В самом сердце лагеря расположился самый большой шатер, который, полагаю, принадлежал Алиму.
Военачальников было пятеро, включая Алима, рядом с каждым на полу сидел советник, а может, заместитель, я до сих пор не разобралась в их титулах и званиях. Получается, всего человек десять. Конвой ввел нас с Ли, молча поклонился и чинно убрался на улицу. В этом простом шатре, беднее моего, вершились серьезные дела, и мне, наверное, стоило быть благодарной за честь здесь присутствовать.
Благодарной я себя не чувствовала. А вот не в своей тарелке – сколько угодно.
Мне не предложили сесть, хотя генералы сидели в золотых, богатых, но даже на вид неудобных креслах. Садиться же на пол я не стала – это ниже достоинства принца, просто вышла в центр шатра и осталась стоять, терпя оценивающие взгляды.
Было страшно: у каждого здесь имелось как минимум по мечу и кинжалу, а я так и осталась безоружной. Реши они меня убить, вряд ли даже Ли сумел бы уложить всех. Я очень хорошо это понимала.
Снова и снова я напоминала себе: они ничего мне не сделают, принц им нужен живым. Но живой – это такая неопределенность! Можно быть без рук и без ног, но живым. Можно сойти с ума от боли, но также остаться живым. Можно продаться в рабство, наконец, но оставаться живым.
Так что это было самое волнительное интервью в моей жизни. Неудивительно, что колени подгибались, а сердце колотилось как сумасшедшее. Учитывая здоровье принца, это вполне могло аукнуться сердечным приступом. Как же было страшно!
Все время, пока я осматривалась, царила тишина. Кажется, даже снаружи все замерло, а уж в шатре время и вовсе словно застыло: Ли за моей спиной, развалившиеся в креслах генералы, их советники, глумливо или с интересом разглядывающие меня. Был среди них старик, весь в бляхах серебра, как рыба в чешуе, – блестел точно новогодняя елка и звенел, когда шевелился, как гирлянда из стеклянных фонариков.
Он же, как ни странно, и начал допрос – вальяжно так, с ленцой:
– Что ты можешь нам предложить, чужеземный принц?
Я сцепила руки за спиной, чтобы видеть их мог только стоявший позади меня Ли, пальцы дрожали, но уверенно усмехнулась:
– А что мне можете предложить вы?
Такой вот разговор слепого с глухим. Не стоило мне играть в эту игру, но… Я не люблю, когда меня унижают. А меня унизили, когда привели под конвоем и заставили стоять как простого пленника. Еще бы руки связали.
Кочевники ожили: кто-то хохотнул, кто-то подался вперед, гладя усы, кто-то, наоборот, откинулся на спинку кресла и отвернулся – дескать, да что тут интересного?
– Ты здесь проситель, чужеземец, – заметил генерал, сидевший ближе всех ко мне. Его, как и советника, от других отличали шикарные косы, толстые и гладкие – на зависть любой девушке.
– Неужели? – Я огляделась. – Меня привели ваши солдаты, я стою, а вы сидите. Я, скорее, пленник. Могу предложить за себя выкуп: я открою для вас ворота ближайшей крепости Великой стены. В империи, где недавно умер правитель, полагаю, вы захватите много золота и рабов, а я вернусь домой, займу принадлежащий мне по праву трон, и мы с вашим ханом договоримся об условиях мирного договора.
Солидно звучит? Я знала: не стоит вести переговоры на стороне проигрывавших, потому что это уже не переговоры, а навязывание победителем условий, причем изначально не выгодных для побежденного.
– Значит, тебе нужны наемники, чужеземец? – подал голос другой генерал. Он выглядел старше других, волосы на голове выбриты, кроме затылка, где красовался шикарный черный чуб. Очень внушительный. Глаза его хищно блеснули. – Мы не воюем за чужих королей. Мы их убиваем.
Я почувствовала себя так, будто над моей головой уже занесли топор. Однако нужно было оставаться спокойной.
– Мне все равно, как вы это называете. Но я открою вам ворота, и вы вернетесь к своему хану богачами и победителями. Вас наверняка наградят. Но если это вас недостойно… – Я пожала плечами, и продолжение «… то вы идиоты» повисло в воздухе. Наверняка все это поняли.
Генералы переглянулись, и Алим, ничуть меня не стесняясь, сказал что-то на их шипяще-лающем языке, который я не знала. Что-то точно обидное, потому что остальные рассмеялись, а я снова почувствовала себя перед ними слабой и униженной.
Они начали переговариваться, что-то громко обсуждали, со смехом долбя кулаками по подлокотникам кресел.
Я обернулась к Ли и тихо поинтересовалась:
– Как они вообще здесь оказались? Ты сумел вытребовать у хана для меня целую армию?
– Нет, господин, что вы, – без улыбки ответил Ли. – Они усмиряли мятеж в султанате, недалеко отсюда. Великий хан недавно его захватил, там по-прежнему неспокойно. И возвращались домой, когда я их встретил. Если вы послушаете моего совета, расскажите в подробностях, какую богатую добычу они получат, когда разграбят границы Лянь.
Я снова усмехнулась, на этот раз грустно. Мне вовсе не хотелось участвовать в грабеже, но по-другому было, похоже, нельзя.
– Зачем? Сами догадаются. Смотри, они уже наши.
Кочевники и впрямь пришли к какому-то решению и одобрительно улыбались, переглядываясь. Я выпрямилась, снова сцепив пальцы за спиной, и приготовилась ко второму раунду.
– Чужеземец, ты, должно быть, могучий колдун и умеешь перелетать великие стены, – улыбнулся тот самый «серебряный» старик, начавший эту милую беседу. – Как ты собираешься с нами расплатиться?
«Ах, так вы все-таки наемники, – подумала я. – Вот уже и торг начался».
– А как вы докажете, что дойдете со мной до столицы, а не остановитесь на границе?
Все рассмеялись.
– Если начал ощипывать петуха, то глупо не сварить из него потом суп, – заметил генерал-с-чубом.
Согласна. Тогда зачем вообще нужен этот совет? Я-то уже здесь, а вы уже мысленно видите блеск золота. Действуйте!
– В таком случае, все решено? – Я обвела каждого взглядом. – Я открою вам ворота, вы возьмете что пожелаете.
Наступила звонкая тишина.
– Что за человек отдает родной дом ворам и убийцам? – сказал вдруг «серебряный» старик.
Вот только лекции о морали мне не хватало для полного счастья!
Я сжала руки в кулаки за спиной так, что ногти впились в кожу.
– Иногда дом нуждается в чистке, господин. Случается порой убирать из него мелких паразитов, которые мешают жить.
Старик усмехнулся. Все они смотрели на меня с презрением, так и подмывало сказать им что-нибудь задиристое. Что-нибудь, что заставит их держать свое мнение на мой счет при себе. Но я не смела.
– И как же ты откроешь ворота, чужеземный колдун? – повторил старик.
– Это мое дело, – выплюнула я. – Я их открою, этого достаточно. Можете отправить со мной ваших солдат, они убедятся, что все честно.
– Я поведу их! – подал голос Алим впервые за время совета, не считая той паузы, когда кочевники переговаривались на своем языке.
– Ты веришь этому чужеземцу, принц? – «Серебряный» старик обернулся к ханычу.
Алим посмотрел на меня и улыбнулся:
– Да. Он все сделает. Я ручаюсь за него.
«А если не сделаешь, никто тебя не спасет», – говорила его улыбка.
Я попыталась ее скопировать. Наверное, плохо получилось – никто из кочевников даже бровью не повел.
– Голосуем, – после минутной паузы объявил старик.
Они снова перешли на свой лай. По лицам и взглядам стало понятно: большинство голосует за меня, что шепотом и подтвердил склонившийся ко мне Ли, немного знавший язык.
– Мы поддерживаем твое предложение, чужеземец. Но мы люди, и наши головы, – тот же старик обвел взглядом генералов, – сейчас полны золотого блеска и жажды крови. Люди слабы. Однако наши духи, чужеземец, неподкупны. Докажи им, что не обманешь, и ты получишь наше согласие.
Что?
Я беспомощно оглянулась на Ли, но тот, как всегда невозмутимый, не обратил на меня ровно никакого внимания.
Согласие, чтобы грабить? Да я же буквально совала им мешок с золотом, а они нос воротили! Честное слово, когда я это услышала, так и хотелось сказать: «Идите к черту, идиоты, я другую орду найду». Увы, орда на дороге не валяется, так что выбора у меня не было.
– Хорошо, – как могла равнодушно ответила я. – Где ваши духи?
Старик усмехнулся, а следом засмеялись генералы, даже Алим, младший из них, улыбнулся.
Чтобы убедить духов, нужно было всего-то пройти метров сто по горящим углям. И если вы думаете, что это невозможно, то добавьте сюда пылающие деревянные столбы, частоколом установленные вдоль этой стометровки. Пылающие искры летели мне прямо в лицо, и больше всего на свете я хотела бежать оттуда без оглядки. Это конец. Я могла бы договориться с духами, будь они реальны, как местная нежить. Договорилась же я с юрэй! Но тлеющие угли – это аргумент покруче. Я же не фокусник. Сто метров в пламени? Кто способен на такое?
– Если ты пройдешь невредимым, чужеземец, наши духи поддержат тебя, – сказал мне старик, оказавшийся полковым шаманом. Ну, берут же на войну с собой священника? А кочевники вот шаманов с собой таскают.
Ну да, а если не смогу с духами договориться, то полумертвого недожаренного принца привезут хану. Интересно, он практикует каннибализм?
Я замерла перед границей дорожки, понимая, что на этом моя история закончена. Сейчас меня толкнут в спину, чтобы не затягивала представление, и все. Совсем все. Доигралась.
Ли тем временем невозмутимо разулся, аккуратно поставив сапоги в сторону, закатал кожаные штаны и со словами «Ждите меня вместе со старейшинами, господин» шагнул в огонь.
Я еле сдержала крик.
А он просто взял и пошел.
Я не помню, как именно. Помню только, что вроде бы шла рядом, за коридором из огня, естественно. В меня по-прежнему летели искры от горящих столбов, и фигура Ли казалась танцующей тенью, а может, тоже духом: он легко, будто по воздуху, скользил над углями. Чарующе красиво и совершенно невозможно. Надо ли говорить, что потом на нем не оказалось ни искорки?
– Мой господин, – сказал Ли, опустившись на колени предо мной.