Я никогда не думала об этом с такой точки зрения, но поняла – Джил права.
– А я? Что есть у меня? Ничего, кроме дурацкой связи, которая просто угнетает меня еще больше, когда мне приходится «слушать», как Адриан себя жалеет.
– Завтра я повезу Адриана искать работу, – сообщила я, не уверенная, что это действительно поможет.
Джил безрадостно кивнула.
– Знаю. Теперь, наверное, и у него начнется замечательная жизнь.
Джил погружалась в собственные переживания и тоже начинала себя жалеть, но, если подумать… Я чувствовала, что сейчас она имеет на это право.
– У тебя есть Ли, – напомнила я.
Это вызвало у Джил улыбку.
– Знаю. Он замечательный. Он мне очень нравится, и я поверить не могу… Я имею в виду, кажется просто сумасшествием, что я тоже ему нравлюсь.
– Не таким уж сумасшествием.
Ее оживление угасло.
– Ты знаешь, что, по мнению Ли, я могу быть моделью? Он говорит, что такие фигуры, как у меня, очень нравятся человеческим модельерам и что он знает в городе дизайнера, который ищет модель. Но Эдди считает это кошмарной затеей, ведь я не могу рисковать, позволяя себя фотографировать. Он сказал, если это обнаружится, меня могут найти.
– Он прав, – сказала я. – Как ни крути. У тебя и вправду фигура модели – но это было бы слишком опасно.
Джил с обреченным видом вздохнула.
– Видишь? Ничего у меня не получается.
– Мне жаль, Джил. Правда жаль. Я знаю, что это трудно. Все, о чем я могу просить, – попытайся быть сильной. Пока ты отлично справлялась. Продержись еще немножко, ладно? Просто продолжай думать о Ли.
Даже мне самой эти слова показались неискренними. Я задумалась – не взять ли ее в поездку с Адрианом, но в конце концов отказалась от этой мысли. Вряд ли Адриану пойдет на пользу, если он станет отвлекаться. А еще я сомневалась, что Джил будет это интересно. Если она действительно так жаждет наблюдать, как Адриан проходит собеседования, она может «послушать» с помощью связи.
На следующий день после школы я встретилась с Адрианом, и впервые за целую вечность в старом доме не оказалось ни Ли, ни Кита. Однако Кларенс там был и чуть не сбил меня с ног, когда я вошла.
– Ты слышала? – вопросил он. – Слышала насчет бедняжки?
– Какой бедняжки? – насторожилась я.
– Той, которую убили в Лос-Анджелесе пару недель назад.
– Да, – ответила я, чувствуя облегчение оттого, что имеется в виду не новая смерть. – Такая трагедия. Нам повезло, что тут нет стригоев.
Кларенс посмотрел на меня на удивление проницательным взглядом.
– Это были не стригои! Ты вообще слушала, что я говорю? Это были они. Охотники на вампиров.
– Но у нее выпили кровь, сэр. А разве вы не говорили, что охотники на вампиров – люди? Ни у одного человека не было бы причин пить кровь мороя.
Кларенс отвернулся от меня и начал расхаживать по гостиной. Я огляделась, гадая, где Адриан.
– Все продолжают это твердить! – сердито сказал Кларенс. – Как будто я сам не знаю. Я не могу объяснить, почему они поступают именно так. Они очень странные. Они поклоняются солнцу, и у них необычные представления о зле и чести – даже более необычные, чем у вас.
Ну, это уже кое-что. По крайней мере, он знал, что я – человек. Иногда я сомневалась, понимает ли он это.
– А еще у них странные представления о том, какой вампир должен умереть. Они убивают всех стригоев без разбора. А вот с мороями и дампирами более осторожны.
– Вы явно много о них знаете, – сказала я.
– С тех пор как погибла Тамара, я посвятил себя этому.
Кларенс вздохнул и внезапно стал казаться очень, очень старым.
– По крайней мере, Кит мне верит, – сказал он.
Я постаралась сохранить бесстрастное выражение лица.
– Да?
Кларенс кивнул.
– Он хороший молодой человек. Ты должна дать ему шанс.
Я не сумела совладать с собой и поняла, что сердито хмурюсь.
– Я попытаюсь, сэр.
Тут, к моему большому облегчению, в комнату вошел Адриан. Оставаться наедине с Кларенсом было жутковато, даже когда он не превозносил в открытую Кита Дарнелла.
– Готов? – спросила я.
– Еще бы, – отозвался Адриан. – Не могу дождаться, когда же стану полезным членом общества.
Я окинула его наряд быстрым оценивающим взглядом, и мне пришлось прикусить язык, чтобы воздержаться от комментариев. Конечно, он был одет прекрасно, как и всегда. Джил называла мой гардероб дорогим, но до Адриана мне было далеко. Сегодня он надел черные джинсы и рубашку на пуговицах цвета бургундского вина; причем не заправил ее в брюки и не застегнул. Волосы его были специально уложены так, словно он недавно встал с постели. Не повезло ему, что его волосы отличались от моих – мои выглядели такими взъерошенными без всякой укладки.
Следует признать, выглядел он отлично – но не так, как будто собирался отправиться на собеседование к работодателю, а словно хотел прошвырнуться по клубам.
Это породило во мне противоречивые чувства. Я поймала себя на том, что восхищаюсь им, и мне снова вспомнилось, что порой я смотрела на Адриана как на произведение искусства. Это слегка смущало, ведь я знала: вампиры не привлекательны в том смысле, в каком бывают привлекательны люди. К счастью, вскоре верх взяла практическая сторона моей натуры и я твердо сказала себе, что неважно, хорошо он выглядит или нет. Так или иначе, но вид у него был совершенно неприемлемый для собеседований. Но меня это не должно было удивлять. Таков уж Адриан Ивашков.
– Ну и какая у нас программа? – спросил он, едва мы отправились в путь. – Думаю, что «председатель Ивашков» звучит отлично.
– На заднем сиденье лежит папка, председатель.
Адриан развернулся и взял папку. Быстро просмотрев содержимое, он объявил:
– Хвалю тебя за разнообразие, Сейдж. Но не думаю, что какая-нибудь из этих работ поможет мне вести тот образ жизни, к которому я привык.
– Там и твое резюме, в самом конце. Я сделала что могла, но нам приходится придерживаться кое-каких ограничений.
Он пролистал бумаги и нашел резюме.
– Ух ты! Я был ассистентом преподавателя в Академии Святого Владимира?
Я пожала плечами.
– Это самое близкое к тому, чем ты занимался.
– И Лисса была моим начальником? Надеюсь, она дала мне хорошие рекомендации.
Когда Василиса и Роза еще учились в школе, Адриан жил там и вместе с Василисой учился использовать стихию духа. «Ассистентом преподавателя», конечно, назвать его можно было лишь с натяжкой, зато эта должность характеризовала Адриана как человека пунктуального и способного справляться с самыми разнообразными задачами.
Он закрыл папку и откинулся на спинку, закрыв глаза.
– Как малолетка? Когда я в последний раз ее видел, она выглядела расстроенной.
Я подумала – не солгать ли, но решила, что Адриан, наверное, рано или поздно узнает правду, или выяснив все от самой Джил, или вычислив с помощью дедукции. Рассудительность Адриана, может, и была сомнительной, но я поняла, что он превосходно разбирается в людях. Эдди заявлял: это из-за того, что Адриан – пользователь духа и у него есть особая аура. Но я не слишком ему поверила. У алхимиков не было твердых доказательств, что ауры и впрямь существуют.
– Ситуация осложняется, – сказала я, поведав Адриану о случившемся в школе.
– Проделка с душем была уморительной, – заметил он, выслушав меня.
– Она была безответственной! Почему никто этого не понимает?
– Но та девчонка сама напросилась.
Я вздохнула.
– Ребята, вы забыли, почему мы здесь? Уж от тебя-то никак не ожидала! Ты был свидетелем ее смерти. Разве ты не понимаешь, как важно для нее оставаться в безопасном месте и не высовываться?
Адриан несколько мгновений молчал, и, когда я взглянула на него, лицо его было необычно серьезным.
– Знаю, – сказал он. – Но я не хочу, чтобы она была несчастной. Она… она этого не заслуживает. В отличие от всех нас.
– Не думаю, что и мы это заслуживаем.
– Может, ты и не заслуживаешь, – сказал он с легкой улыбкой. – Из-за своего строгого образа жизни и всякого такого. Не знаю. Джил просто настолько… невинная. Знаешь, поэтому я ее и спас. Я имею в виду, в том числе поэтому.
Я вздрогнула.
– Когда она погибла?
Адриан кивнул; взгляд его выдавал тревогу.
– Когда я увидел ее, окровавленную и неподвижную… Я не думал о последствиях своего поступка. Просто знал, что должен ее спасти. Я действовал безотчетно, даже не уверенный, получится ли у меня.
– Это был отважный поступок.
– Может быть. Не знаю. Зато знаю, что она много выстрадала. И не хочу, чтобы ей приходилось страдать еще больше.
– Я тоже не хочу.
Меня тронуло его участие. Адриан все время продолжал удивлять меня диковинными словами и поступками. Иногда было трудно представить, что его по-настоящему заботят чьи-то проблемы, но, когда он говорил о Джил, неизменно смягчался.
– Я сделаю, что могу. Знаю, я должна была больше с ней разговаривать… Быть для нее подругой получше или даже поддельной сестрой. Просто…
Адриан посмотрел на меня.
– Это и вправду так ужасно – находиться рядом с нами?
Я покраснела.
– Нет. Но… Это сложно. Всю жизнь меня учили определенным вещам. Таким, от которых трудно отмахнуться.
– Самые великие перемены в истории происходили, когда люди были способны отмахнуться от того, что им диктовали другие.
Адриан отвернулся от меня и уставился в окно.
Я почувствовала раздражение, услышав эти слова. Конечно, сказано красиво. Люди зачастую говорят нечто подобное, не понимая толком подтекста. Будь собой, борись с системой! Но те, кто так говорит – вот как Адриан, – никогда не жили моей жизнью. Они не росли в настолько жесткой системе убеждений, что она походила на тюрьму. Их не вынуждали отказаться от самостоятельного мышления и принятия решений.
Я поняла, что его слова не только вызвали во мне раздражение. Они меня разозлили. И пробудили зависть.
Сердито нахмурившись, я выдала реплику, достойную самого Адриана: