Принцесса Намонаки — страница 59 из 62

ной?

Кирин объяснил, а потом спросил:

– Есть у тебя кто-то, чью жизнь ты можешь отдать?

Я подумала о Ли.

Кирин отнял рукав от носа и болезненно улыбнулся.

Рен, теперь я знаю, как убью тебя. Ты, наверное, в курсе, что под землей Дайкоку спят драконы? Я теперь это тоже знаю и уже ничему не удивляюсь. Они защищают империю и спалят к чертовой матери любого, кто на нее покусится.

Они давно спят, а я могу их разбудить. Что останется от маленького тануки, когда проснутся драконы? Подумай об этом, Рен.

Я залью эту записку чернилами, а потом порву на мелкие кусочки.

Но даже если ты ее прочтешь…

Готовься.

Принцесса Намонаки


(А знаешь, Рен, читай, так даже интереснее. Никаких чернил, и ничего я рвать не буду. Мы продолжим эту игру. И я знаю теперь, как в ней победить.)

Свиток двадцать первый

Я сбилась со счета

Этот дневник мне больше не понадобится. Теперь его некому читать, но я привыкла все доводить до конца, и пусть эта запись окажется последней, я ее закончу.

Сейчас глубокая ночь, за окнами сладко поет соловей. Воздух тоже сладкий, наверное, из-за пионов: некоторые поздние сорта еще доцветают. Да, наверняка из-за них, ведь глицинии, лотосы и гибискусы, недавно распустившиеся в дворцовом саду, почти не пахнут. Я приказала не опускать бамбуковые шторы и дышу полной грудью.

На веранде никого – я всех прогнала. Слышно, как за раздвижными дверьми тихонько шепчутся слуги и как неподалеку, в галерее, поскрипывает под сапогами часового пол.

Все-таки жизнь прекрасна. Этот удивительный покой, который я чувствую впервые с тех пор, как проснулась в теле принца. Лучшее, что случилось со мной в этом сумасшедшем мире.

Кроме улыбки Ли.


В столицу Дайкоку мы въехали на следующий день в полдень. Мы почему-то торопились, впрочем, меня это даже устраивало. Я вздохнула свободнее, когда нас без проволочек и так любимой местными бюрократии сразу провели знакомым путем в зал, где ныне покойный император не так давно собирал своих министров. Помещение с тех пор осталось почти неизменным: длинная вытянутая комната, в одном конце которой распахнуты двери, в другом возвышался трон, а все вокруг – стены и даже потолок – украшали драконы. Теперь я понимала почему.

Однако кое-что изменилось. Покойный император не был грузным мужчиной, но на троне умудрялся не теряться, а вот королева Лянь была женщиной миниатюрной, и трон ей совершенно не шел. Королева напоминала фарфоровую куклу в роскошных одеждах, оставленную кем-то из детей посидеть на взрослом диване. Я смотрела на нее и с удивлением понимала, что больше не злюсь. Даже сочувствовала: несчастная женщина любила своего сына и мечтала снова его обнять, а вместо этого ей подсунули бракованную копию.

Когда меня ввели в зал, я бросила взгляд на королеву Лянь, а затем на Рен, застывшую у трона с угодливой улыбкой на лице. Судя по одежде, тануки изображал придворную даму, и мне стало интересно, зачем теперь этот маскарад. На министров, собравшихся новым составом, я посмотрела лишь вскользь, потому что из всех, кто находился в этом зале, меня волновал только один человек.

Ли тоже стоял неподалеку от трона и был одет в форму дворцовой стражи. Я невольно вспомнила, как увидела его в первый раз в похожей ситуации. Не очень-то многое с тех пор изменилось. Я по-прежнему его любила. Не имело значения, сколько раз он меня предаст, сколько боли мне причинит, – я его любила. Я не желала этой любви, но иначе не могла.

Словно почувствовав мой взгляд, Ли поднял голову и посмотрел на меня в упор. Я вздрогнула, а Ли улыбнулся. Не так широко, как Рен, и совсем без издевки, словно извиняясь: «Прости, госпожа, но ты же все понимаешь».

Да, конечно, я понимала. Я любила его, но разве он был обязан отвечать мне взаимностью? Нет. Ли знал, чего хочет, и не гнушался использовать меня, чтобы этого добиться. Что ж, я и сама такая. В этом жестоком мире по-другому никак.

Поэтому тоже ему улыбнулась. На моей шее висел невидимый хрустальный флакончик с ядом, и я знала: когда все закончится, я подмешаю его в чай Ли и наш уговор с кирином будет выполнен.

Ли, милый, ты ведь тоже все понимаешь, не так ли? Ты уже не раз преподал мне урок, а я не настолько глупа, чтобы не учиться на собственных ошибках.

Он еле заметно кивнул мне, словно соглашаясь, и поднял голову, а его взгляд застыл, как и у остальных стражников. Я посмотрела на королеву. Та скривила подкрашенные алым губы и хлопнула в ладоши. Зал замер.

Началось.

Нас бросили на колени перед троном… Ах да, я же забыла рассказать: со мной в зал притащили Алима. Его единственного оставили в живых как заложника – он же сын Великого хана. Естественно, королева собиралась продать его отцу. Вдруг Великий хан расчувствуется и решит вернуть блудного сына домой? По виду Алима было понятно, что он ни капельки в это не верит, хотя держал себя ханыч неплохо. Связанный куда крепче, чем я – ему даже колодки нацепили, – он оглядывался вокруг с таким высокомерием, будто мы все пыль под его ногами, а цепи – просто экстравагантное украшение.

Ровно с таким же выражением стоял у трона шаман королевы, тот самый, что умел убеждать Шепчущих. Угэдэй. Лишь раз Алима подвело хладнокровие, когда он и этот шаман встретились взглядами. Алим вздрогнул и побледнел, а я впервые подумала: что случится, если колдовство кирина на шамане не сработает?

Впрочем, выхода не было – представление следовало отыграть до конца. Я не стала покорно стоять на коленях, вот еще! Уселась поудобнее, скрестив ноги. И плевать мне в тот момент было на честь и достоинство принца, который должен даже на смертном одре выглядеть представительно. Я сгорбилась, оперлась щекой о кулак и заставила себя посмотреть на королеву.

Тишина продолжалась. Стало ясно, что начинать этот балаган придется мне.

– Матушка! – воскликнула я. – Как же я счастлив вас видеть! Между прочим, вы сидите на моем троне. Будьте так добры с него слезть, законный император – я.

Тишину в зале теперь можно было резать ножом. Вдруг кто-то из министров запоздало подал голос:

– Да как ты смеешь?!

Ко мне, впрочем, без всякой охоты двинулась стража, но королева сделала знак остановиться и объявила:

– Ты не мой сын.

– Неужели? И кто же я? – фыркнула я.

– Самозванец, – тявкнул Рен. – Вернее, самозванка!

Я сокрушенно покачала головой и возопила:

– Лекаря! Государыне плохо, она тронулась умом!

Стражник пнул Алима, вынуждая подняться, за что сразу поплатился: ханыч змеей извернулся, а невежливый солдат повалился ему под ноги. Завязалась потасовка – Алим умудрялся бороться даже связанный. Я смотрела и завидовала.

Их разняли, и Алима все-таки подняли: на нем повисло четверо стражников, и только так ханыч оставался относительно неподвижен. Молчал он, полагаю, из-за кляпа. Странно, что кляпом не заткнули рот мне.

Королева посмотрела на нас с высоты трона с торжествующим презрением, а когда заговорила, мне захотелось аплодировать: умеют же некоторые, будучи внешне такими вот куколками, казаться грозными и страшными, если захотят.

Королева обвинила Алима в разбое, грабеже, любезно добавив, что его маленькая никчемная армия разбита у границы. Позже я узнала, что королева чисто случайно отправила туда того самого генерала, который занял столицу во время переворота. Да, того, который меня обманул. Наверняка по той же чистейшей случайности генерал погиб в бою.

Алим слушал все это равнодушно, если бы мог – зевнул бы. Ну грабил. Ну убивал. И что?

После длинного и цветистого перечня его достижений королева перешла, наконец, к главному. Итак, Великому хану все известно. Этот самый хан хочет сына назад, очень хочет. Драчливого мальчишку ждет смертная казнь – в назидание, ведь по его вине столько славных воинов погибло! Так что готовьтесь, ханыч, к возвращению домой, прямо сегодня безотлагательно и поедете. Привезете отцу условия мирного договора. Посмотрим, насколько Великий хан сговорчив. А мы, кстати, милостивы, мы вам яд с собой дадим. Легкий, легче удавки.

Алим на это только хмыкнул. Собственная судьба его как будто не волновала.

Наконец все повернулись ко мне.

– Мой сын мертв, – с прискорбием сообщила королева в гробовой тишине.

Я закатила глаза:

– Да? Покажите тело!

На этот раз меня все-таки ударили и чудом не сломали нос. Впрочем, если они ожидали, что теперь я заткнусь, то сильно просчитались. В этом мире меня били и посильнее.

– Но я хочу посмотреть на свое тело! – возмутилась я. – Когда еще такое увидишь?

Алим, я слышала, снова усмехнулся, а вот новые министры сидели сплошь с каменными лицами. Понимаю: сейчас улыбнешься, а тебя потом в кипящем масле поджарят. Придворная жизнь – она веселая.

– И ты его увидишь, самозванка, – пропела королева, улыбаясь так сладко, что у меня сердце упало.

У нее точно был план. Она что-то замыслила, и это что-то меня убьет.

Я сжала кулаки, готовясь воспользоваться подарком кирина, но поймала взгляд Ли и против воли опустила руки.

Нет. Не могу! Не так. Он умрет, но не так!

Шестеро слуг внесли зеркало. То самое, которое император принес в темницу, когда разоблачил меня.

Я осела на пол, мечтая, чтобы все это оказалось понарошку. Неправдой, игрой.

Вы же помните, что здесь делают с самозванцами? Даже если я смогу потом вырваться из этого зала и даже из города, мне некуда будет податься. Сказочка о чокнутом принце, который на самом деле оказался девушкой, наверняка пойдет в народ, а я все еще буду в теле этого принца, меня поймают, но править, разумеется, не дадут, зато расправятся с особой жестокостью. Так и произойдет, когда полсотни самых могущественных людей в империи увидят в отражении вместо Его Высочества незнакомую девицу. Они решат, что я демон.

Королева торжественно напомнила, что прежний император был, мягко говоря, не в себе и однажды – какой кошмар! – убил собственного сына. А чтобы скрыть преступление, он призвал духа и посадил в тело принца. Сейчас в этом зеркале все увидят, кто на самом деле нынешний принц Рюичи.