От собственного бессилия я всхлипнула. Сначала тихим гортанным клёкотом, а после лавиной прорвались рыдания. Боги, сил больше нет… Даже этого не смогла…
И понимаю, что никогда не смогу… Не хочу!
Горячие губы мягко прикоснулись к мокрой щеке. Лишь обозначили своё присутствие невесомым поцелуем, а далее мешать этой истерике не стали – так же деликатно убрались.
А я, окончательно добитая сочувственной лаской, уже зачем-то вцепилась в крепкую шею. Хотела задушить – так одной руки оказалось мало… А вторая придавлена где-то снизу. Нет, сил не хватит…
Разве на то, чтобы притянуть обратно эти чересчур осторожные сегодня губы. И впиться в них со всей жадностью. Требовательно и зло. За то, что были хевл знает где столько времени! За то, что с первого же поцелуя не увезли куда подальше! В другую жизнь, в которой не довелось бы познакомиться с его братом! За то, что заставили ненавидеть их обладателя, когда внутри зрело совсем другое чувство…
И да, хевл тебя раздери, Кристар! Да, во мне сейчас ни капли стихии, на которую я всё грешила, приписывая ей эту болезненную тягу и страсть… Ни капли – а вот ты посмотри: уже оплела ногами твои бёдра, не зная, как ещё глубже вжаться в тебя.
Только молчи! Скажешь хоть слово или решишь, что сейчас для такого не время, – точно убью.
Что?.. Имя? Да, имя шептать можно… Тогда и я, господин Эрланн, больше не смогу звать тебя по-прежнему… Кристар. Крис…
Когда я проснулась, сквозь неплотно задёрнутые шторы уже пробивались уверенные лучи. Да, Лардуолл – не Дансвик, где солнце теперь до лета не увидишь. Чувствовала я себя гораздо лучше, чем накануне; слабость, даже несмотря на чувственную ночь, отступила. Магию я пока проверять не рискнула.
А вот Кристар до сих пор спал. Плохо, беспокойно. И простынь под ним вся вымокла от нездорового жара. Или у огневиков это в порядке вещей?
– Крис…
Я позвала его. Потом слегка потормошила. Потом сильнее… Наконец он пошевелился и с трудом разлепил веки.
– Что… Уже утро? Да, я сейчас…
Но лишь перевернулся на живот, стряхнув с себя одеяло. Пробивающегося света хватило, чтобы мой взгляд зацепился за три воспалённые точки пониже спины, лежавшие на одной линии.
Забыв, как дышать, я добралась до кресла, где лежал мой плащ, отдёрнула штору. И шальной луч будто знал, куда подсветить – блеснул золотом на изогнутых зубцах бронзового гребешка. Прорвавших карман плаща…
Я так и стояла столбом некоторое время – голая, босиком на прохладном полу, силясь осознать, как это могло случиться.
Или такова и есть судьба, от которой не убежать? Поклялась дяде, взяла магию в свидетели – вот и сделала обещанное… Пусть и сама того не желая.
Убила.
Нет, этот яд не убивает сразу, судорожно заработал мозг. Как там говорила Алоиза? Начинает действовать через сутки, выглядит как заражение крови. Если сутки я проспала здесь, то случилось это, когда уходили из особняка на Кирстегат… Когда Кристар выпал на меня спиной из портала. Может, не так много этого яда осталось? После того, как всадила смертельное украшение в плечо Косты…
Нет, не время рассуждать «когда» да «если»!
Натянув штаны и кофту, я бросила тревожный взгляд на беспокойно спящего Криса и бросилась из комнаты. Вчера тут был лекарь, обещал прийти утром… Прислуга должна знать, кто это был и где искать!
Распахнув двери, я едва не полетела кубарем, споткнувшись о Хвенсига. Тот сиротливо сидел под дверью, яростно сжимая кулачки, но явно не осмеливался зайти в спальню без разрешения.
– Ветеро-о-ок! – взвыл он, вцепившись в меня ручонками.
– Боги, сопля!.. А ты чего тут?
– Сижу-у-у, – всхлипнул он. – Стерегу-у-у…
– Да вижу, что не пляшешь! Ну что я, без тебя, что ли, куда уйду?
– Я его стерегу-у, – прогундосил он. – Этого! Рожу ему расцарапаю!
Я опешила. Ну да, столько всего произошло за последнее время, куда уж ему понять, кто друг, а кто враг.
– Ему-то за что? – мягко спросила я, а на душе потеплело. Вот же… Сам ещё икринка, а готов «старшую» защищать.
– А что он тебя! Того!.. Ну, этого… Как Режку… И вот как других бабочек те мужики били… А то я не слышал, как ты ночью орала! Убью гада! – вдруг заревел он. – А мне не разрешил с тобой рядом спать!
Я прижала лягушонка к себе, давя нервный смех. Да, малец, три месяца на Дне прожил, а всё такой же наивный… Нет, не придётся тебе стараться, мой белобрысый герой.
– Я сама захотела, чтобы он там остался, понял? – строго встряхнула я его. – Всё в порядке, Хвенсиг, не бил он меня. Кошмары мне снились, оттого и орала, ясно?
– Не бил? – переспросил он, хлюпая носом. – Правда? Ну… Но он же злой, да? Сама говорила: увижу – бежать…
Ох, мало ли что говорила. А у мальца до сих пор всё чёрно-белое: только хорошие и плохие, посерёдке не бывает. И пока «старшая» не объяснит кто есть кто, так сам и не разберётся.
– Кто в этом доме из слуг главный? – я обтёрла ему нос рукавом и подтолкнула вперёд. – Веди давай, времени нет.
Искать не пришлось – по лестнице мне навстречу уже поднималась прямая как палка женщина, затянутая в строгое платье.
– Вот эта, – шепнул мне Хвенсиг. – Но она нормальная вроде…
Женщина, услышав сомнительный комплимент в свою сторону, и бровью не повела.
– Госпожа, – она вышколенно склонила передо мной голову. – Рада, что вы, наконец, в добром здравии. Я распоряжусь, чтобы вам накрыли завтрак.
– Вчерашний лекарь, – невежливо перебила я её. – Вызовите его, это срочно.
– Эктере Остунц уже ожидает в гостиной. – Если моя грубость её и задела, то вида она не подала. Но после немного смутилась. – Я как раз собиралась сообщить господину Эрланну о его визите…
Знает уже, поди, что Эрланн ночью спал не один. Да и спать ему, судя по доносившимся отсюда звукам, не особо-то довелось. Вот и смутилась, не зная, как деликатно потревожить хозяина.
– Пригласите его сюда. Простите, не знаю, как к вам обращаться.
– Мадам Мирна, госпожа. Домоправительница.
– Хорошо… Мадам Мирна, я попрошу вас поторопиться. И уведите пока куда-нибудь ребёнка. Покормите его, займите чем-нибудь… Пожалуйста.
Строгая дама понятливо кивнула.
– Хвенсиг, – гораздо мягче обратилась она к мальцу и протянула ему руку. Этот жест мне понравился. А ещё больше, что малец не возразил, а послушно вложил свою лапку.
Лекарь, как и вся их братия при виде непослушного пациента, было возмутился, увидев меня на ногах, но я лишь мотнула головой и жестом позвала в спальню.
Кристар не проснулся, даже когда целитель прощупал его своей магией. А ведь у магов противодействие чужой силе в инстинктах заложено. Но нет, даже не открыл глаза.
Эктере Остунц помрачнел, нахмурился.
– Очень странно, госпожа… Жар как при сепсисе, а вот что явилось причиной…
– Яд, – коротко сказала я. – Вы ведь можете вылечить? Ну, убрать его как-то, выжечь…
– Пока не уверен, надо смотреть…
– Да что тут смотреть! Что нужно? – подстегнула его я. – Зелья? Деньги на них? Магия? Берите мою!
Целитель рассердился.
– Боги, сами на ногах едва стоите, а всё туда же! Магии ей не жалко… Я вам говорил: после истощения, да ещё в вашем положении, вам самой силы восстанавливать надо!
– Просто скажите, что нужно!
– Как у вас всё просто… Магией яд не выжечь – это же всё жечь надо: и кровь, и ткани. Это ж не палец отрезать, тут по всему телу уже… Нет, так это не делается. А что до зелий, то яд яду рознь, барышня. Если б хоть знать, что это было, то я, вероятно, смог бы подобрать противоядие…
Я метнулась к креслу и протянула ему отравленный гребень.
– Вот. Яд на нём. Теперь сможете?
Лекарь аккуратно взял украшение, рассмотрел, даже понюхал. Насторожился.
– Я, барышня, не знаю, что тут происходит… Но обязан буду доложить, куда следует, если на мона Эрланна было совершено покушение. Просто выглядит это, знаете ли… Это ваша вещица? Вас-то я, простите, знать не знаю, в отличие от госпо…
– Не её, – хрипло сказал Кристар с заметным усилием и вновь впал в беспамятство.
– Работайте, – метнула я недобрый взгляд на лекаря.
Эктере хватило подтверждения от мага, так что он коротко кивнул и приступил к работе. Что он делал, какие заклинания бормотал, что это вообще была за магия – я не знала. Кроме стихийных сил, ни с какими другими видами я пока не сталкивалась. Целитель аж вспотел, но вскоре удовлетворённо отодвинулся от пациента. Кристар перестал метаться по кровати, замер в одной позе и побледнел, а жар от его тела исчез. Только мне не понравилось такое его состояние, кажется, он даже дышать перестал.
– Что вы сделали?! – набросилась я.
– Успокойтесь, барышня, – устало ответил лекарь. – Просто заклинание стазиса. Я замедлил распространение яда, но и все жизненные процессы пришлось остановить. День-два мон Эрланн продержится в таком состоянии, хуже ему не станет. А я за это время изучу состав яда и подберу то, что смогло бы его нейтрализовать. Тревожить его не нужно. Ни еды, ни питья ему пока не потребуется.
Я думала, что все слёзы уже выплакала вчера, а всё равно навернулись новые. Это всё из-за проклятой искры внутри… Бесится там, лишая меня способности трезво мыслить, подчиняя неуместным эмоциям и невесть откуда взявшимся чувствам.
Ведь собиралась, проснувшись, по-тихому уйти, прихватив Хвенсига. Куда глаза глядят, но не оставаться тут. Даже несмотря на то, что ночью было. А теперь… Снова ничего не могу, безвольная рыбка без плавничков. Не смогу его в таком состоянии бросить. Тем более что сама стала этому причиной.
Эктере Остунца я также попросила осмотреть лягушонка. Их пришлось оставить наедине, так как Хвенсиг заверещал и наотрез отказался раздеваться при мне.
– Усиленное питание и прогулки на воздухе, – вынес свой вердикт лекарь. Слава богам, мальца гребнем не зацепило. – Вас, барышня, это тоже касается.
– Эктере Остунц… То, о чём я просила вас вчера… Вы же можете это сделать?
– Нет! – резко ответил он. – Я жизни спасаю, а не гублю их. А вам за одни только мысли такие перед Сёрвикой Милосердной теперь не отмолиться… Ждите, я вернусь, как будут результаты.