– Тогда померяй Орхидеины, – рявкнула Роза.
Она изловила Петунию, когда младшая попыталась заползти под кровать, и держала ее на вытянутых руках, пока Фрезия продевала голову девочки в вырез фиолетового платья.
– Туфли господина Шмидта сидят куда лучше, – заявила Орхидея.
– Разумеется, лучше, он же сделал их для нас не одну сотню, – заметила Сирень.
– Стой смирно! – прикрикнула Роза на Петунию. – Твоего желтого платья больше нет. Придется носить это!
Все сестры застыли и уставились на нее. Роза в жизни не повышала голоса.
– Послушайте меня, – сказала она, изо всех сил стараясь умерить тон, но все равно сердито. – Не важно, что одежда пахнет противно и сидит черт-те как. Скоро мы к этому привыкнем. Неужели вы все не понимаете? Мы никогда не выйдем отсюда! Мы больше не увидим ни солнца, ни маминого сада, ни папы – никогда!
Роза поставила на пол Петунию с фиолетовым платьем на шее и вышла вон. Она не думала, куда идет, пока не оказалась в коридоре. Здесь было пусто и пугающе тихо, но принцесса не замедлила шага.
Вскоре ей попалась незакрытая дверь. За ней виднелось зеркальное отражение покинутой ею комнаты. Длинное и узкое помещение с двенадцатью высокими кроватями. Илликен и его братья расположились на всевозможных диванчиках, играли на странных, визгливых инструментах, читали книги или просто сидели и таращились в пустоту.
Роза вошла.
Все принцы как один уставились на нее, затем вскочили. Илликена вытолкнули вперед.
– Роза, что ты здесь делаешь? Разве тебе не полагается находиться у себя?
– Какая разница?
– Отец не любит, когда люди бродят по дворцу без разрешения.
– Н-да, умом вы не блещете.
При ее резких словах в глазах Илликена промелькнула искра.
– Отец не приветствует в нас избыток ума, – осторожно произнес он, словно проверяя, поймет ли она. – Он не терпит соперничества.
– И ты станешь таким же, – припечатал Подкаменный король, врываясь в спальню, – если когда-нибудь сядешь на мой трон.
Бледная кожа Илликена приобрела тошнотворно-зеленый оттенок. Все двенадцать братьев согнулись в поклоне.
Роза, однако, осталась стоять прямо, как палка. Она покончила с изъявлением почтения к этой злобной твари.
– Где Гален? – Вопросов у нее накопилось немало, и ее саму немного удивило, что первым с губ сорвался именно этот, однако он волновал ее не меньше остальных. – Что вы с ним сделали?
– Ничего. – Король с невинным видом развел зловеще длинными руками. – Маленький садовник совершенно здоров. Пока.
– А потом он упадет с лошади или поскользнется на мокрой мостовой? Чтобы вам не пришлось марать руки? – насмешливо ухмыльнулась Роза.
Король холодно улыбнулся:
– Держать руки чистыми – сохранять невиновность. Разве это не человеческий метод?
– Что вы об этом знаете!
– Много. В конце концов, когда-то я был человеком. – Король обвел рукой застывших в молчании сыновей. – Их матери тоже принадлежали к роду людскому. И ваши с сестрами дети будут на три четверти людьми. – Король рассмеялся. – Как же порадует меня способность внуков свободно ходить по дневному миру!
Роза полагала, что уже перешагнула порог страха, но она ошибалась. При этих словах ее пронзила ледяная дрожь ужаса. Принцесса пошатнулась, почти теряя сознание. Ей живо представилось, как ее собственные дети расхаживают по улицам Брука, выполняя повеления Подкаменного короля. Илликен подхватил ее твердыми холодными руками и не дал упасть. Она стряхнула его ладони и оперлась на спинку дивана.
– Я здесь не останусь. – Проклятье, как дрожит голос! – Я не выйду за Илликена. У меня не будет де… Ты не сможешь меня заставить!
– Очень даже смогу, – рассудительно произнес Подкаменный король. – Через неделю ты выйдешь за Илликена и никогда больше не увидишь солнца, дорогая Роза. Разве ты этого не понимаешь?
У принцессы мелькнула надежда.
– Но тебе придется нас отпустить – таков договор. Мы танцуем, а потом отправляемся домой и, когда выйдет срок, обретем свободу. Ты связан договором не меньше нашего.
– Договоры можно нарушать, если ты готов заплатить цену, – промурлыкал король. – И что такое одна жизнь, в конце концов?
Он погладил по щеке одного из сыновей.
У того глаза округлились от ужаса.
Вдобавок к предобморочному состоянию Розу затошнило.
– Итак, одному из твоих сыновей придется умереть, чтобы ты мог держать нас здесь?
– Наказание за нарушение договора – жизнь, – пожал плечами король. – И я не собираюсь отдавать свою. – Он оттолкнул принца. – А теперь ступай к себе и сиди смирно. – Весь шелк из его голоса пропал, остался лишь камень.
Роза ушла.
– С тобой все в порядке? – Лилия только раз взглянула ей лицо и помогла старшей сестре сесть. – Что стряслось?
Она рассказала им все, не пощадив и младших. Они должны знать. Это их право и общее бремя. К концу рассказа все рыдали.
– Что нам теперь делать? – Гортензия скорее рухнула, нежели села рядом с Розой. – Мы заперты тут навсегда!
– Гален умрет, – негромко сказала Роза. – А мы выйдем за принцев.
– Кроме одного, который умрет в наказание, – напомнила Мальва. – Надеюсь, это окажется Блатен.
Блатеном звали ее партнера по полночному балу.
– Он просто заведет еще одного, – негромко отозвалась Роза, правильно угадав ход мыслей короля. – От очередной несчастной женщины. А тебя потом выдадут за младенца.
– Почему всегда двенадцать? – недоуменно буркнула Орхидея.
– Двенадцать чего? – спросила Лилия, машинально перевязывая Орхидее кушак.
– Нас двенадцать. И принцев. Так много…
Роза мысленно сложила имеющиеся сведения воедино.
– Волшебников, что заперли короля здесь, было двенадцать. И если каждая из нас родит по ребенку, король получит себе в услужение двенадцать полулюдей-полуколдунов. Я знаю, он собирается заставить их разбить ворота тюрьмы!
Девочки содрогнулись.
Они никогда больше не увидят отца.
Бедную Анну повесят как ведьму, а Галена убьют. А они останутся сидеть здесь взаперти, год за годом, с Подкаменным королем и его тихими мрачными сыновьями.
Несмотря на решение прекратить реветь, у Розы из глаз текли слезы. Впервые она поняла, через что прошла Лилия, когда погиб Генрих, и ее сердце сжалось от сострадания.
– Надо бежать, – заявила она.
– Как? – возразила Фрезия. – Мы не можем просто выйти за дверь. Нас увидят.
– Дождемся бала… – начала Роза.
Мальва перебила ее:
– Через озеро не перебраться. – Она теребила нервными пальцами темные юбки, голос у нее срывался. – Рано или поздно нам придется выйти за них.
– Надо заставить короля отпустить нас домой, хоть на несколько минут. – Роза лихорадочно соображала. – Нам бы только вернуться туда, а уж способ остаться мы найдем.
– И как мы его убедим? – безнадежно вопросила Гортензия. – Он заполучил нас ровно туда, где хотел видеть.
– Но не туда, где хочет находиться он сам, – парировала Роза.
– Что? – нахмурилась Лилия, а Гортензия покачала головой:
– О чем ты говоришь, Роза? Ты же знаешь, король не может подняться в дневной мир.
– Святые угодники, – прошептала Примула и начала вполголоса молиться.
– Но его сыновья могут, – напомнила Роза.
Молитва застыла у Примулы на языке. Младшие не поняли, но старшие догадались и в безмолвном ужасе уставились на Розу.
Наконец Лилия заговорила.
– Что ты задумала? – спросила она.
– Принцы могут выходить ночью, – мрачно объяснила Роза, – поэтому я приглашу их познакомиться с нашим отцом. Нам понадобится только найти способ остаться, когда они уйдут на заре.
Фрезия наставила на сестру дрожащий палец:
– А если они тоже найдут способ остаться наверху? Об этом ты подумала?
– Ну да, затея небезопасная, – признала та. – Но мы обязаны пойти на такой риск, если хотим снова увидеть папу. Если хотим снова увидеть солнце!
Лилия встала и подошла к Розе. Она взяла ее за руку, пристально глядя старшей принцессе в лицо.
– Ты хорошо себя чувствуешь? Похоже, лихорадка возвращается.
– Нет, – отстранилась Роза и в отчаянии перевела взгляд с Лилии на остальных сестер. – Как вы не понимаете! Нам необходимо отсюда вырваться! Пусть даже мне придется пригласить их к нам домой. Я лучше умру, чем выйду за Илликена!
– Я с Розой, – твердо произнесла Гортензия, поднимаясь на ноги и вставая рядом со старшей принцессой.
– И я, – присоединилась Мальва. – И Маргаритка тоже. – Она потащила за собой близняшку.
– Мальва, едва ли правильно…
– Ой! Извини, значит, ты все же хочешь выйти за Тиролиана? – выгнула бровь Мальва.
Маргариткин рот захлопнулся так, что зубы клацнули.
Младшие тоже встали.
– Мы вообще ни за кого не хотим, никогда, – заявила Орхидея за всех.
– Но, Роза, – запротестовала Лилия, – наверняка есть способ получше.
– Тогда я даю нам два дня на то, чтобы его придумать, – сказала Роза. – Если по истечении этого срока у нас не появится более здравой идеи, я приглашу сыновей Подкаменного на чай с нашим отцом.
Воин
Гален очнулся с ужасной пульсирующей болью в голове. Под щекой чувствовался деревянный пол. Похоже, его разбудил шум, но вот какой?
Юноша заморгал, разгоняя туман перед глазами, и попробовал оглядеться, но кругом царила темнота. На миг он запаниковал, не ослеп ли от удара, но затем сообразил, что просто… темно. Со стоном он попытался сесть, но обнаружил, что связан.
Извиваясь в поисках более удобного положения, Гален стукнулся головой, потом ногами и только тут сообразил, что заперт в шкафу или подобном тесном пространстве. Переменив положение, он увидел тонкую полоску света под дверью. Толкнул дверь, однако она не подалась.
Руки ему связали спереди, поэтому легко удалось просунуть ладонь в правый сапог и вытащить нож. Все прочее оружие у него забрали, но проверить сапоги явно поленились. Юноша неодобрительно покачал головой на такую беспечность и принялся пилить веревки.