Не сдержавшись, я влепила ему пощечину, после чего развернулась и направилась к выходу.
— Голованова! Не дури! — попытался одернуть меня полковник. Я обернулась и со злостью посмотрела на него:
— Мое заявление получите завтра утром!
Я выскочила из здания, махнула рукой, останавливая первую попавшуюся машину, назвала домашний адрес. Водитель, еще молодой парень, с сочувствием посмотрел на меня:
— Что, с парнем поругались?
— Что? — я на секунду перестала рыться в сумке.
— У вас слезы текут, а это — верная примета, что с парнем.
Я шумно выдохнул, наконец достала телефон, отключила его:
— Да… вернее, нет, с работы выгнали…
— Бывает. Ничего, новую найдете!
— Точно, — прошептала я.
Всю дорогу мы ехали молча. Я не знала, что было для меня самым обидным в этой ситуации: то, что меня вот так променял начальник, к которому я относилась с большим уважением, или же то, что наговорил мне Алайстер.
Машина остановилась у дома, я попыталась расплатиться, но водитель не взял денег.
— Не переживайте, в жизни и не такое бывает! — напутствовал он меня на прощание.
Дома я поставила чайник, побродила по квартире, полила цветы, полистала какую-то книгу, вспомнила, что хотела попить чаю и вновь поставила чайник. Первый порыв прошел, и теперь я крепко задумалась. Заявление я напишу, хотя, скорее, его даже и писать не придется — меня уволят по статье. Но живем-то мы в основном на мою зарплату, мамина пенсия — слезы, бабушкина — чуть больше, но все равно — так, квартиру оплатить. А еще кредит на машину… Его три года платить… от этого стало совсем тошно. Ну, положим, машину я продам, кредит закрою, но жить все равно надо. А с записью, которая у меня будет в трудовой, я могу поставить крест на любой приличной должности. Вздохнув, я достала ручку и лист бумаги и начала составлять список бывших однокурсников, которых можно было попросить помочь с поиском новой работы.
Звонок в дверь заставил меня подскочить на месте. Воображение тут же нарисовало черный автомобиль у парадной и пару коллег-особистов, прибывших по приказу препроводить меня куда-нибудь в «Кресты». «Помните, Лиза работала напротив тюрьмы? Теперь она сидит напротив работы» — ехидно пронеслось в мозгу. Звонок повторился, на этот раз настойчивее. Я подошла и решительно открыла дверь. На пороге стоял Рой.
— Надеюсь, вы уже выпили успокоительного, — сухо обронил он, заходя в квартиру.
— Даже и не собиралась, — я попыталась перегородить ему вход, но он легко отстранил меня и пошел на кухню:
— Когда успокоитесь и начнете мыслить, я готов обсудить с вами ситуацию.
— Вы хотели сказать «мыслить здраво»?
— Пока что ваше поведение говорило, что вы даже не здраво не мыслите, — Рой обернулся и с укором посмотрел на меня, — Что вы устроили на Литейном! Ваш начальник, наверное, до сих пор хватается за сердце и пьет капли!
— Коньяк, — поправила я его.
— Что, простите?
— Павел Андреевич вместо успокоительного пьет коньяк, — я прошла на кухню и вновь включила многострадальный чайник, — Зачем вы пришли? Я же сказала, что не буду принимать участие в этом фарсе!
— Вообще-то я хотел извиниться за то, что позволил себе оскорбительные намеки по поводу вашей личной жизни, — совершенно буднично сказал он, садясь за стол, — и заодно попросить еще кофе.
— Шли бы вы… — вздохнула я, обреченно включая кофемолку, — кофе на ночь очень вреден, потом не уснете.
Он как-то грустно посмотрел на меня:
— А я и так не усну…
— На жалость давите?
— Нет, — он брезгливо поморщился, — тем более, что с вами это бесполезно… Я просто хочу предложить вам не рубить с плеча и не писать заявление об увольнении, вы же прекрасно осознаете последствия такого шага для себя.
— Я прекрасно осознаю и последствия исполнения приказа: не найдя свою принцессу, вы попросту отдадите своему Гаудани меня!
— Возможно, — он улыбнулся, словно услышал что-то смешное, я упрямо посмотрела на него:
— Так что предпочитаю остаться в своем мире нищей и безработной, чем рисковать быть отданной какому-то старику в средневековье.
— При чем тут старик, — поморщился граф, — Мэссэр Гаудани — достаточно молодой привлекательный мужчина, и, вполне возможно, он вам понравится… вот, взгляните!
Я с любопытством взяла медальон в руки, машинально отметив, что он такой же, как и медальон с изображением принцессы, только на этот раз с темного камня на меня смотрел весьма привлекательный мужчина. Темные достаточно коротко стриженные волосы падали на высокий лоб, брови, про которые обычно говорят «вразлет», ярко-синие глаза, нос простоват, но отнюдь на портил его обладателя, а лишь придавал какой-то особый шарм, губы были слегка тонковаты, а на подбородке виднелась ямочка. Я в который раз поразилась мастерству, с которым художник нарисовал портрет (если помнить, что портрет — изображение, то надо подбирать другой глагол).
— Портрет написан год назад, сразу после избрания его Советом десяти, так что, как видите, он в расцвете сил…
— Я смотрю порода уличных сводников живет и ныне[3]! — вспомнила я своего любимого автора.
— Я все же вас не на бал к сатане зову, — меланхолично отозвался Рой. Я с уважением посмотрела на него:
— Надо же! И это вы читали?
— Читал. Поговорим о литературе или вернемся к делу?
— К делу? Я не собираюсь участвовать в этом… — я пощелкала пальцами, подбирая нужные слова, — балагане.
— Скорее, карнавале, — поправил меня мой незваный гость.
— Что?
— Карнавал — когда люди надевают маски.
— Я знаю, что такое карнавал! В конце там обычно маски снимают! Что я буду делать, если кто-нибудь узнает, что я — не эта ваша…
— Карисса, — подсказал Рой.
— Вот именно! Я даже имени ее запомнить не могу! Все сразу заподозрят обман!
— Не волнуйтесь, я изготовлю вам амулет.
— Нет. И давайте оставим эту тему! — я разлила кофе и придвинула ему чашку. Рой благодарно кивнул, сделал насколько глотков, и вновь посмотрел на меня:
— Возможно, нам удастся прийти к компромиссу?
— Хотите меня купить?
— Скорее, соблазнить, — его улыбка вышла очень кривой, — хотя по этой части у нас больше мессэр Гаудани…
— Вот и его и соблазняйте! — я не собиралась сдаваться. Рой рассмеялся:
— Я не думаю, что мне это удастся, а вот вам…
Он выразительно посмотрел на мою грудь, и я невольно скрестила руки.
— Немедленно прекратите эти намеки! — потребовала я, — я не собираюсь ни соблазнять этого вашего… Гудинни.
— Гаудани, — поправил меня он.
— Какая разница, так вот: я не собираюсь ни его соблазнять, ни выходить за него замуж! Завтра я наконец напишу заявление об уходе и поеду на дачу к огурцам!
— И что потом? — усмехнулся он, — Когда запал праведного негодования пройдет? С чем вы останетесь? С гордостью? Вы сможете прожить, питаясь только ею?
— Почему только ею? — слабо возразила я, прекрасно понимая, что граф сейчас озвучивает мои мысли.
— Потому что я не понаслышке знаю вашу систему. Думаете, после этого вы сможете устроиться на нормальную работу? — Рой встал и подошел к окну, делая вид, что рассматривает двор. Я тоже молчала, пытаясь для себя решить, как быть дальше. Было слышно, как из крана капает вода: кап, кап… не выдержав, я подошла и закрутила вентиль.
— Решать вам, я не буду настаивать и отзову приказ, — граф нарушил молчание, — Но неужели вы думаете, что Гаудани такой дурак и не отличит подмену?
— Тогда зачем вам я? — я совершенно запуталась.
— Потому что исчезновением Кариссы могут воспользоваться в Лаччио и поднять смуту среди жителей обеих стран. Эта свадьба — символ доброй воли и мира, и нам очень важно, чтобы ничто не смогло помешать ей.
— К тому же за принцессой наверняка дают хорошее приданое, — пробормотала я. Рой покачал головой:
— Лагомбардия все равно получила бы эти земли в качестве контрибуций, но для людей, живущих там, присягнуть на верность мужу своей госпожи гораздо проще, чем захватчикам.
Я собрала чашки, отнесла их в мойку. С одной стороны, моя гордость действительно просто кричала, что я должна выставить этого мужчину за дверь и забрать трудовую из конторы с записью несоответствия должности и прочими прелестями человека, решившего начать войну с системой, с другой — пока все, что от меня требуется, — это на несколько дней изобразить принцессу… Я внимательно посмотрела на мужчину, стоящего у окна. Он повернулся и ответил мне каким-то усталым взглядом, и мне вдруг стало его жалко: ведь не по своей воле он вынужден стоять здесь и убеждать, словно малого ребенка, не допускать опрометчивых решений, да и Павел Андреевич премию обещал, и разрешение на отдых… на мгновение перед глазами промелькнуло бирюзовое море…
— Ладно, — буркнула я, идя на попятную, — Я обещаю подумать, если вы расскажете мне что я должна буду делать.
Рой едва заметно улыбнулся, его плечи расслабились.
— Вы отправитесь со мной, изобразите Кариссу на время ее поисков. Когда мы её найдем, вы вернетесь в свой мир.
— Вы так уверены, что вы найдете принцессу?
— Конечно, — он пожал плечами, — это просто вопрос времени.
Я пристально посмотрела на него, размышляя над правильным ответом. С одной стороны, сама мысль побывать в другом мире будоражила, с другой — мой здравый смысл просто кричал, что там может быть очень опасно.
— Я могу все-таки подумать до завтра? — наконец сказала я, не найдя ничего более приемлемого.
— Хорошо, — граф Алайстер кивнул и вдруг как-то жалобно посмотрел на меня, — Скажите, а мы можем поужинать?
Глава 3
Утром я с трудом открыла глаза. Голова гудела, во рту пересохло. Благо, вокруг царил полумрак.
Я приподнялась на локте, огляделась и охнула. Вокруг меня были тяжелые гобеленовые шторы. Вернее, они висели на кровати, свешиваясь откуда-то сверху и полностью закрывая комнату. Сама кровать огромная, со столбиками и деревянной рамой, на которую и крепились занавеси. Позади меня высилось массивное резное изголовье, инкрустированное голубыми и перламутровыми вставками — кажется, цветочный