Так назначено судьбой для нас с тобой —
Служба дни и ночи.[2]
Интересно, с кем надо будет вести бой именно мне, причем верхом и со шпагой в руке?
Не испытывая иллюзий по поводу того, где я работала, я понимала, что сама вряд ли узнаю что-то, а Рой пока не желал делиться информацией. И угораздило же родиться похожей на эту принцессу!
Я невольно бросила на себя взгляд в витрину магазина: растрепанная блондинка с огромными голубыми глазами и, как там граф говорил, выдающимися параметрами, причем как верхними, так и нижними. Именно параметры и заставили, в конце концов, бросить спорт: у нас основной упор шел на плавание и бег, и я не могла тягаться с худощавыми, широкоплечими, по-мальчишески сложенными девицами. За этими размышлениями я дошла до своей машины.
Белый «тигуан» приветственно мигнул фарами, я села и провернула ключ зажигания. Мотор ласково заурчал. Я побарабанила по рулю, обтянутому кожей, решая, куда направиться.
На дачу ехать не хотелось, поэтому я набрала номер мамы и кратко проинформировала, что останусь в городе, в ближайшее время у меня возможна командировка, мне пора бежать — у меня опять совещание (похоже, врать про совещания входит в привычку), и отключилась, пока та не пришла в себя и не стала задавать вопросы, которые сделали бы честь всей нашей разведке.
Дома тоже делать было нечего, и я, проехавшись по набережным, благо летом пробки значительно реже, свернула к любимому ЦПКиО. Припарковав машину рядом с деревянным театром, я привычно прошла мимо будки охранников на мост.
Потемневшее от времени дерево глухо застучало под кроссовками, я с неодобрением покосилась на щели, сквозь которые виднелась темная вода реки. С залива подул холодный ветер, и я, слегка поежившись, поспешила перейти на остров.
Дорога ко дворцу была закатана в асфальт еще в советские времена. Это покрытие всегда портило мне настроение, мешая полностью насладиться парковым ансамблем. Несмотря на будний день, народу было много: бабушки с внуками, молодые женщины с колясками, старички, неодобрительно посматривающие по сторонам. Я сошла с дороги, прошлась вдоль берега реки, наблюдая за утками, а затем направилась вглубь парка, где еще сказывалась нехватка финансирования культурного наследия: вокруг вековых деревьев вместо зеленой травы рос копытень, огромные кусты то и дело скрывали вид на Елагиноостровский дворец, а вместо гравиевых и асфальтовых дорожек были узенькие кривые тропки.
Интересно, а как здесь было во времена хозяйки — императрицы Марии Федоровны? Мне почему-то представились ровные, вовремя скошенные зеленые газоны, фрейлины в разноцветных муслиновых платьях, лакеи в парадных ливреях и она сама: невысокая, с напудренными волосами и огромными темными глазами, как была изображена на портретах и немногочисленных фотографиях. Каково ей было в окружении этой роскоши? Скоро и мне предстояло это узнать, по крайней мере, я надеялась, что слуги у меня все-таки будут.
Столь меркантильные мысли заставили меня усмехнуться: дух авантюризма, до этого времени мирно дремавший во мне, почти заставил меня дрожать от нетерпения по поводу загадочной командировки. Я прекрасно понимала, что подписанный приказ означает то, что отказаться я не имею права, но была благодарна сегодняшнему гостю, что он, щадя мою гордость, предоставил мне иллюзорное право выбора.
Я стараясь все спокойно обдумать и просчитать все запасные варианты в случае, если все-таки откажусь. В голову приходил лишь единственный — утопиться здесь и сейчас, с такими приказами в ведомстве не шутят.
Печально вздохнув, я побрела по одной из едва заметных тропинок, даже не задумываясь, куда она меня может вывести. Мысли скакали вразнобой, и я прекратила гадать, что меня ждет, считая, что за два дня все равно все узнаю. Мне всегда нравилось просто идти вот так, среди деревьев, ощущая себя единственным человеком на всем белом свете.
Мое одиночество прервали комары. Я, конечно, жаждала единения с природой, но не ценой своей крови. Пришлось срочно выбираться из влажной прохлады заброшенного парка ближе к людям. Сбегая от навязчивого жужжания, я проломилась через кусты, напугала страстно целующуюся длинноволосую парочку (надеюсь, что они все-таки были разного пола) и выскочила на асфальтовую дорогу, чуть не сбив роллеров, тренировавших там «змейку».
Настроение было испорчено окончательно, и я поехала домой, благо, что недалеко. В свое время отец умудрился получить от военного министерства квартиру в старом доме на Петроградке, где сейчас мы все и жили дружным женским коллективом: бабушка, мама и я.
Припарковав машину во дворе, я вышла и направилась к подъезду, когда краем глаза уловила какое-то движение. Повернувшись, я увидела, как дверь представительского «мерседеса», припаркованного на другой стороне улицы, распахивается, и оттуда выходит мой новый знакомый — Рой, вернее, граф Алайстер. Правда, на этот раз на его плечи был накинут пиджак из тонкой замши в тон мокасинам.
— Наконец-то! Я уже начал беспокоится, — в его голосе слышалось скрытое раздражение. Я смерила его как можно более холодным взглядом:
— Простите, я не припомню, чтобы мы договаривались о встрече…
— Конечно, нет, просто подумалось, что вы захотите более подробно узнать о том, что вас ждет. Впрочем, если я ошибся… — он сделал движение в сторону машины. Я покачала головой, признавая свое поражение:
— Думаю, нам не стоит ломать комедию: мы оба прекрасно знаем, что я не могу отказать вам как в услуге, так и в гостеприимстве. Пойдемте.
Он лишь слегка наклонил голову, уголок губ дернулся вверх, подтверждая мои слова. Я направилась ко входу, не сомневаясь, что Рой последует за мной. Мы поднялись на третий этаж, я долго рылась в сумке в поисках ключей, наконец, достала их, открыла дверь и зашла первой.
— Тапочки там, — я кивнула на склад домашней обуви у двери. К моему удивлению, незваный гость послушно переобулся и выжидающе посмотрел на меня.
— Чай или кофе? — я скинула кроссовки, носки, которые вымокли в траве, и прошла на кухню, с каким-то извращенным наслаждением шлепая по ламинату босыми ногами.
— Если вас не затруднит, то кофе, — не дожидаясь приглашения, он сел за стол. Я кивнула и включила кофемолку, отсыпала свежесмолотый, распространяющий аромат по всей квартире, кофе в джезву, долила воды ровно до сужения горлышка и поставила на огонь. После чего, присев на столешницу из искусственного мрамора, скрестила руки на груди и выжидающе посмотрела на мужчину:
— Я вас слушаю!
Он усмехнулся и демонстративно покрутил головой, делая вид, что рассматривает кухню, недавно отремонтированную в стиле «арт деко́»: обои цвета слоновой кости, темная плитка на полу, люстра с хрустальными подвесками, белая мебель и темно-фиолетовые бархатные шторы, купленные по случаю распродажи в «Икеа». Идея такой кухни принадлежала моей маме, бабушка сопротивлялась, но для видимости. Мне, в принципе, было несколько все равно, будет ли кафель на стене у плиты с изображением лаванды или же просто белый, контрастирующий с темной мебелью. Кофе зашипел, напоминая о себе. Ругнувшись, я успела подхватить джезву и разлить бурлящий напиток по чашкам, хотя все равно на плите остались следы. Я вздохнула: ну вот, опять мыть! Хуже прополки огурцов могло быт только это.
Хотя, судя по погоде, мама с бабушкой решили окопаться на даче, так что время у меня есть. Я поставила разноцветные чашки на стол:
— Боюсь, что в холодильнике у нас пусто. Как вы понимаете, на гостей мы не рассчитывали.
— Ничего страшного, — галантно уверил меня граф, поднося чашку к губам, — превосходный кофе!
— Спасибо. Все говорят, что он у меня — лучший в городе.
— Никогда не думали открыть свою кофейню?
— Конечно же, нет! — ужаснулась я, присаживаясь на край столешницы.
— Отчего?
— Меня наши контролирующие органы съедят! Одна СЭС чего стоит! — фыркнула я. Он лишь кивнул, явно наслаждаясь напитком, и я невольно улыбнулась. Было что-то почти неприличное в том, как мы просто сидели на кухне и молча пили кофе, присматриваясь друг к другу поверх чашек. Я вдруг обратила внимание, что у моего гостя очень длинные густые ресницы, которые отбрасывали длинные тени на точеные скулы, когда он делал глоток.
Серные глаза вдруг взглянули на меня. Словно прочитав мои мысли, граф улыбнулся, я вздрогнула, точно была поймана на месте преступления, и отвернулась, делая вид, что хочу вытереть плиту.
— Ладно, к делу, — Рой с видимым сожалением отставил свою чашку, достал из кармана небрежно висевшего на спинке стула пиджака небольшой медальон и протянул его мне, — Думаю, так будет проще объяснить, почему нам нужны именно вы.
Мне пришлось оставить попытки развести грязь по всей панели и сесть за стол напротив графа. Тяжелый кулон лег мне в руку, я открыла его и с удивлением увидела свой портрет, нарисованный на темном гладком полупрозрачном камне. Только я была одета в бежевое платье с грубоким вырезом, а голову украшал черный бархатный берет с фазаньим пером. При мысли о том, что кто-то следил за мной, хотя бы для того, чтобы написать этот портрет, я вздрогнула.
— Откуда это у вас? — мой голос прозвучал очень резко. Рой усмехнулся и протянул руку, словно намереваясь забрать медальон.
— Это потрет принцессы Кариссы. Как видите, она очень схожа с вами.
Я машинально кивнула, все еще недоверчиво рассматривая портрет. Теперь, успокоившись, я могла найти некоторые различия, хотя это могло быть и прихотью художника.
Глаза у нарисованной девушки были чуть круглее, а губы — более полные, это можно было списать на причуду зудожника, как и цвет глаз: свето-серые против моих голубых, но на камне, несомненно, была изображена я.
— Именно это сходство и побудило меня обратиться в ваше ведомство, — голос Роя вывел меня из состояния легкого шока.
— Откуда вы узнали? — мне не потребовалось договаривать, Рой понял с полуслова.