— И ты был предан ей до ее последнего дня. Я краешком знаю вашу историю. Если я когда-нибудь стану императрицей… — принцесса прошла до полок с диковинными минералами далеких планет, блестевших разными оттенками в свете яркой лампы, вернулась к Быстрову и положила руки ему на плечи. — Если я когда-нибудь стану императрицей, ты будешь предан мне, как ей?
— Я верен каждому, кто стал мне другом, — после некоторого молчания проговорил Быстров.
— Извини, я не имею права что-то требовать. Олибрия тебе когда-то спасла жизнь. А со мной другая история: ты спас жизнь мою, выдернул ее из тоскливого сприсианского плена. За те немногие дни, что мы вместе, я увидела и узнала больше, чем за все прошлые годы. Представляешь, ведь я не была нигде кроме Весириса, Совен и Присты? И то — тайком, скрывая свое имя и пряча глубоко в сердце свои желания.
Глядя на ее лицо, очерченное особой пристианской красотой, в глаза, похожие на две капли неспокойного зеленовато-стального моря, Быстров снова задумался: от чего же Фаолора столько лет скрывала дочь? Может, императрица опасалась, что после того как она представить ее, у наследницы как-то непредсказуемо проявятся гены отца. И Фаолора ждала, ждала, пока ее затянувшееся ожидание не прервала неожиданная смерть. Быстров слегка обняв принцессу, разглядывал ее, стараясь понять, что ее отличает от бесконечного числа людей, населяющих сотни планет галактики. И чувствовал, что его влечет к этому будто бы не совсем человеческому существу властная и таинственная сила, похожая на ветер, толкающий ночного путника по неизвестной дороге. Может быть, это был ветер грядущего, будущих потрясений, радостей или бед, ветер которым управлял древний бог с именем Ариет, по вере пристианцев плетущий среди звезд свою сеть Судьбы.
Он поцеловал ее, и наследница ответила, как всегда, жарко, рассмеялась, освободившись из его рук, и подошла к полкам. Осторожно потрогала искрящийся минерал с Цебры, потом так же осторожно взяла старый летный шлем Быстрова и надела его.
— Мне идет, господин капитан? — она хохотнула, расправляя темно-каштановые волосы, выбившиеся из-под убора, и вспомнила о множестве земных нарядов, купленных полчаса назад. — И где я могу это примерить? — Ариетта подняла с кресла тугой пакет.
— Наверху три комнаты, — Глеб указал на винтовую лестницу. — Выбери, какая понравится и располагайся там. Возможно, мы останемся здесь на несколько дней, и тебе лучше устроиться со всем удобством.
— Переоденусь и тебя позову, — принцесса поспешила наверх, шелестя полиэтиленом.
Она позвала нескоро, наверное, перемерив все костюмы и платья. Большинство из нарядов были хороши и не уступали красотой и элегантностью изделиям, продававшимся на «Сосрт-Эрэль».
Когда Быстров вошел в просторную спальню, Ариетта стала перед трюмо и разглядывала себя в зеркало. Синее с дымчато-серыми полосками платье на ней смотрелось эффектно и совсем по-земному. На полу, на кровати и кресле валялись другие одежды с блестящими этикетками Armani, Roberto Cavalli и Emanuel Ungaro, разорванные пакеты, колготки и нижнее белье, с которым пристианка, возможно, не знала что делать.
— Очень идет, Ваше Высочество, — признал Быстров. — Но боюсь, что в этом наряде с тебя не будут сводить глаз.
— Тогда сними его, — Ариетта повернулась к нему, в ее глазах мелькнул воинственный блеск.
— Это было бы кощунством, — проговорил землянин.
— Помнишь, когда ты стоял над раздетой галиянкой, я сказала, что убила бы тебя, если бы ты так разглядывал мое тело? Теперь я хочу, чтобы ты видел его, — дочь Фаолоры приблизилась к нему, протягивая руку. — Я хочу, чтобы ты его трогал.
— Боюсь, что теперь и угроза убийства не остановит меня, — Глеб медленно расстегнул три пуговицы на ее спине, поднял низ платья, освобождая ее стройные ноги.
Он хотел что-то сказать, но Ариетта закрыла его рот поцелуем. Ее маленькие пальчики быстро справились с застежками на его рубашке. Раскрасневшись и тяжело дыша, она откинула с лица волосы и победно взглянула на землянина.
— Ты очень красива, дорогая моя госпожа, — прошептал Быстров, подняв ее и опустив на кровать.
— Почему ты не говорил мне этого раньше? Почему? — она прикрыла глаза и сжала губы, когда он поцеловал ее грудь.
— Потому… — прошептал капитан, гладя кончиками пальцев шелковистую кожу. — Потому, что не хотел сам себя дразнить.
— Ты трус, — тихо произнесла принцесса, тихонько разводя ноги и отдаваясь его ласкам.
Сама лская его тело: трогая кончиками пальцев кожу плечь и спины, под которой так притягательно проступали тугие мышцы.
Быстров не ответил на слова пристианки. С нежной силой сжал ее, и Ариетта замерла, вдруг ощутив упругое тепло землянина, ткнувшееся между ее разведенных ног.
— Глеб, — прошептала она, едва не застонав от нахлынувших ощущений. — Пожалуйста! Хочу тебя…
Она изогнулась, старась скорее приняить его, но упругая плоть дразня еще сильнее, скользнула вверх по ее влажной щелочке. И вдруг он нашел ее вход — принцесса шумно выдохнула от проникновения. Слабо вскрикнула, прижимаясь к землянину и подрагивая от болезненно-сладкого ощущения. Он медленно двинулся в ней, наполняя ее всю наростающей дрожью.
Дочь Фаолоры чувствовала усиливавшийся пульс в висках и то, как в сердце рождаются опасные, сильные толчки. Они разливались по всему телу, растекались тонкими вибрациями, и каждую клеточку словно пронзал электрический заряд. Какой-то частицей сознания пристианка подумала, что находится на той кованой грани, которую она называла «потрясение» и сейчас может произойти то, что уже происходило несколько раз — из нее родиться чужое существо. Она вскрикнула, изгибаясь под своим любовником, мотнула головой и почувствовала горячую, сотрясающую волну.
— Капитан… — прошептала Ариетта, сдавливая землянина. В ее голове мелькнула мысль, что если бы Быстров сейчас сделал то, что вытворял с ней корсар Иорис Коалн, то это было бы приятно.
Глеб лежал неподвижно, глядя в потолок. На трюмо тикали маленькие часики, а свет, проникавший сквозь красную штору, окрашивал спальню медным отблеском.
— Ты делал это… — принцесса, опираясь на локоть, повернулась к землянину, — с Олибрией?
— Почему ты спрашиваешь? — каверзный вопрос пристианки снова застал его врасплох.
— Хочу знать, была ли она счастливой женщиной, — наследница повела ногой, отттягивая покрывало.
— Кроме меня у нее было много мужчин, — Быстров намотал на палец ее локон и поцеловал ее в губы.
— А меня… — Ариетта хотела сказать, что ее первым мужчиной оказался мерзавец Коалн, но вместо этого качнула головой и прошептала. — Я тебе оставила синяки. Вот, — пристианка провела пальцем по его шее. — Было больно?
— Нет, Ваше Высочество. Я чуть не задохнулся, но мне было очень хорошо.
— То-то же, — дочь Фаолоры высунула язык и, наклонившись, провела по груди капитана.
— Ариетта, ты можешь сказать мне одну вещь. Только честно? — гладя ее волосы, спросил Быстров.
Она с блаженством промурлыкала в ответ.
— Как ты смогла освободиться от агентов Холодной Звезды? — Глеб повернул ее лицо к себе. — Прежняя твоя версия, будто ты, обманув их, убежала, мне не слишком нравится.
— Хочешь знать правду?
— Да.
— Боюсь, что ты не поверишь в эту правду, а если поверишь, она тебе не понравится, — лицо наследницы помрачнело. — И зачем ты затеял этот разговор сейчас, когда нам двоим было хорошо без тез тех неприятных воспоминаний?
Быстров молчал, глядя в ее серо-зеленые глаза, где будто сверкнула сталь.
— Хорошо, я доверюсь тебе, Глебушка. И кому, если не тебе, — пристианка откинула покрывало и села капитану на живот. — Я убила тех, что везли меня в сфероиде. Веришь?
— Троих опытных, вооруженных мужчин?
— Если бы их даже было вдвое больше, я бы убила всех. Я — ненормальная, господин капитан, — Ариетта отвернулась к окну. — Иногда, когда я слишком волнуюсь или злюсь, на меня находит что-то… Я не знаю, как это назвать и как тебе объяснить… В меня вселяется невероятная сила, толчками исходит из сердца, потом мутнеет в глазах и слышится какой-то странный звук. Я в эти минуты не помню себя. Такое едва не случилось сейчас, — она потрогала синяки на плече землянина и шее. — Ты это должен был почувствовать.
— Я почувствовал.
— А я испугалась за тебя и себя. Вот видишь, это — доказательство, — наследница осторожно коснулась темных припухлостей на его теле, оставшихся от ее пальцев. — В сфере на меня нашел такой псих, что я убила милькорианцев раньше, чем они успели вспомнить об оружии. Потом пробила стенку и спрыгнула в озеро Сада Герхов. Так что, я — ненормальная.
— Ты просто другая, госпожа Ариетта. Знаешь, кто был твой отец?
— Да. Кое-что знаю, — пристианка прикрыла глаза.
— Сверкающий ангел, — проговорил Быстров, привлекая ее к себе.
Его руки нежно гладили спину Ариетты, словно искали невидимые крылья.
— Пожалуйста, не бойся меня, — прошептала принцесса, целуя капитана и чувствуя, как его тепло снова стремиться в нее.
В этот момент раздался звонок во входную дверь.
— Кто-то пришел, — пояснил Глеб, отвечая на вопрос в ее глазах.
Дочь Фаолоры проворно вскочила и подхватила с пола одежду.
Приказав Тепе спрятаться в шкафе, отведенном роботу, Быстров неторопливо отворил. Первым в прихожую вошел Арканов, мокрый от дождя и веселый. Шурыгин галантно пропустил Ваалу и ворвался сам, снимая на ходу туфли и звеня бутылками в пакете.
— Хорошая у вас квартира! — признал Сашка, оглядывая просторную гостиную. — Супер какая!
— На двух уровнях, — заметил Агафон, направляясь к дивану. — Обедали, Васильевич?
— Мы пока по магазинам, пока разобрали покупки, — разведя руками, объяснил Быстров.
— И мы — нет, хотя ужинать пора. Там набрали: деликатесов различных и по моему требованию московской колбаски — соскучился, честно говоря, — Арканов взял с журнального столика пульт и включил телевизор. — Только кто все готовить будет?