еще этот странный звук: судорожное дыхание, такое частое, такое… страшное…
– Нам нужно больше света, мой мальчик, – ласково произнес император, и в его руке словно сам по себе загорелся факел.
Дыхание стихло, будто кто-то невидимый попытался затаиться.
Я осмотрелась.
В центре комнаты на крестообразной перекладине висел голый мужчина с мешком на голове. Его била крупная дрожь. И выглядело жутко. Но не так жутко, как стало после того, как император снял с него мешок.
– Ну здравствуй, Ванъян. Ты ждал меня?
Незнакомец зажмурился. Думаю, он был не старше принца, может, даже младше, просто выглядел очень плохо: худой и избитый.
– П-пожалуйста… н-не н-надо… – прохрипел он.
– Не надо что, Ванъян? – вкрадчиво поинтересовался император и, улыбнувшись, нежно провел пальцем по щеке пленника. Тот дернулся. – Посмотри, кого я тебе привел. Я же обещал, если будешь хорошо себя вести, ты его увидишь. И я сдержал обещание. Ичи, подойди ближе.
Я так и стояла у двери, застыв на месте. Меня тоже трясло. Боже мой, что происходит?
Пленник поднял больной взгляд, и в нем ясно сверкнуло узнавание… А потом император вытащил из волос шпильку и вонзил ее острый край несчастному в мизинец.
Пленник душераздирающе завопил. Я испуганно прижала ладони ко рту, хотя очень хотелось к ушам, потому что незнакомец прокричал:
– Бра-а-ат, помоги! Помоги-и-и мне-е-е!
Не выдержав этих пыток, я тоже вскрикнула:
– Да прекратите же!
Император остановился и с улыбкой посмотрел на меня:
– Да, Ичи?
– Зачем?! Зачем вы это делаете, он же ваш сын!
А как иначе? Этот пленник же назвал принца – меня – братом.
– Сын? – изумленно выдохнул государь, перевел взгляд на рыдающего пленника и хмыкнул. – Значит, я не ошибся… Ты действительно ничего не помнишь? Ну вот, Ванъян, Ичи забыл тебя. Ты теперь один, совсем один.
Пленник зарыдал в голос, громко и отчаянно. Император отбросил окровавленную шпильку, схватил меня за руку и буквально выволок из комнаты. Уже снаружи, глядя, как я пытаюсь отдышаться, он с усмешкой заметил: