Странно, но до следующей порции каши – уже обеденной – меня никто не беспокоил. Эрланн должен был доложить Косте, что я желаю его видеть. Но ни братья, ни следователи – вообще никто ко мне не спешил. Охранник на мои вопросы не отвечал. Проверять его причастность ко Дну особым знаком я не рискнула: если он из «правильных», то лишь выдам себя неосторожным жестом на радость кейре.
Кейре Астингтон, как ни давил вчера, как хитро ни составлял вопросы, а доказать, что я подонок, так и не смог. А всего-то надо было – взять пацанку за ухо да посмотреть на наколотую рыбку. Но, видимо, в столице таких подробностей о дансвикском преступном мире не знали. А Эрланна на допрос не пустили.
Эрланн, помрачнела я. Что ж. Первое правило из двух, которыми я неизменно пользовалась, когда разнюхивала то или иное дело, соблюдено. Это то, ещё Дрошкино: «переспать» информацию и обдумать её на свежую голову.
Второе вывела сама, и звучало оно так: «Можешь не верить – не верь». Заключалось оно в том, чтобы подвергать сомнениям всё, в чём только можно усомниться. И даже собственным глазам не всегда стоит доверять.
Значит, некая семья Герстлен. Это они были виновны в том, что Орканов вычеркнули из истории города за два дня. Я этого не знаю наверняка. Следовательно, не верю. Также я не могу достоверно знать, что Эрланн по материнской линии принадлежит к тому же роду.
Но это утверждает дядя. Ему я верю.
Но он ли это писал? Его почерка я не знаю. Да даже знала бы – на Дне умельцев по подделкам хватает. Это вполне может быть очередная игра Косты. «Ну же, Ветерок, это будет забавно, – так и встала перед глазами его заразительная улыбка. – Теперь можно солгать, но никто из нас не узнает: ложь это или правда».
Вот именно. Где ложь, где правда? А ведь я уже поклялась дяде закончить эту кровную месть. До того, как узнала, что Эрланн – последний из семейства предателей, обрёкших нас с дядей на всё это. Если это так, то я должна его ненавидеть. Я прислушалась к себе: с ненависти не было. Только презрение и отвращение.
Косте было бы выгодно представить всё именно в таком свете. Может, притянуть за уши какие-то факты. Может, он сам указал дяде Леванте в своё время на «предателей», так удобно оказавшихся родственниками по матери его старшего брата…
Обманываться словами Стордаля о том, как он любит Криса, даже наивный Хвенсиг не стал бы. Когда Коста рассказывал о семье, в его словах так и сквозила злоба и ненависть. Я поняла, что он с самого детства завидовал брату, которого их отец считал единственным нормальным сыном. Брату с магией, деньгами, громким именем, положением в столице. Потом наследство старикашки Эрланна, а это ещё больше денег и власти, ещё больше магии, переданной ритуалом, будто собственной этому сукиному сыну было мало…
Кристар был в столице, а он, Коста, здесь, в Дансвике. Один, со спивающимся и спускающим уже третье состояние Дидериком – отцом, который винил его в смерти матери. Без малейшей надежды на магию. Каково было самому Кристару, купленному, увезённому в чужой город и последующие шестнадцать лет отрабатывавшему перед стариком Эрланном потраченные на него средства, Коста вряд ли задумывался. Впрочем, я снова не знаю, что из услышанного от обоих – правда…
Коста получил своё. Деньги, власть. Поставил на колени Кристара. А теперь, если история с семьёй Герстлен правдива, то придумал изощрённый способ, чтобы добить брата. Моими руками. Потому что Ветерок отомстит за Орканов. Она уже поклялась дяде.
Опять же, если это правда… Я с силой сжала виски. Нет, в этом неподвижном воздухе не то что думать – находиться невыносимо. Ещё этот уродливый артефакт на запястье. Я ударила им о стену, мысля расколоть, но это был не Эрланнский переговорник, который так легко было сломать. От стены отлетела штукатурка, обнажив каменную кладку, а на самом блокираторе не осталось и царапины.
– Я буду жаловаться! Вас всех сошлют на рудники! – донёсся из-за двери визгливый голос, прежде чем торопливо лязгнул замок. Действительно, что-то я долго одна. – У меня есть связи в столице! О, я напишу, куда следует! Держать благородную фрею в таких кошмарных условиях!
Алоиза тщательно отыгрывала роль заботливой тётушки, защитницы всех благородных девиц Дансвика.
– О, моя дорогая, какое ужасное, ужасное место! – воскликнула она, когда охранник впустил её в камеру. – Эй, ты! Принеси воды, и живо! Не видишь, что это безвинно оболганное дитя еле держится на ногах? С тебя первого спросят, если за кузиной самого мона Эрланна не доглядишь! Убийцы! Мучители! На каторгу захотел?! О, я это легко устрою!
Охранник, напуганный такими перспективами, действительно загромыхал тяжёлыми сапогами и бросился за водой, не забыв предварительно запереть дверь.
– Да по вам, Алоиза, сцена плачет, – хмыкнула я.
Фрея Арвен проводила цепким взглядом через зарешеченное окошко охранника, и ко мне повернулась уже Мурена.
– Минуты три, – определила она. – Досмотры в этом гадюшнике ни к хевлам. Топор в сумочке пронести можно, и тот не заметят.
Далее она молча выгрузила из принесённой корзины бутыль молока, вино, фрукты и вкусно пахнущие картонки с эмблемой известного ресторана.
– Как трогательно, – наблюдала я за её действиями. – Господин Тоткен просил передать? А как долго мне тут ещё сидеть и раскаиваться, не сообщил?
Алоиза внимательно посмотрела на меня.
– Это всё от меня, Принцесса, – ответила она. Что-то в ней изменилось. Смотрела по-другому. Не снисходительно и свысока, как «косатка» прежде на мелкую рыбёшку, а осторожно. Будто пока не знала, как правильно себя вести. – А передать тебе просили другое.
Она покопалась в пышной причёске и с великой осторожностью вытащила простенький гребешок – бронзовый трезубец с единственным глазком топаза. Зубцы его были заострёнными и на самых кончиках отдавали в зелень. Алоиза аккуратно положила его на чистый платок и передала мне.
– Яд? – поняла я.
Та лишь кивнула.
– Мне сказали, ты знаешь, что делать. Так и просили передать. Яд действует не сразу, через сутки. Выглядит, как случайное заражение крови.
А, значит, никто не заподозрит моей вины в смерти Эрланна, если он вдруг ещё раз заявится сюда. Я-то здесь: запертая, лишённая магии, безоружная. А господин главдеп мог где угодно ржавым гвоздём оцарапаться… Кто ж спустя сутки на меня подумает.
Столько, значит, мне и сидеть: пока не сделаю то, что от меня ждёт Тот, Кто Ещё Ниже. Вот мой дорогой «кузен» Стордаль ко мне и не торопится.
– А вы, Алоиза, не хотите узнать, что я должна сделать и для кого? – я ощутила прилив злого веселья. – Сдаётся мне, вы не особо-то и в курсе.
– Нет! – резко ответила она. – Мне лишь сказали передать.
– О, всемогущая Мурена в роли «шестёрки»? – усмехнулась я. – И что же, даже не хотите знать, нашла ли я господина Тоткена? И кто он такой?
– Не хочу, – побледнела она, а в глазах промелькнул страх. – Принцесса, я тебе зла не делала. И ты не желай мне смерти. Не хочу знать, кто это. Избавь меня… Хоть и «шестёркой» пришла, а выйти живой хочу.
Всё, как дядя учил. Даже Четвёрка не должна знать, кто ими командует. Кто знает, долго не живёт. А Алоиза даже была по-своему добра ко мне. Как просто, оказывается, чужие судьбы за горло держать. Если скажу ей сейчас, кто это, Алоиза и пары часов не проживёт. Кто знает, какие тени за ней увязались… И сколько ушей у этих стен. Нет, я же не зверь какой…
– Про семейство Герстлен знаете что-нибудь? – перевела я разговор.
Алоиза нахмурилась.
– Припоминаю таких… Всё их семейство «чёрной язвой» выкосило. Разом и поголовно. Ну, тела такими нашли: как от язвы сгнившими. Года три назад, если не раньше…
– Дна работа? – пристально посмотрела я на неё.
Та отвечать не торопилась, вспоминая давние события.
– Даже если это была не «чернушка», то я об этом не знаю. Слово, Принцесса, даю.
Я кивнула. Значит, действительно не знает.
– Эрланн к ним отношение имеет?
– Так главы семьи – Амроя, кажется – племянник. Мать Эрланна была первой женой Дидерика Стордаля, а сама она Амрою родной сестрой приходилась.
Ну, хоть что-то оказалось правдой. Вернулся охранник с кувшином воды, фрея Арвен вновь засуетилась. Не так уж и всесильна теперь Мурена, когда на рыбёху сам Тот, Кто Ещё Ниже облизывается. Боится. Бойся, Алоиза, бойся. Бесстрашные – они первые брюхом вверх всплывают.
Мурена ушла, но я даже перекусить не успела. Вновь повели на допрос. Отравленную заколку я осторожно сунула в отросшие вихры.
– Следствие решило, что за отсутствием свидетелей и невозможностью достоверно восстановить картину убийства Готрика Дедьенара, к вам, фрея Абрего, будет применена легилименция.
Снова этот столичный хлыщ, кейре Астингтон.
– Королевский магнадзор это одобрил. Ментальное вмешательство затронет только те воспоминания, что связаны с тем инцидентом. У вас, как законного мага, есть право не свидетельствовать против себя, и вы имеете право отказаться от процедуры. Но только касательно других пунктов обвинения. В деле с убийством же, так как вы не признаёте свою вину, нет свидетелей или других обвиняемых, а улики указывают на вас, будет проведено принудительное считывание. За соблюдением ваших прав на неприкосновенность остальной памяти будут следить ваши официальные представители, раз обладают такими возможностями.
Я перевела взгляд туда, куда он посмотрел. Мои официальные представители… «Родственнички», значит. Эрланн. Маг первого уровня, владеющий тенями, а, значит, ментальной магией тоже. Он смотрел в сторону и выглядел мрачным. И Стордаль, конечно же. Ласковую и тёплую улыбку Косты никакая мрачность, царящая в допросной, не могла затмить.
Коста подошёл к кейре Астингтону и что-то шепнул на ухо. Столичный хлыщ быстро взглянул на меня, нахмурился, но после слабо и как-то понимающе улыбнулся.
– Вам не о чем беспокоиться, – ответил он Стордалю уже вслух. – Это абсолютно безвредно.
Услышал и Эрланн, скользнув по мне обеспокоенным взглядом. Впрочем, тут же снова укрылся под маской безразличия. Коста, Коста… Что за интриги ты снова плетёшь? Если закрыть глаза на чрезмерную жестокость и неоднозначные методы, то в чём-то он начал меня даже восхищать. Как Алоиза в своё время. Уметь совмещать в себе две такие разные личности, столь непохожие друг на друга…