– Но правда ли ты хочешь быть со мной, или хочешь связать себя брачными узами с женщиной королевской крови? Неплохое было бы достижение для мальчика из трущоб.
– Я хочу, чтобы мы стали семьей. – Семьей. Он снова представил себя с Марисой и ребенком, и в его груди что-то перевернулось. – Хочу быть с тобой и с нашим ребенком. Ты же сама почувствовала связь, которая возникла между нами с самого начала.
– Ты имеешь в виду страсть? – Мариса словно выдавливала из себя слова. – Ради этого не женятся. У тебя есть какие-то другие причины?
Дамасо посмотрел в ее ясные голубые глаза. Он уже видел подобный взгляд – у женщины, которую он бросил несколько лет назад, потому что она требовала слишком многого. Понимает Мариса или нет, но она ждет от него эмоций. Любви.
На его сердце словно лег неподъемный груз. Ей была нужна та единственная вещь, о которой он ничего не знал.
На секунду он задумался о том, чтобы солгать, сказать нужные слова. Но нет, Мариса сразу увидит ложь и найдет для нее самое худшее объяснение. Дамасо охватила паника – он не может позволить ей уйти!
Дамасо взял ее руку в свою:
– Когда я начинал, у меня не было ничего. Я стремился как можно скорее выбраться из грязи, в которой родился. И когда добился успеха, то принялся окружать себя его приметами. У меня появились стильная одежда, модный офис… красивые женщины. – Дамасо улыбнулся, увидев на лице Марисы нечто похожее на ревность. – Я ведь человек, как и другие. И я не стыжусь своего успеха. Я всегда любил комфорт и не видел смысла себя ограничивать. А еще я заинтересовался искусством. Посещая галереи, я покупал работы, которые мне нравились, – так же как я покупаю квартиры и машины. Я не задумывался об этом раньше, но так и есть – мне нравится обладать красивыми предметами. И мне не нужны материальные напоминания о прошлом – рядом со мной люди, с которыми мы делим те же воспоминания, хоть и никогда не обсуждаем их.
Мариса посмотрела на него:
– Эрнесто?
Дамасо кивнул:
– И Беатрис. И остальные. Мы не были знакомы в детстве, но все они родом из тех же мест.
– Вот почему они так к тебе относятся. Ты дал им шанс изменить свою жизнь.
Он пожал плечами. В устах Марисы это звучало как благодеяние, но на самом деле он просто протянул руку помощи. Это просто, когда обладаешь возможностью.
Он вспомнил о собаке и содрогнулся. Мариса попала в точку: пес действительно напоминал Дамасо об улице. Каждый раз, глядя на него, он думал о пропасти между собой и Марисой.
– Расскажи мне, – произнесла Мариса.
Он отпустил ее руки и повернулся лицом к ночному городу:
– Я почти не помню свою мать и не знаю, кто был отец. У меня не было настоящего дома. Ты видела фотографии детей, роющихся в мусорных кучах, – я делал то же самое.
Он воочию вспомнил это – зловоние, наполнявшее воздух, грязь и нечистоты под ногами, мокрую грязную одежду, прилипшую к тощему телу…
Дамасо почувствовал, как Мариса подошла и встала рядом с ним.
– И постоянное чувство голода – днем и ночью.
Мариса взяла его за руку, и их пальцы сплелись.
– Возможно, я переоцениваю опасность, но я видел в подобных местах слишком много насилия. Я вышел оттуда без потерь, но другие не вышли. Поэтому я боюсь за тебя. Но понимаю и ценю твое желание помочь тем детям.
– Ты считаешь, я эгоистка? – Она повернулась к нему, и на ее лице он прочел сомнение.
– Я считаю, что ты самая восхитительная женщина на свете. – Дамасо обнял ее и притянул к себе. – И хочу, чтобы ты была со мной. Твой социальный статус и родословная не имеют для меня ни малейшего значения – я ценю людей за то, кто они есть. И мне наплевать, что об этом думает мир. Понятно?
Несколько секунд она молча смотрела на него, а затем поднялась на цыпочки и прикоснулась губами к его губам:
– Понятно.
Глава 13
– Великолепно выглядишь.
Дамасо с восхищением посмотрел на Марису. Он незаметно поискал взглядом признаки беременности – однако даже спустя несколько месяцев она выглядела стройной, как и прежде.
– Спасибо! – Она повернулась, ее разноцветное платье взлетело, открывая загорелые длинные ноги.
Дамасо подумал, что предпочел бы провести этот вечер совершенно иначе… Но на сегодня была намечена выставка фоторабот Марисы и ее учеников.
– У меня кое-что есть для тебя, – хрипло сказал он. Он попытался убедить себя, что ее отказы от предыдущих подарков еще не значат, что она отвергнет и этот.
Да что с ним такое? Он ведь много раз дарил женщинам подарки. Но не Марисе. А эту вещь он заказал специально для нее.
Ее глаза удивленно округлились, когда она увидела на футляре логотип знаменитого дизайнера.
– Вовсе не стоило, – сказала она, не сделав никакого движения, и сердце Дамасо упало.
Впервые за долгое время, глядя на Марису, Дамасо не знал, о чем она думает.
– Тебе ведь нравятся наши бразильские дизайнеры. Эта вещь напомнила мне о тебе.
Так и было, а многократное обсуждение с дизайнером ее вкуса и стиля стоит опустить.
Он протянул ей коробку. Несколько поколебавшись, Мариса ее взяла, и Дамасо внутренне возликовал. Она подняла крышку, и Дамасо услышал, как она вздохнула. Неужели он не рассчитал и ей не нравится?
Она подняла на него свои ясные голубые глаза:
– Это прекрасно. Никогда не видела ничего подобного.
Все верно. Он тоже никогда не видел женщины подобной ей. Дамасо захотелось прижать ее к себе, но он сдержался.
– Ты можешь надеть их сегодня.
– Почему, Дамасо? Зачем такой дорогой подарок?
Дамасо заколебался. Что он может сказать? Что видеть ее счастливой составляет и его счастье тоже? Что он хочет, чтобы она всегда была рядом? Что его единственная мечта – надеть ей кольцо на палец? Он уже устал ждать, но не хотел убеждать ее остаться вопреки ее собственным сомнениям.
– Ты много трудилась и многого достигла, – сказал он наконец. – Ты используешь свои возможности и знания, чтобы изменить жизнь этих детей.
– Правда?
Это было почти невозможно, но глаза Марисы засияли еще ярче. Она прижалась к нему, и он почувствовал, что она ждет от него каких-то слов. О его собственных чувствах.
Дамасо сглотнул, он вступал на опасную почву.
– Я горжусь тобой, Мариса. И я буду очень рад, если ты сегодня наденешь мой подарок.
В ее глазах мелькнуло нечто вроде разочарования, но затем она улыбнулась, и Дамасо убедил себя, что ему показалось.
– Спасибо, – мягко сказала она.
Дамасо взял из коробки ожерелье, и оранжевые камни рассыпались по его ладони. Он надел его на Марису, застегнул и подвел ее к высокому зеркалу:
– Оно – просто воплощение лета, прямо как ты.
Ожерелье смотрелось на ней даже лучше, чем он предполагал, и очень ей шло.
– А что это за камень? – Голос Марисы звучал пораженно, и он прекрасно понимал почему.
– Имперский топаз. Добыт здесь, в Бразилии.
Ожерелье смотрелось ультрасовременно, соблазнительно и очень женственно – как сама Мариса.
– Ты – самая прекрасная женщина на свете, – от всего сердца произнес Дамасо.
Мариса хотела было возразить, но он вовремя прижал палец к ее губам.
Он застегнул на ней серьги и браслет и сказал себе, что этого достаточно. Кольцо – вместе с предложением – он решил отложить на потом. Но время уходило, и он больше не хотел ждать.
Щеки Марисы практически свело от постоянной улыбки. Как только она переступила порог галереи, она без передышки принимала поздравления – за себя и за детей.
Теперь же они с Дамасо наконец остались одни посреди оживленной толпы. Он взял ее за руку, и Мариса ощутила привычное сердцебиение, когда он заглянул ей в глаза.
Она не могла ни на секунду забыть об ожерелье и браслете, которые напоминали о себе весом. Украшения были словно знак ее принадлежности Дамасо. Это была одна из причин, по которой она не принимала его подарков.
Впрочем, какой смысл притворяться? Ее приковали к Дамасо вовсе не украшения, а ее собственные чувства. Мариса вздрогнула и отвела глаза.
– Пойдем, – сказала она, – я покажу тебе кое-что. Этого ты еще не видел – по крайней мере, не такой величины.
– Мой портрет?
Мариса кивнула.
Они остановились на пороге комнаты, и по удачному стечению обстоятельств зрители расступились, так что обзору ничто не мешало.
Мариса вздрогнула – это случалось каждый раз, когда она смотрела на эту фотографию. И если фотограф в ней обращал внимание на свет и фокус, женщина любовалась Дамасо.
Не тем Дамасо, которого все привыкли видеть, а тем, которого она сама узнала только недавно. Он был запечатлен сидящим на корточках рядом с маленьким мальчиком, склонившимся над игрушечным грузовиком. Дамасо близко наклонился к малышу, заслоняя его от идущей неподалеку игры в футбол. Он смотрел на мальчика, а выражение его лица…
Мариса сглотнула. Как она могла задумываться, будет ли Дамасо хорошим отцом? Ответ был написан на его лице. Вместе с этой уверенностью пришла и другая: что она сама сможет стать хорошей матерью. И она благодарила за это Дамасо и его веру в нее.
– Как удачно, что я нашла вас, принцесса!
Голос, раздавшийся за ее спиной, заставил Марису обернуться. Это была одна из известных арт-критиков, пожилая дама, более известная благодаря злобе, а не художественному вкусу. Марисе это было известно не понаслышке: однажды они не сошлись во мнениях относительно дарования молодого скульптора.
– Дамасо, ты знаком с…
– Безусловно. Рад вас видеть, сеньора Авила.
– Сеньор Пирес!
Мариса вздрогнула, увидев холодную улыбку женщины.
– Восхищаетесь работой принцессы? – Она явно сделала ударение на титуле. – Сильвио, кажется, хочет сделать ее своей помощницей!
Марисе было известно, что Сильвио тоже недолюбливает эту даму, и она сомневалась, что информация была получена ею из первых уст. Та продолжала:
– Впрочем, сейчас не редкость, когда социальный статус ставится превыше таланта.