— Можно посмотреть, что получилось?
Мне показалось, что граф смутился, затем он пожал плечами и, подобрав многострадальный альбом, протянул мне рисунок.
Девушка сидела на краю фонтана. Четкий профиль. Распушенные волосы, падающие на плечо. Одна рука опущена в воду, другая придерживала сползающую с груди ткань. Спина была полностью обнажена, ткань мягкими складками обрамляя ее, подчеркивая совершенство линий. Я изумленно посмотрела на Роя:
— Это… это действительно очень красиво…
— Это вы очень… — он не договорил, притягивая меня к себе, затем заглянул в глаза, спрашивая разрешения. Дыхание перехватило. Он был очень близко, его губы почти касались моих, но он все еще ждал позволения, опасаясь, что я могу его оттолкнуть. Я замерла, а затем сама потянулась к нему, зарываясь пальцами в его волосы. Он еле слышно выдохнул и притянул к себе. Мир перестал существовать. Были лишь крепкие руки мужчины, до боли сжимающие в своих объятиях, его губы, жадно прильнувшие к моим, словно он желал выпить мое дыхание, его тело, про которому пробегали волны дрожи. В этот миг ничего более не существовало, кроме нас двоих, стоящих в объятиях друг друга.
— Мэссэр граф! — голос Далии развеял магию. Женщина стояла и недовольно смотрела на нас, — Боно вас ищет!
Граф зло прищурился:
— Да неужели? Полагаешь, он сообразит, зачем?
— Полагаю, мэссэр, вы это сообразите! — она перевела многозначительный взгляд на меня, затем на рисунок, давно валяющийся на траве, ее глаза распахнулись, — Вы опять за старое?!
— Придержи язык! — оборвал её Рой, поднимая альбом, — То, что твоя мать была моей кормилицей, не дает тебе право…
Он осекся, резко развернулся и направился в сторону лагеря. Далия с укором посмотрела на меня:
— Мадонна, вам не стоит позволять мэссэру графу такое!
— Вы уж все как-то определитесь! — рявкнула я, окончательно разозлившись, — А еще лучше — оставьте меня в покое!
Лицо женщины окаменело. Она заученно поклонилась и пошла вверх по холму.
На негнущихся ногах я подошла и вновь присела на камень, опустила руки в холодную воду, плеснула на горящее лицо. Ноги подкашивались, а голова кружилась. Поцелуи Роя не шли ни в какое сравнение с тем, что я испытывала раньше.
У меня были мужчины, но Макса я просто терпела, поскольку… да кто его знает, почему я так долго его терпела, иногда он был забавным, иногда — смешным, до Макса… несколько случайных эпизодов, скорее, из любопытства, нежели от больших чувств. Я вновь зачерпнула воды и опустила в нее лицо.
Кто-то деликатно кашлянул. Я подняла голову. Один из воинов нашего отряда. Я все еще не знала их имена. Он бесстрастно он сообщил, что мэссэр граф поменял планы, и мы выезжаем на закате.
Глава 8
На следующий день еще до полудня мы достигли реки, которая проходила по границе двух государств. Все это время мы с Роем не обмолвились и словом. Вернее было сказать, что он делал вид, что не замечает меня, упрямо гоня своего коня вперед по пыльной дороге. После заката мы ехали почти полночи, пока лошади не стали спотыкаться. Лишь тогда граф распорядился сделать короткий привал, чтобы с рассветом вновь нестись вперед, то и дело осаживая коня и с недовольством оглядываясь на нас. Меня он явно избегал.
Недоумение сменилось досадой, а потом и самой настоящей обидой. Теперь я начала испытывать неловкость и за свое поведение у реки, и за тот поцелуй.
Своим безразличием он словно показывал, что для него все это — лишь приятное времяпрепровождение, не более. Напрасно, вернувшись в лагерь, я пыталась поймать его взгляд, он делал вид, что меня просто не существует. Стремясь выместить досаду хоть на чем-то, я сорвала и долго топтала его перчатки, затем подобрала и отшвырнула в дальний угол. Я уже собиралась отказаться и от того, чтобы ночевать в шатре, но потом решила все-таки не пренебрегать удобствами. Перчатки пришлось подобрать и отряхнуть. Вид у них был плачевный. Далия с сочувствием наблюдала за мной. Понимая, что зря обидела ее, я начала первой:
— Далия, кажется, я была очень резкой сегодня днем…
— Ничего страшного! — с готовностью откликнулась она, — Я все понимаю!
— Спасибо! — я с досадой посмотрела на перчатки и снова отшвырнула их. Настала очередь служанки подбирать и отряхивать.
— Не расстраивайтесь, мадонна, — примирительно сказала она, — Вы не первая, кто попадает под чары нашего графа.
— Хочешь сказать, что он околдовал меня? — мрачно обронила я, понимая, что глупо отрицать очевидное: меня влекло к Рою. Я буквально хотела его до дрожи в коленях, то и дело вспоминая его поцелуй.
— Говорят, он околдовывает женщин, так, что они забывают про все, — голос служанки проник в мои мысли, я вздохнула, она покачала головой, — Но я в это не верю.
А вот я готова была в это поверить. Моя гордость — вот единственное, что меня удерживало от того, чтобы бросится к Рою и потребовать объяснений. Признаться, теперь я была даже рада этому изнуряющему путешествию, которое не оставляло сил ни на что другое.
Выйдя к берегам реки, граф решил не останавливаться на дневной отдых, а пройти вверх по течению и переправиться на тот берег через мост.
— Интересно, почему дорога не ведет к броду сразу? — спросила я у Боневенунто, едущего рядом со мной.
— Потому что мы ехали старой дорогой, — пояснил художник, — Она была проложена еще в незапамятные времена, когда люди поклонялись не одному Создателю, а многим. Дорога храмов, как ее называли.
— Вот почему вокруг не было ни деревень, ни людей! — воскликнула я, вспомнив, как единственный случайно встреченный крестьянин, завидев вооруженный отряд, торопливо свернул в сторону.
— Именно. Плюс эта дорога идет по холмам, а не вдоль реки, и оттого длиннее.
— Замечательно! — процедила я, с ненавистью смотря на Роя, — Не сомневаюсь, что идея проехаться по этой дороге всецело принадлежала графу…
Боневенунто все еще продолжал разглагольствовать, но я его уже не слушала. Я даже не знала, на кого я больше злилась: на Роя, так легко отказавшегося от меня, или на себя, так легко поверившую ему. Теперь я даже была благодарна, что Далия появилась тогда у ручья, иначе я презирала бы себя еще больше.
Почти не останавливаясь в пути, мы пересекли реку вброд, как объяснил художник, чтобы избежать таможенной заставы, и оказались на территории княжества Риччионе.
От реки мы направились на север. Холмы становились все выше, жара отступала. Вскоре мы выехали на основной тракт, связывающий две страны. Дорога все еще была пустынна, но это объяснялось дневной жарой. Крыши деревень, стоящих неподалеку, купола небольших часовен, или, как их здесь называли, — цеппел, возделанные поля — все говорило о присутствии людей.
К вечеру тракт ожил, и нам приходилось лавировать между купеческими телегами, крестьянскими осликами, да и просто пешими людьми. Правда, завидев отряд вооруженных людей, все сами спешили уступить дорогу. Неспешной рысью мы ехали к горам, на одной из которых и стоял Риччионе.
Город, как и все города начинавшийся с небольших построек вокруг замка сеньора, разросся, был обнесен крепостными стенами и сейчас представлял собой достаточно неприступную твердыню.
Замок на вершине горы неоднократно перестраивался, стены, окружавшие его, стали частью городских домов, и с дороги казалось, что к нему ведут красные ступени крыш. Вместо того, чтобы подъехать к воротам, мы свернули в рощу, где густые деревья скрывали нас от взглядов стражников на стенах. Рой спешился и подошел ко мне, все еще сидевшей в седле:
— Я открою портал, и мы перенесемся сразу в замок принца. Боно поведет людей через ворота.
— Вы же говорили, что это опасно, — напомнила я, не в силах терпеть очередную ложь.
— Здесь расстояние небольшое, да и Козимо будет по ту сторону. Если что, он сможет помочь, — он протянул руку, и мне пришлось спешиться и пойти за ним.
Рой открыл портал буквально сразу же, схватил меня за руку и шагнул. На этот раз было стремительное ощущение полета, и мы оказались в небольшой комнате.
Судя по всему, это был кабинет, студиолло, как называли его здесь. Он отличался от студиолло графа на вилле. Потолки с деревянными балками, стены, затянутые тисненой серебром красной кожей — изображение распустившейся лилии, в самом темном углу два массивных шкафа, с множеством ящичков, стоявших по обе стороны от огромного стола, за которым сидел человек. Узкие окна были расположены очень высоко, свет от них почти не проникал внутрь, и в отблесках огня, отбрасываемого факелами человек показался мне седым. С нашим внезапным появлением он оторвал свой взгляд от бумаг, и я поняла, что этот человек — альбинос. Во всяком случае, у него была очень светлая кожа, голубые водянистые глаза и почти белые волосы.
При виде нас, выпадающих из портала, он слегка нахмурился, затем, узнав Роя, кивнул:
— Делрой! Наконец-то! — он перевел взгляд на меня, его глаза расширились, — Кари… како… — под очень пристальным взглядом Роя блондин оборвал сам себя и подошел к нам, внимательно рассматривая меня, — Нет, вы не Карисса, она чуть толще, и глаза у нее груглее, а губы полнее, но какое сходство! Кузен, ты превзошел все мои ожидания!
— Козимо, надеюсь, ты помнишь условия, — оборвал его граф Алайстер. Тот усмехнулся и еще раз взглянул на меня светлыми глазами с белесыми, едва заметными ресницами:
— Помню, но надеюсь, что все будет зависеть от решения самой девушки. Где ты ее нашел?
— Неважно. Лиза очень устала с дороги, мы торопились.
— Вы задержались на два дня! Мне пришлось сказать, что моя сестра больна! — в голосе блондина послышалось возмущение.
— Я не хотел пользоваться порталом на такие расстояния, за нами могли следить, — Рой впервые за два дня посмотрел на меня, — Мадонна, как вы уже поняли, перед вами — принц Козимо Риччионе, брат принцессы Кариссы, роль которой вам надлежит сыграть.
— Я очарован! — поклон принца напоминал скорее кивок, его глаза смотрели очень холодно, — Надеюсь, эта девушка справится с поставленной задачей?