– Рози-рози-рози-роз, – распевала Орхидея. – А тебе подарок!
– Я тоже хочу подарок, – надулась Фиалка. – Где мой подарок?
– Это же не твой день рождения, – с большим авторитетом заявила Петуния. – Подарки дарят только на день рождения и на праздники.
– Но и у Розы сегодня не день рождения. – Орхидея выплясывала вокруг старшей сестры. – И это делает подарок особенным-преособенным.
Вся эта пляска, и надутость, и пение после долгой прогулки по садам и обратно утомили Розу. Она обняла одной рукой Фиалку, а другой – Орхидею и пошла в сторону дворца. Петуния послушно семенила следом.
– А теперь, – сказала Роза, когда все успокоились, – что это за болтовня насчет подарка?
Младшие сумели только проблеять, что высокий молодой человек передал горничным пакет и сказал, что это для Розы. Когда они добрались до покоев принцесс, Мальва дорисовала подробности.
– Один из младших садовников прислал тебе подарок, – заявила она, шаловливо поблескивая глазами. – Думаю, ты догадаешься кто, а? – Она отбросила назад темные волосы. – Не догадываешься? Ну тот, красивый. Молодой, красивый, широкоплечий. Который в тебя влюблен. Как бишь его? Ах да! Гален!
Ее близняшка Маргаритка нахмурилась.
– Он не влюблен в Розу, – строго сказала она. – Это невозможно, он же простолюдин.
Роза отмахнулась от этой ремарки.
– А как насчет Генриха и Лилии? – блеснули вызовом глаза Мальвы.
– Могу я увидеть свой подарок? – перебила ее Роза, не желая бередить старые раны, даже когда Лилии не было рядом.
От мысли о красивом молодом солдате, так похожем на Галена внешне, становилось больно. Роза знала, что сестра все еще оплакивает его. Она многозначительно взглянула на пакет в руках Мальвы, аккуратно завернутый в коричневую бумагу.
Младшая сестра протянула ей сверток, и Роза унесла его на любимый диван у окна. Младшие не поняли, но Мальва сообразила. Со вздохом она утащила их на другой конец гостиной, забрав с собой и близняшку. Там они уселись и во все глаза уставились на Розу.
Поняв, что большего уединения ей не добиться, Роза переключила внимание на пакет. Он был легкий и мягкий под хрустящей бумагой, перевязанный скорее шерстяной ниткой, нежели бечевкой, красивой красной шерстяной ниткой, придававшей свертку праздничный вид. Роза развязала нитку и развернула бумагу. Краем глаза она видела, как Мальва привстала с кушетки и вытянула шею в надежде разглядеть содержимое.
Внутри оказалась шаль. Треугольная паутинка из мягкой белой шерсти, теплая и легкая. На спине был вывязан узор в виде цветка. Роза подняла подарок, и сестры ахнули. На колени ей выпало сложенное письмо. Она позволила шали опасть облачком и развернула послание.
Там говорилось:
Ваше высочество,
дни становятся холоднее, и я подумал, что это может Вам пригодиться. Белый будет хорошо смотреться с Вашими волосами и алым бальным платьем, которое Вы надеваете вечерами. Надеюсь, это не слишком самонадеянно с моей стороны.
– Что там? – нетерпеливо приплясывала Мальва. – Что он пишет? Любит тебя безумно?
– Мальва, – нахмурилась Маргаритка. – Я тебе говорила…
Но Мальва уже перепорхнула на другой конец гостиной, схватила шаль, поднесла к свету, полюбовалась, положила на место и потянулась за письмом.
– Ну, что там?
Роза отдернула руку с листком, чтобы сестра не достала.
– Там говорится, что погода холодная и, по его мнению, мне не помешает шаль. Конец. – Она сложила письмо и заткнула за корсаж.
Гален изъяснялся очень официальным, почти высокопарным слогом. Но Розе чудилось скрытое тепло. Он знает, какого цвета у нее волосы, и обратил внимание на красное платье. Потратил уйму времени на вязание шали. А еще были встречи в теплицах, букеты для них для всех и роза, сорванная для нее…
– Почему вы смеетесь? – спросила Фрезия, с расстроенным видом входя в гостиную.
– Гален, миловидный младший садовник, влюбился в Розу, – заявила Мальва.
– Что? – Фрезия обвела их сердитым взглядом; похоже, она даже не слышала ответа сестры.
Следом за Фрезией в дверях возникла не менее расстроенная Лилия.
– Вы уже знаете?
– Что знаем? – Роза встала, отобрала шаль у Мальвы и машинально накинула на плечи.
Лилия и Фрезия были очень мрачны.
– Папа только что получил письмо от архиепископа, – произнесла Лилия, побелев как мел. – Нас обвиняют в колдовстве. Если это подтвердится, архиепископ грозит отлучить и отца, и всех нас от церкви. – Она протянула руки к Розе. – Епископ, который привез письмо, уже забрал Анну в свои покои на допрос. По-моему, он думает, что она учит нас заклинаниям вперемешку с географией. Епископ Шелкер пытался его остановить, но ему не хватило полномочий.
Младшие перестали хихикать. Мальва прекратила попытки выдернуть письмо у Розы из-за пояса, а Маргаритка побледнела и пошатнулась. Розе показалось, будто от лица и рук у нее отхлынула вся кровь, и второй раз за этот день она почувствовала, как уходит из-под ног пол.
– Но почему? – Старшая принцесса с трудом подыскивала слова. – Почему?
Именно в этот момент в комнату вошел король Грегор, поддерживая всхлипывающую Примулу. В руке он держал длинный свиток пергамента с печатями и лентами, свисающими с нижнего края. Лицо его было серым и словно восковым.
– Почему? – хрипло переспросил он. – Потому что, по утверждению королей Аналузии, Ла-Бельжа, Бретони, Спании и почти всех остальных стран Ионии, я не только покрываю занятия колдовством, но и прибегнул к нему для убийства принцев, отказавшихся жениться на моих дочерях.
Примула упала без чувств.
Интердикт
Когда новость достигла ушей горожан, Гален сидел у Зельды в булочной, беседуя с Юттой и ее мужем. Его кузина Ульрика с побелевшим, как у привидения, лицом, прежде всегда румяным, вбежала в лавку и резко остановилась у их стола. Она стиснула Галену плечо и с минуту пыталась отдышаться, а они дружно уставились на нее.
– Вы уже… вы уже… вы уже слышали? – Она задохнулась и прижала руку к боку.
– Что слышали? – Гален озабоченно вскочил и усадил девушку на стул.
Ютта принесла еще чашку и налила Ульрике чая из чайника на их столе.
– Несчастный случай? – Галена охватила тревога. – Дядя Райнер? Тетя Лизель? Что стряслось?
Мотая головой, Ульрика взяла чашку дрожащими руками.
– Приехал епископ из Ромы с письмом от архиепископа, – сказала она.
– По поводу? – Гален почувствовал, как в животе шевельнулся ужас.
– Говорят, королевская гувернантка ведьма. Ее уже арестовали! Архиепископ обвинил и принцесс тоже. В письме говорится, будто они с помощью колдовства убили всех этих иностранных принцев. Если они не сознаются, их отлучат от церкви. А если сознаются, то, наверное, будет еще хуже!
После этих слов все застыли в потрясенном молчании. Дамы за соседним столиком явно подслушивали. Одна из них приглушенно вскрикнула и уронила чашку. Новости распространились по другим столикам, и вскоре гомонила вся булочная.
– Более того, – продолжала Ульрика, перегибаясь через стол и в пику истеричкам-соседкам переходя на шепот, – на Вестфалин наложен интердикт.
Ютта задрожала, и муж обнял ее одной рукой, лицо его застыло от ужаса. Гален же так беспокоился за Розу, что едва расслышал.
– Интердикт? – переспросил он наконец, встряхнувшись. – Это же не…
– Именно что да, – выдохнула Ульрика. – Ни мессы. Ни свадеб, ни похорон, ни крестин. Ни для кого.
Ульрика с трудом отпила глоток чая, расплескав половину чашки себе на платье. Она промокнула атлас платком, явно думая о другом.
– Королевская гувернантка ведьма? – нахмурилась Ютта. – Она время от времени заходит сюда к нам на чай. И всегда казалась такой милой.
Гален покачал головой:
– Это уловка ради ублажения иностранных королей, призванная заставить принцесс сознаться в том, чего они не делали. По крайней мере, казнить особу королевской крови по обвинению в колдовстве нельзя. Или можно?
– Нет, но можно заставить короля отречься от престола, – покачала головой Ютта.
Ее муж посмотрел на Галена:
– Как ты думаешь, они виновны? Ты видел во дворце что-нибудь подозрительное?
Перед внутренним взором Галена встала Петуния, с визгом летящая по зеленому лабиринту. Только безумец заподозрил бы в ней ведьму. Или в нежной Фиалке и тихой, грациозной Лилии. «Мальва, конечно, хулиганка, – улыбнулся он про себя, – но и про нее такого не подумаешь.
А ее близняшка Маргаритка и преданная Примула уж точно никакие не ведьмы».
А Роза?
– Невозможно. – Он решительно поставил чашку. – Невозможно, чтобы кто-то из этих девочек… в смысле, принцесс… оказался ведьмой.
– Ну, – произнес муж Ютты, откидываясь на спинку стула, – что-то неладное все-таки происходит. – Это был крупный задумчивый человек с густыми светлыми волосами и добродушным лицом. – Принцессы не говорят, в чем дело, да? А потом приезжают принцы, пытаются выяснить и умирают ни за что ни про что.
Гален стиснул кулаки:
– Они не ведьмы.
Ютта вскинула брови, удивленная его враждебным тоном.
– Однако ты должен признать, что все эти смерти выглядят подозрительно. – Она понизила голос. – И ты, наверное, не застал слухов о королеве Мод.
– Каких слухов? – Ульрика с любопытством взглянула на Ютту. – Мы только знаем, что она очень любила свой сад. – Девушка наморщила носик. – Разумеется, это все исходит от отца, а он любит сад, наверное, больше, чем король и королева, вместе взятые.
– Что ж… – Ютта огляделась, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. – У короля с королевой очень-очень долго не было детей. Со временем они стали сильно горевать об этом: никогда не устраивали праздников, королева почти не покидала «при…», то есть сад. Затем однажды они закатили грандиозный бал и принялись рассказывать всем, мол, точно знают, что на следующий год Господь благословит их реб