– С Максом?
– Он напоминает моего двоюродного дедушку, принца Максимиллиана. – Мариса улыбнулась, несмотря на напряжение, висевшее в воздухе.
Дамасо мрачно смотрел на нее из-под нахмуренных бровей.
– Не знаю уж почему, но ты очень привязалась к этому животному! – удивленно сказал он.
Мариса пожала плечами и смыла с пса остатки пены. Ей и самой было удивительно, как быстро она и Макс привыкли друг к другу. Она бы ни за что не отправила его обратно на улицу.
– Ну ладно, пусть остается. Но внутри чтобы я его не видел!
Дамасо развернулся и скрылся в квартире раньше, чем она успела его поблагодарить.
– Слышал, Макс? – сказала Мариса с улыбкой. – Ты будешь здесь жить!
Она потянулась за полотенцем и принялась вытирать собаку. Теперь оба они – беженцы на попечении у Дамасо. Не то чтобы он делал это из чистого альтруизма – в его интересах было убедить ее остаться с ним насовсем. Однако Мариса видела много двуличия в своей жизни и понимала, что действия говорят больше, чем слова.
И ей было интересно, понимает ли сам Дамасо, как много он рассказал.
Глава 12
– Город так красив в это время суток!
Дамасо смотрел на Марису, откинувшуюся в кресле и потягивавшую минеральную воду через трубочку. Пока она не начала здесь жить, он не обращал внимания на вид. И еще на многое другое.
– Я так люблю Сан-Паулу! – улыбнулась Мариса.
– Правда? Почему? – с кажущимся равнодушием произнес Дамасо, отхлебывая из своего бокала.
– Он такой живой и энергичный, не то что Бенгария. – Мариса посмотрела на остатки ужина: – Кроме того, мне нравится здешняя еда. Если я не буду держать себя в руках, то ужасно растолстею!
Дамасо улыбнулся: пока она набрала разве что килограмм, и это только увеличило объем ее и без того великолепной груди. Он представил себе, как ее живот выпячивается, отягощенный его ребенком, и ощутил уже знакомый укол желания.
– Дядя пригласил меня на коронацию.
Дамасо стиснул бокал:
– Но ты ведь не поедешь? Ты же его ненавидишь.
– Я не решила, – задумчиво ответила Мариса. – Сначала я не собиралась, но, знаешь, иногда у меня такое чувство, будто я здесь отсиживаюсь. И мне оно не нравится. Иногда я думаю, что надо наконец встретиться со всеми ними лицом к лицу.
– Зачем? – Он пододвинулся к ней. – Чтобы они могли прочесть тебе очередную лекцию о нежелательной беременности?
Дамасо проклял свою прямоту, когда Мариса молча отвела глаза. Однако ему смертельно не хотелось, чтобы она уезжала даже ненадолго. Если она отправится в Бенгарию, что может заставить ее вернуться? Уж точно не любовь к нему.
Неужели он именно этого хочет – чтобы Мариса в него влюбилась?
Это бы решило все проблемы, несмотря на то что сам он понятия не имеет о любви. В мрачные моменты своей жизни Дамасо иногда задумывался, способен ли он на это вообще. Но ее тепла хватит на них обоих – на всех троих.
– Думаешь, не стоит ехать?
Дамасо помолчал, осознавая, что Мариса впервые спросила его совета.
Подавив довольную улыбку, он попытался сформулировать свою мысль как можно аккуратнее, чтобы не выглядеть деспотом, как ее дядя. Марису можно только убедить – ей нельзя приказать. Но пусть она лучше думает, что сама принимает решение.
– Подумай, как Кирилл может использовать твое появление. Ты ведь не хочешь снова быть его марионеткой?
Мариса поджала губы: Дамасо попал в точку.
– Подумай об этом на досуге, время еще есть. – Он не собирался свести успех на нет чрезмерной настойчивостью. – А сейчас лучше расскажи, как дела, – весь день тебя не видел.
Это тоже в отношениях с Марисой происходило впервые. Ему нравились их совместные вечера, заполненные разговорами, раньше он такого ни с кем не практиковал.
– Ходила с детьми в галерею. – Мариса наклонилась к нему, ее глаза сияли, и Дамасо был рад, что она отвлечется от мыслей о Бенгарии. – Жаль, что ты их не видел. Сильвио провел с ними несколько часов, и они очень старались ничего не пропустить!
– Ну еще бы!
Дамасо прекрасно помнил, как сам впервые покинул пределы райончика, где вырос. А Сильвио был самым успешным фотографом в Южной Америке, и о посещении его галереи эти дети даже не мечтали.
Несколько недель назад он познакомил с ним Марису, которая, как выяснилось, восхищалась его работами, и эти двое сразу же сошлись. При других обстоятельствах Дамасо, возможно, даже стал бы ревновать – но она явно была привязана к нему, а в случае с Сильвио восхищение было профессиональным.
А еще она с таким энтузиазмом рассказывала о юных фотографах и своих занятиях с ними!
Мариса была счастлива.
Только сейчас Дамасо осознал, как она изменилась. Она и раньше всегда была энергичной и живой, однако теперь он понимал, что во многом это было маской. А теперь она словно светилась изнутри. И эта Мариса была яркой, как пламя, и точно так же привлекала людей, особенно мужчин.
Дамасо чувствовал, что ему повезло как никогда в жизни. Тут же его больно укололо сомнение: она ведь еще не дала ему согласия! Он крепче стиснул бокал.
– Сильвио согласился взглянуть на их работы! Это же так чудесно!
– Чудесно, – пробормотал Дамасо. – Но они и так многому учатся у тебя.
Мариса покачала головой:
– Что ты, я просто любитель.
– Очень талантливый любитель.
– Льстец! – Она, смеясь, взглянула на него, и он почувствовал знакомое щекотание в животе.
Дамасо очень боялся за нее, когда она посещала трущобы. Но, видя ее счастье, не мог ее удерживать.
Краем глаза он заметил движение. Уродливая собака подошла к ее креслу. Мариса, довольно улыбнувшись, почесала пса за ухом и под подбородком, и тот прижался к ее колену.
Дамасо скривился: ему было физически противно смотреть, как ее идеальные пальцы касаются этого монстроподобного существа.
Мариса проследила за его взглядом.
– Почему ты так его не любишь? – с любопытством спросила она.
Дамасо пожал плечами, но по ее взгляду понял, что этим она не удовольствуется.
– Ты предлагал мне купить другую собаку. Значит, это именно с Максом что-то не так. – Она продолжала внимательно в него вглядываться. – Это как-то связано с его происхождением? Ты даже смотреть на него спокойно не можешь.
Мариса откинулась в кресле, глубоко погрузив пальцы в шерсть Макса, и ее настигло осознание. Раньше она этого не замечала – несмотря на то что Дамасо в открытую не кичился богатством, все вещи в его доме были выполнены из самых лучших материалов, лучшими мастерами, зачастую в единственном экземпляре. Ничего обыкновенного и никакого антиквариата – все вещи выглядели так, словно изготовлены вчера.
– В чем дело?
Дамасо заметил, что ее настроение из веселого любопытства вдруг стало мрачным.
– Все должно быть высшего качества, так ведь?
– Ну и что? Я люблю качество и могу его себе позволить.
– Что такое качество?
Это слово частенько использовал ее дядюшка, распекая ее за общение с неподходящими людьми.
– Нет ничего плохого в том, чтобы владеть красивыми вещами.
– Но вопрос в том, почему ты ими владеешь. – Мариса несколько секунд боролась с собой, но наконец не выдержала: – Поэтому ты настаиваешь на женитьбе?
– Не вижу связи.
– Моя родословная показывает, что я обладаю надлежащим качеством. – Она прерывисто вздохнула, вглядываясь в его непроницаемое лицо в поисках какого-нибудь признака, что она ошибается.
– Думаешь, я гонюсь за титулом?
– Я знаю, что тебе нужен ребенок. Но может быть, и еще кое-что?
Марисе хотелось верить, что все иначе, что Дамасо другой. Но она ведь уже ошибалась раньше, так что мешает ей ошибиться сейчас?
– Тебе не нравится Макс, потому что он тоже родом из трущоб.
Мариса сделала паузу, но Дамасо ничего не сказал. Он сидел неподвижно, и только на подбородке у него пульсировала жилка.
– Только честно, Дамасо. Я – один из трофеев в твоей коллекции? Показатель качества? – произнесла Мариса дрожащим голосом. Она думала, что знает Дамасо, разделяет с ним что-то драгоценное. Начала доверять ему. – Если ты хочешь убежать от своего прошлого и притвориться, что его никогда не было, я – не лучший способ. Не забывай, я – порченый товар.
– Не смей так говорить! – Дамасо вскочил и перегнулся через стол, накрывая ее руку своей. Из его темных глаз сыпались искры. – Никогда не смей так о себе думать!
Мариса попыталась высокомерно посмотреть на него – это обычно помогало замаскировать собственную боль. Но на сей раз почему-то не сработало. То ли она потеряла хватку, то ли Дамасо проник слишком глубоко в ее защиту.
– Почему же? Ведь так и есть, хоть и никто не смеет сказать мне этого в лицо. Ты мог бы решить, что я стану достойным пополнением твоей коллекции, но это не так. – Мариса оглядела скульптуры в его саду, которые сделали бы честь средней руки художественной галерее. – Я не достойная.
Дамасо взял ее за подбородок и поднял его вверх:
– Не надо. – В его голосе была ярость, однако прикосновения были нежными. – Ты ошибаешься.
Он взглянул в ее глаза, полные боли. Почему она не видит в зеркале того, что видит он сейчас? Женщину достойную любви и восхищения. Не похожую ни на кого.
Мариса моргнула, не давая слезам покатиться из глаз. Даже сейчас она продолжала носить маску.
Не соображая, что делает, Дамасо опустился на колени у ее кресла, и собака тенью метнулась из-под ног. Наклонившись к Марисе, он почувствовал знакомый запах зеленых яблок. Ему хотелось целовать ее до тех пор, пока она не выкинет эти глупые сомнения из головы, но тут были нужны слова. Он сглотнул:
– Ты сама не заметила, как поверила в ложь своего дяди. Он постоянно унижал тебя, пытаясь заставить повиноваться, но ты не поддавалась. Не позволяй ему победить теперь, подорвав твою веру в себя. – Он сделал паузу, давая ей это осознать. – Любой мужчина был бы счастлив на тебе жениться, и вовсе не из-за королевской крови. Ты яркая и нежная, не говоря уже о том, что восхитительно прекрасна. Умная, веселая и отличная собеседница. Я не верю, что ты сама никогда не замечала, как все к тебе стремятся. И ты знаешь, как я сам хочу быть рядом с тобой. – Дамасо взял ее руку и положил себе на грудь, чтобы она чувствовала, как колотится сердце.