Экипаж неспешно катил уже минут двадцать. Я, лишённая возможности видеть, принюхивалась. Каждый квартал пахнет чем-то своим. Я легко могла отличить на запах первый круг от второго, а второй от третьего. Там, где мы остановились, нос забил букет осени: мокрая прелая листва и тяжёлый дух увядающих астр.
Меня подхватили под локоть и помогли выйти, а затем подняться по лестнице в какой-то дом. К чему эта таинственность, если мои ветра и так уже запомнили дорогу, и вернуться сюда ещё раз для меня не составит труда? Или возвращаться уже не придётся? Хотя если я отсюда уже не выйду, то зачем было завязывать мне глаза?
В самом доме пахло необычно: свежее дерево, штукатурка, краска. Будто недавно закончили ремонт. Наконец меня завели в комнату, и провожатый закрыл за моей спиной двери, поддев напоследок узел повязки. Стянув её, я осмотрелась. Просторная комната с наглухо задёрнутыми шторами, дорогая мебель, неяркие фламболи, разожжённый камин. Множество книг, сваленных по большей части на пол у полупустых стеллажей: словно их хозяин только что переехал в дом и ещё не решил, в каком порядке их расставить.
Обнаружился и он сам: сидящий ко мне спиной на низком диване перед потрескивающим огнём. Тёмные волосы, короткая стрижка, крепкая фигура. Но моё внимание привлекло другое: распахнутый халат сидящего сполз с одного плеча, обнажив часть спины и обширную татуировку на ней. Увидеть рисунок полностью мешала ткань и невысокая спинка дивана, но додумать было не сложно…
По лопатке, залезая на плечо и шею, вились кольцами щупальца гигантского осьминога, они же цеплялись за мачты судна. От фигуры мужчины веяло опасностью. И одновременно спокойствием. И чем-то ещё, смутно знакомым…
Я заметила какое-то движение у его коленей, а потом увидела светлую головку девушки, сидящей перед мужчиной на полу. Её руки ритмично трудились над чем-то и сама она тоже раскачивалась в такт движениям. Я поморщилась от очевидно пошлой картины и спросила первое, что пришло на ум. Чтобы хоть как-то начать, обратить на себя внимание, прекратить эту неприятную интимную сцену:
– Кто вы?
Мужчина молча отстранил девицу, даже не обернувшись на голос. Та беспрекословно поднялась, запахнула на нём халат и вышла в неприметную дверцу, не поднимая глаз.
И заговорил.
А мне будто дали под дых, едва я услышала этот голос. Этот тембр… Такой близкий, такой родной… Такой уже почти забытый…
– Не хочешь сперва узнать, где ты? – усмехнулся он. – Извини за эту таинственность, но так хотелось сделать тебе сюрприз.
Я сглотнула и послушно переспросила севшим голосом:
– И… где же?
Хотя и так уже уловила запах георгинов, что всегда распускались в это время года. А сажали их только в одном квартале.
– Дома, Брис, – и он, всё так же не оборачиваясь, приглашающе похлопал по дивану. – Наконец-то дома…
Не сдержав рвущийся из груди громкий всхлип, я бросилась вперёд, перемахнула через спинку дивана, и немедленно была прижата к широкой груди крепкими руками дяди Леванте.
В семье воздушников Оркан было принято давать новорождённым имена по названиям ветров. Фьельбрис – это суровый северный бора, властвующий в Ронгланских горах. Мой отец, Николас Оркан, предпочитал пользоваться вторым именем, но первое – Гармсиль – ему тоже удивительно шло. И дядя Леванте верил, что именно его имя приносит удачу в море.
Закалённый моряк, прошедший под парусом не одну тысячу миль, обычно заезжал в Дансвик раз в два-три года. Как же я молила всех известных мне богов, чтобы в тот злосчастный вечер, когда горел особняк на Кирстегат, его корабль успел выйти из порта! А потом, спустя годы полного неведения о его судьбе, уже молила Того, Кто Ещё Ниже – чтобы его смерть хотя бы оказалась лёгкой…
– Ну, ну, Бриска, задушишь, – всё гладил он меня по сотрясаемой рыданиями спине. – Дай же посмотреть на тебя… Какая ты стала красавица!
– Дядя Лева… как?!
– Потом, девочка моя. Всё потом. Поплачь, моя хорошая… Как же ты выросла, – всё шептал он. – И сколько лет я потерял, оплакивая тебя впустую… Ты же Бриска, я всё не верил, что с таким именем ты могла так просто утонуть… Это оно тебя защитило. Сильная моя девочка… И как хорошо же ты пряталась…
– Дядя Лева… Где ты был всё это время? – подняла я на него помутневший взгляд. – В бегах? Ушёл в море?
– Да куда мне было бегать, – невесело вздохнул он и с силой ударил себя по ноге, даже не дёрнувшись, не почувствовав боли. – Отбегался, Бриска. С той самой ночи.
Я перевела недоумённый взгляд на его неподвижные ноги, затем снова на дядю. А он кивнул на дверцу, за которой скрылась белокурая девица.
– Вон, разминает, чтобы совсем не сгнили, – усмехнулся он. – Восемь лет не хожу. Красные плащи меня тогда метко зацепили.
– Так ты всё это время…
– Здесь и застрял, Бриска. В Дансвике. Как ты там его в детстве всё величала? «Город тысячи ветров»? Очень точно… Несложно в таком было затеряться ещё одному ветерку.
– Но как ты выжил? И как отыскал меня сейчас?!
Я всё не могла прийти в себя от невозможной встречи. Сев в карету с завязанными глазами, я ожидала встретить кого угодно. Четвёрку Первого Круга. «Быков» Глубины. Того, Кто Ещё Ниже. Эрланна. Красные плащи стражей Возмездия. Дуло пистолета. Магические наручники… Но никак не ожидала, что судьба сведёт меня с единственным родным человеком, чудом оставшимся в живых.
– Разве я? – улыбнулся дядя, снова прижав к себе. – Ты сама нашла меня, Бриска. Я два месяца тебя ждал. Но не мог первым… Ты сама должна была до всего докопаться. Ты ведь Фьельбрис. Сильная, смелая… Настоящая Оркан. Ветерок. Принцесса. Такой и должна быть та, что станет равна…
– Тому, Кто Ещё Ниже? – у меня на пару секунд перестало биться сердце. – Это ведь ты, дядя?..
Глава 22
Леванте Оркан усмехнулся, но не ответил.
– Ты назвал меня Принцессой. Ветерком. Дядя! Не молчи… Где ещё ты мог скрываться в Дансвике восемь лет, как не на Дне? Как не будучи его частью… Ты – господин Тоткен?!
– Послушай меня, Бриска, – вновь притянул дядя к себе. – У меня не так много времени.
– Ты знал обо мне целых два месяца! Сам говоришь, что ждал, а сейчас не найдётся времени? – вскочила я.
– Сейчас – сколько угодно. А вот жить мне осталось не так долго, – резко оборвал он. – Так что сядь и слушай.
– Что… почему? – растерялась я. – Это Дно? Или корона? Боги, это Эрланн!.. Коста сказал, что он вернулся. Так он знает и о тебе тоже?..
Дядя только шевельнул кистью и моя собственная стихия мягко, но настойчиво надавила мне на плечи, заставляя сесть обратно. Чтобы так ловко обращаться с воздухом, мне ещё долго учиться. Был бы дядя со мной все эти годы… Лучшего учителя сложно найти. Но даже такое пустяковое магическое воздействие вдруг заставило его болезненно исказиться в лице.
– Ты всё о людях… Нет, Бриска, с людьми всегда договориться можно. А от той дамы, что под ручку с моей болезнью ходит, так просто не откупишься.
– Но ведь есть лекари! – воскликнула я. – Ты же не… Не о смерти говоришь?
– Умей они все хвори лечить, так и люди бы жили вечно, – усмехнулся он. – Да и магические раны не про их честь. Да что ж ты за егоза такая, Бриска, всё вскочить норовишь! Все помрут рано или поздно, будто сама не знаешь.
– Кто тебя ранил? Маги Красной Стражи? Это тогда, в ту ночь?
– Они, гадёныши. Тогда же крепкая буря разыгралась, в море выходить дураков нет, задержались на полдня. Там, в порту, меня и нашли. Потом уже узнал, что и за Николасом с твоей матерью в то же самое время пришли. Никто ведь ни сном ни духом… Ни суда, ни следствия не было. Обвинение озвучили, а там и незамедлительно…
– Я видела это дело, дядя, – прошептала я. – Но о тебе там ни слова не было.
– А кто бы стал позориться, писать в отчёте, что не смогли меня взять, да ещё своих же красных магов при этом потеряли? Официально так и числился пропавшим без вести. Двоих я положил, а вот третий мне дорого дался. Хребет мне перешиб да припечатал ещё проклятием. Когда человек при смерти кого-то проклинает, такие слова ведь самыми сильными выходят… И снять их может только тот, кто наложил. А жил он, Бриска, после такого недолго. Плесни-ка мне вон того пойла. Да и себе, если хочешь, налей, что уж… Не маленькая.
Налила обоим.
…Дорого заплатив за свою свободу, дядя Леванте, раненый и преследуемый Красной Стражей, несколько часов прятался в портовых доках. С раненой спиной умудрился заползти в отстойник, куда сбрасывали рыбьи головы и требуху торговки, чистившие свежий улов там же, на причале. Когда же под утро туда прилетел ещё и изрядно порезанный труп, то решил подать голос, рассудив, что те, кто его сбросил, сами не в ладах с законом.
Подонки и вытащили. Те деньги, что при нём были, «спасителям» сразу ушли. А вот дальше, за то, что в безопасное место приволокли, где какой-то коновал его несколько дней пользовал – за это уже долг начал капать. Ну, а по-другому на Дне и не бывает, сама прекрасно знаю.
– Ну да порядки оказались знакомые, – усмехнулся дядя. – Плавали, знаем. В море те же законы. Ты уж прости, Бриска, что по малолетству всё сказками тебя потчевал: о сокровищах, о честных матросах да смелых капитанах. Нет в мире правды, нет справедливости. Всё силой брать надо. Я и начал брать, едва оклемался.
Только дядя, в отличие от меня, новую жизнь по уму начал. Он-то был опытный маг. И матёрый моряк. Посмертное проклятие того стража Возмездия дяде не просто ноги перебило, а наложилось чёрным пятном на его собственную магию. Чем больше он использовал стихию, тем скорее проклятие высасывало жизненные силы. Значит, действовать нужно было по-другому, без магии. А кому, как не закалённому в морях капитану, было знать, как приструнить разную своевольную шушеру…
Только глупый человек идёт напролом, тратя собственные силы. А умный чужими руками действует. Тем более что светиться Леванте Оркану никак было нельзя. Прошло всего два месяца, как его спасителей, поставивших неходячего калеку «на счёт» и рассчитывавших определить его в побирушки, внезапно взяли на пёрышки собственные «быки». Дядя Леванте сумел найти к ним подход, пообещав одним новый статус и иные барыши, других же тонко подловил на прежних обидах, ввернув правильные слова и настроив против старших.