Сквозь ленивую дрему я слышала, как Боневенунто с набитым ртом рассказывал какие-то скабрезности, отчаянно жестикулируя. Дружки художника пили фьён, хохотали и звонко хлопали себя по бедрам, прося повторить особо смешную шутку. Далия сидела рядом со мной. Даже с закрытыми глазами я чувствовала, что она недовольно происходящим, но понимала, что возражать бесполезно.
— Вот пустозвон! — пробормотала она, думая, что ее никто не слышит. Я приоткрыла один глаз. Женщина сидела и с какой-то грустью смотрела на разошедшегося художника, — Хорошо мэссэр граф его не видит, иначе не избежать ему плетей.
Сон как рукой сняло. Я резко села?
— Плетей? За что?
— Сидит тут, пьянствует, охрана не выставлена… — пробурчала она и добавила чуть громче, — Боневенунто, ты опять врешь!
— Я? — он прервал свой рассказ о том, как муж его любовницы прятал художника в своем кабинете, чтобы тот избежал встречи со вторым любовником, — Я готов поклясться святыми мощами, что так оно все и было! Я в одной рубахе сидел и пил с мэссэром прекраснейщий фьён, пока эта страстная козочка развлекалась с младшим отпрыском одного из знатнейших родов Лагомбардии…
— И муж был не против таких развлечений своей жены? — усомнилась я.
— Конечно, нет! Ему же нужно и украсить особняк прекрасными фресками, и продвинуться по службе! — совершенно искренне воскликнул художник под громкий хохот. Даже Далия улыбнулась, хотя ее лицо все еще выражало недовольство.
Увлекшись рассказом и принимая тент как щит, никто из нас не заметил, как к развалинам подъехал небольшой отряд. Мы опомнились лишь тогда, когда ткань, натянутая на колья, вдруг с треском сорвалась, опутывая нас, а знакомый голос произнес:
— Какая милая картина! Кто бы мог подумать!
Трепыхаясь, как рыба в сети, я с трудом выбралась из-под ткани и увидела Роя, неподалеку от которого стояло несколько мужчин в темных одеждах и кирасах с изображением единорога на груди. Я невольно почувствовала радость оттого, что они все здесь.
— Мэссэр, — художник уже почтительно кланялся, первым выбравшись из-под ткани, — Рад вас видеть в добром здравии.
— Поверь, это взаимно! — какие-то нотки в голосе его покровителя заставили Боневенунто вздрогнуть и опустить голову. И Пьетро, и Паоло благоразумно затаились под упавшим на головы тентом, надеясь переждать бурю. Далии повезло больше всех, она сидела с самого края, и ткань просто соскользнула с нее. Служанка лишь поднялась на ноги и почтительно склонила голову.
Было заметно, что, несмотря на улыбку, застывшую на губах, граф был в ярости. Сделав несколько шагов, он с силой дернул ткань, бутылка жалобно зазвенела, фьён полился на землю. Художник шумно вздохнул, чем заслужил еще один яростный взгляд.
Пауло и Пьетро нехотя поднялись с земли и теперь делали вид, что старательно отряхивают одежду. Граф бросил взгляд на выливающуюся из бутылки жидкость, затем презрительно посмотрел на разбойников:
— Как я понимаю, кражей выпивки вы не ограничились?
Друзья переглянулись, Пьетро достал из кармана массивную цепь из зеленого металла с изображением висящего вниз головой одноглазого человека.
— Великолепно, — процедил граф, забирая реликвию и передавая одному из своих людей, — Посадите их под стражу, по возвращению в Лагомбардию, они предстанут перед судом.
Разбойники вновь переглянулись, затем разом бухнулись на колени:
— Мэссэр, пощадите!
— Мэссэр, это же верная смерть для них, — заметил Боневенунто, тоже побледнев, — Вы же знаете, что за воровство в темпле их сожгут на костре.
— Ну, возможно, просто отправят на рудники… — Рой нарочито медленно снял перчатки, затем с насмешкой посмотрел на неудачных грабителей, — Хотя, как сказал мне сегодня Главный Пастырь клираха, эта цепь очень древняя…
— Мы же вернули ее, — робко возразил Пьетро.
— Вы украли ее и тем самым привлекли к себе ненужное внимание, — жестко возразил граф, затем помолчал и добавил, — На первый раз пять плетей, каждому. Если такое повторится, я лично повешу вас. Идите!
Пьетро и Пауло поднялись и медленно побрели в сторону людей графа. На ходу скидывая свои кожаные жилеты. Боневенунто пытался ускользнуть, но был остановлен Роем:
— Боно, с тобой я еще не закончил.
— Мэссэр?
— Когда я приказал нанять людей в охрану, я имел в виду отнюдь не этих головорезов, твоих дружков по дармовой выпивке в тавернах.
— Но, мэссэр граф, они — лучшие! Я не первый раз имею с ними дело! Поверьте, что в бою им не будет равных.
— Если они доживут до боя, а не будут болтаться на дереве из-за очередной кражи, — хмуро возразил Алайстер, в раздражении похлопывая себя перчатками по ладони, — К тому же теперь о шайке разбойников, среди которых две женщины, не знает только глухой.
— Об этом я не подумал, — признался художник.
— Разумеется, — подтвердил граф, — Поэтому, чтобы тебе лучше думалось, я решил, что тебе стоит вспомнить твои прежние навыки и на все время нашего путешествия заняться лошадьми.
— Мэссэр! — Боневенунто поднял на своего хозяина несчастный взгляд, но тот сделал вид, что не заметил этого. Художник тяжело вздохнул и поплелся к лошадям. Я думала, что Далия будет торжествовать, но она с сочувствием смотрела ему вслед.
— Он же задыхается рядом с лошадьми, — тихо прошептала она.
— Он задыхается в конюшне, — мрачно поправил ее граф, — На свежем воздухе ему это не повредит.
Свист плети заставил меня вздрогнуть. Я невольно бросила взгляд в сторону, где один из солдат исполнял приказ своего господина. Пьетро стоял, опираясь руками на стену и прикусив губу, чтобы сдержать стоны.
— Что за варварство! — я не смогла сдержаться, — Прекратите это!
Тяжелый взгляд графа скользнул по мне. Я вдруг будто увидела себя со стороны: растрепанная, в грязном платье, с покрасневшим от солнца и фьёна лицом. Рой подошел ко мне почти вплотную.
— На вашем месте я бы поостерегся требовать от меня отмены наказания для этих воров, — вкрадчиво заметил он, — а то я могу решить, что вы с ними заодно… Кстати, зачем вы ночью вылезли из дома через окно и пошли в темпль?
— Мне было очень скучно, и я не могла ни с кем поговорить! — раздраженно фыркнула я. Граф зло посмотрел на меня, и я заметила, что он как-то осунулся, а под глазами залегли темные круги.
— Оставьте ваши шутки для вашего полковника! — процедил он сквозь зубы, — И ответьте на вопрос.
— А если я не хочу, что тогда? — алкоголь все еще бурлил в крови, и мне казалось особенно важным отстоять право на свое мнение. — Меня постигнет та же участь, что и этих несчастных?
Я кивнула в сторону солдат, закончив экзекуцию, те сворачивали плети. Пьетро что-то сказал, и, к моему удивлению, все рассмеялись.
— Ну что вы! — Рой усмехнулся, — На вас здесь распространяется система наказаний, принятая у вас! Кажется, это отжимания?
— Вы перепутали отделы, — проинформировала я, — Отжимания — прерогатива силовиков, финансовые аналитики на задания не ездят, их просто могут лишить прем…
Я осеклась, глаза графа насмешливо блеснули.
— Продолжайте, — почти весело посоветовал он.
— Вы не можете меня заставить, — при мысли о том, что я могу лишиться премии, я пошла на попятную, — Вы не в праве это делать.
— Мне помнится, вы дали слово исполнять все мои приказы… — он отвернулся и с наигранной скукой посмотрел куда-то вдаль.
Я задохнулась от этой наглости, но граф молчал. Зло сверкнув глазами, я демонстративно легла на землю. Рубашка на груди предательски провисла. Далия охнула.
Рой резко выдохнул и чуть прищурился, стремясь скрыть подозрительный блеск в глазах. Я вдруг поняла, что слегка погорячилась, но отступать было поздно, и я начала отжиматься. Признаться, я не делала этого с того момента, когда бросила заниматься пятиборьем. Теперь я об этом пожалела.
Первые три раза еще прошли на энтузиазме, к четвертому я уже остыла, но упрямство не позволило мне встать. Стиснув зубы, я продолжала это унизительное занятие, злорадно посматривая на Роя. Он стоял со слишком скучающим видом, его выдавали лишь руки, слишком крепко сжимающие перчатки, да блеск в полуприкрытых глазах.
Десять, одиннадцать… Вскоре мне стало не до моего мучителя. Жара становилась просто невыносимой. Пот струился по лицу, рубашка так и норовила соскользнуть с груди, тугие шнуровки корсажа впивались в тело, юбки казались уже слишком неудобными и тяжелыми.
— Хватит! — раздался голос графа Алайстера где-то далеко. Упрямо отжавшись еще два раза, я поднялась. Руки дрожали, в ушах шумело от напряжения. Я сделала шаг куда-то к стене и пошатнулась, от жары и нагрузок голова кружилась. Крепкая рука схватила меня за плечо, помогая пройти в тень.
— Надеюсь, на этом наши разногласия закончились? — Рой протянул мне флягу, достаточно простую, лишь выложенный черными камнями вензель напоминал о хозяине.
Поколебавшись между собственной гордостью, вызванной его менторским тоном, и жаждой, я все-таки взяла ее и сделала маленький глоток. Вода была восхитительно холодной. Подавив в себе желание выпить ее всю, я тщательно закрутила крышку и отдала ее обратно.
Подождав, пока я окончательно приду в себя, Рой сразу же отпустил меня, повесил флягу на пояс и направился в сторону лошадей, на ходу отдавая приказы.
— Мадонна, позвольте дать вам один совет, — Далия неслышно подошла и стала за моей спиной, — Никогда не спорьте с графом.
Я неопределенно пожала плечами и направилась к отряду.
Глава 6
Возок, в котором мы ехали, уже сломали и перевернули, вытоптав вокруг траву, словно здесь шел бой. Мне показалось, что я увидела пятна крови. Завязанная левая ладонь Пьетро, угрюмо посматривавшего на Боневенунто, подтверждала мои подозрения.
— Нельзя было обойтись просто следами борьбы, — ворчал он.
— Мой друг, конечно, нет! — воскликнул художник. — В таких схватках обязательно должна пролиться кровь!
— Но почему она должна быть моей?