– Ты рехнулся, – объявил наконец император, и голос его зазвенел от гнева. – Надеюсь, месяц Удаления в монастыре тебя обязательно вылечит.
Меня словно плетью огрели. Какого черта?! Как он смеет – после всего, после всех смертей, после… Ну уж нет, хватит с меня!
Дыбы я раньше боялась? Пыток? Темницы? Покорностью и послушанием я всего лишь зарабатывала отсрочку. Этот псих рано или поздно меня все равно продаст, а перед смертью ненавистного принца, сына тирана, его враги меня точно как-нибудь изощренно поломают. Так зачем терпеть все это сейчас?
Изумительное чувство! У меня словно крылья за спиной выросли. Да вашу мать, это вы у меня попляшете! И ты, государь, будешь первым.
Поэтому я снова его перебила, сначала смехом, а затем издевкой:
– В монастырь, государь? Да пожалуйста. Но мы же оба знаем, что, во-первых, у вас нет на это времени, отбор вы и так затянули. А во-вторых… Да посылайте! – И, повысив голос, объявила: – Вы же все равно меня убьете, Ваше Величество. Зачем тянуть? Может, стоит сделать это сразу, сейчас? Ах да, вы же сейчас не можете. Моя матушка здесь, а вы ее боитесь.
Император посмотрел на меня так изумленно, словно, как в сказке, бессловесный карп из фонтана заговорил и стал судьбу предсказывать. Или он хвостом на дорожке иероглифы чертил? Не помню, мы много пили, когда актриса об этом рассказывала.
Я смотрела на императора, и образ всесильного психопата, которого я боялась и который таскал меня по своим пыточным, пугая до дрожи, – таял. Передо мной стоял лишь уставший, невыспавшийся мужчина средних лет. Теперь-то я видела, что мешки у него под глазами о-го-го, а еще император то и дело хватался за грудь, там, где сердце. Я тоже так делала, когда оно у меня болело. Последнее время все чаще и чаще.
Мне даже на мгновение стало его жаль.
– Ичи, – тихо сказал он, наклонившись, – уймись.
Я усмехнулась:
– А то что? В горы вы меня не отправите. Прикажете выпороть за непослушание? Так уже было. Убьете? Это вы и так сделаете. Будете пытать? Это меня тоже ждет, и не важно, как я себя веду. Ну, удивите меня, государь, чем еще вы можете пригрозить?
Я замолчала, и в спальне воцарилась нереальная тишина. Такой она не была, даже когда я канцлера обзывала. Неужели настоящий принц, понимая все это, покорно ждал, когда его поведут на заклание? И все, что я сейчас сказала, стало для императора новостью?
Похоже, да.
Он наклонился ко мне и шепнул:
– Ты пожалеешь.
– Вряд ли. Я уже жалею. – Я глянула на него в ответ и улыбнулась.
В прошлый раз, когда я вела себя похожим образом, император велел меня избить, но тогда я терпела это ради Ли. Теперь… Нет, сейчас я терпеть не стану. Ради чего?
Спасибо тебе за предательство, Ли. Ты сделал меня сильнее.
Император посмотрел так, словно пытался пронзить меня взглядом.
«Да пожалуйста, давай, колдуй, – думала я. – Ничего у тебя не выйдет. Мне уже все равно. Ты ничего мне не можешь сделать. Ни-че-го».
– Я найду твоего телохранителя, – прошептал император мне на ухо. – Как его, Ли? Найду и порежу на маленькие кусочки у тебя на глазах. А потом то, что от него останется, отдам тебе. Как тебе это понравится, Ичи?
Я чуть в лицо ему не расхохоталась:
– Попробуйте. Ли был среди Синих Плащей. Он предал меня, а теперь, наверное, мертв. Вам придется найти другое средство контроля, государь.
Император отшатнулся, а я увидела в его глазах страх. Так смотрят на бешеную псину, от которой, как говорят, даже тигр бежит. Бедный государь! Он же всегда имел дело с людьми, у которых еще была надежда, а моя умерла в том лесу вместе с Плащами.
Император выпрямился и выдохнул, на этот раз искренне:
– Ты спятил.
Очень хотелось рассмеяться – это выглядело бы эффектно, но голова жутко болела, а опрометчиво съеденный завтрак уже давно просился наружу, сейчас особенно настойчиво. Поэтому я только прикрыла рукой рот и сдавленно сказала:
– Ваше Величество, не тратьте зря время, у вас его и так немного.
И знаете что? Он просто ушел.
Это была моя первая победа. Я думала о ней после того, как пару раз сбегала в туалет, а потом лежала на кровати, стеная: «Воды!»
А что, если?..
Я ведь тоже могу играть в эти игры. Я принц. Я могу пригрозить, купить, поднять кого-нибудь в должности. Почему раньше я ограничивалась только выживанием, когда могла… например, избавиться от императора? У него братья с крыш падали, когда он шел к трону? О, ну я-то на крыше застряну. Извините, государь, меня так просто не возьмешь. Мне действительно нечего терять. Так отчего же не попробовать?
И сами собой начали возникать в голове детали плана. Я много видела вокруг, много нужного, полезного, просто раньше не понимала…
Это будет интересная партия, государь. Зря вы пешку загнали на край доски. Она ведь станет королевой. Забыли правила, Ваше Величество? Снова мните о себе слишком много. Ай-яй-яй!
– Что же вы наделали, господин! – срывающимся от ужаса голосом простонала Рен, подавая мне воду. – Что же теперь будет?
Я улыбнулась – от этой улыбки бедная служанка отпрянула и задрожала – и ответила:
– Я скажу тебе, что будет. Ты сейчас принесешь мне вина. Много вина…
– Господин, не надо!
– Надо, Рен. Неси. Это приказ.
Я щедро облилась этим вином, чтобы от меня несло как от последнего пьяницы. Отлично получилось, даже местные стойкие духи́ этот запах не перебили.
По расписанию у меня предполагался визит к матушке, и, признаться, я немного волновалась, как она это воспримет. Но королева отнеслась к сыну-пьянице с пониманием.
– О, Ичи! Бедное мое дитя! – воскликнула она с жалостью.
Я подозревала, что вечером в спальне меня снова будет ожидать подарок от заботливой королевы, только на этот раз высокого рода и с манерами, достойными императрицы. А пока что просто изображала несчастного сына, который уже принял на душу, но еще не столько, чтобы забыть о приличиях.
Следующим в расписании был «мальчишник»: пир в честь невест принца. Что забавно, самих невест на него не пустили, зато их отцов – очень даже. Были и потенциальные «тести» из Лянь, я заметила тамошнего посла и кое-кого из свиты королевы. Самой государыни тоже не было.
И хорошо.
Без ореола страха император казался обычным человеком. Он хмуро смотрел на меня с трона – пировали мы во дворе, куда трон, установленный в открытый паланкин, заранее вынесли. Все было сделано наилучшим образом: навес для императора, ступеньки для меня и даже размеченные цветной плиткой места для гостей, где установили низенькие столики и положили тонкие подушки. За колоннами таились слуги, чтобы подать еду господину или подлить вина.
Я тоже то и дело прикладывалась к чаше, а чтобы она не казалась бездонной, верная Рен постоянно ее наполняла. И никто не знал, что пила я обычную воду. Со стороны это выглядело так, словно наследник уже в зюзю, но после моего вчерашнего представления никого уже не удивляло. Даже родная мать не удивилась, зная репутацию принца.
Господи, каким же он был ничтожеством!
Император, как я и ожидала, попытался мне подгадить. Он был мелочным, я давно это заметила, а тут такой случай проучить зарвавшегося сына! Как же им не воспользоваться?
– Ичи, станцуй, – приказал государь сразу после выступления актеров.
Танцы сегодня уже были. Женщины-танцовщицы выступали с лентами под такую заунывную, похоронную музыку, что впору было повеситься. Мужские танцы оказались полны акробатики, иногда с оружием, один раз даже с конем, и выполняли их, конечно, обученные танцовщики. Выставить сына кретином, унизить, опустить до уровня слуг и рабов – в этом он весь, заботливый наш государь.
В испуганной тишине я пьяно хихикнула и выдавила:
– Канеш, Ваш… ик! Величество. Рен! Неси меч!
До меча даже император не додумался. Он удивленно вскинулся, а гости заволновались, начав перешептываться. Не обращая на них внимания, я поскорее схватила меч и, покачиваясь, потащилась со ступенек на площадку для танца.
Я, конечно, не знала ни одного движения, а в местной музыке не было даже такта (или я его не слышала), чтобы под нее двигаться. Но это не помешало мне разыграть представление. Пьяному должно быть море по колено, да? Так что никто меня не осудит – ниже принцу падать просто некуда. Опять же, ослушаться приказа императора я не могла, а вот повернуть его в свою пользу – вполне.
Конечно, я не была великим танцором, да это бы никого и не удивило. Зато у меня был меч, и я просто делала то же, что и на тренировке, только под музыку… Если это можно было назвать музыкой. Они еще и поют под нее, вы бы только слышали! Словно взбесившаяся кошка орет.
В общем, я артистично махала мечом, как меня когда-то учил Ли. У него это выглядело красиво, у меня, полагаю, несколько хуже, но тоже ничего. А поскольку для гостей неожиданное фехтовальное мастерство принца-слабака стало новостью, думаю, выступление вышло эффектным. Не для всех, конечно: канцлер не удивился. Он дальновидно нырнул под стол, когда я, перекидывая меч из руки в руку, спустилась с площадки и подошла к гостям.
Они смотрели на меня как зайцы на удава, только император наконец опомнился и рявкнул:
– Рюичи!
Я снова пьяно хихикнула, заложила мечом вираж, словно перерубала невидимому врагу туловище – только с невидимым я на подобное и способна – и, подавшись вперед, схватила за волосы юного куродо… ай, забыла имя. Был он, кстати, императорским любимцем, потому что его отец – правый министр. Худенький такой куродо, тонкий – растет еще, наверное. Помню, даже вес его не почувствовала, когда вытащила парнишку за волосы из-за стола, прижала к себе и приставила клинок к его горлу.
Музыка оборвалась на мяукающей ноте. Гости затаили дыхание. Правый министр встал, и телохранители за его спиной положили руки на мечи. Но они меня нисколько не интересовали, я смотрела на императора. Ну правда, что ты мне сделаешь?
– Рюичи! Прекрати немедленно! – прогремел с трона государь.