Перед погруженными во тьму глазами всплыло бледное, растерянно- надменное личико Подземной принцессы. Как бы он хотел, чтобы эта милая грубиянка оказалась сейчас здесь, рядом с ним, вместо той, шершавой и лопоухой, бесцеремонно копавшейся в его мыслях. Сколько трогательной беззащитности было в ее тщетных попытках оградить себя от него. Отец приказал ей разделаться с ним. Она ослушалась. Она не тронула его. Значит ли это... Но, Боже, о чем он, глупец, думает, когда та, другая, сказала ему такое! Она дала ему поручение, которое необходимо выполнить... Легко сказать. Так они его и послушают. А что, если его заподозрят в сговоре с их врагами? Тогда уж точно не сносить ему головы. Да, собственно, какое это может теперь иметь значение, если через несколько дней здесь разразится светопредставление и все они так или иначе погибнут. Хорошенькая перспектива, нечего сказать.
Ему на колени тяжело опустилась коробка, распространяя запах мяса и хлеба. Но Степану начисто расхотелось есть.
- Подружка. Ты.Здесь?
- Здесь.
- С едой. Потом.Разберемся. - Он ловил себя на том, что невольно начинает с ней разговаривать такими же скупыми, рубленными словами. - Веди.Меня. К вашему.Вожаку. Живо.
Ответа долго не было. Наконец, тоненький, неуверенный голосок сказал:
- Ему.Это.Не.Понравится. Может.Не.Надо?
- Нет. ЕМУ.Это.Очень.Надо. И тебе. И мне. И всем нам. Веди.
Невидимка долго ерзала на своем углу подстилки, наконец в ладонь Степана вертко вложилась дегенеративно узкая, жилистая и шершавая кисть. Его первым побуждением было брезгливо отдернуть руку, но он знал, без поводыря ему в этом мире не ступить и шагу.
Она вывела пленника из пещеры, или ниши, в которой он жил, и, уверенно ориентируясь в темноте, повлекла его за собой. По дороге ему казалось, он слышит какую-то возню, голоса, похожие на стрекот, и даже детский писк. Воздух стал тяжелым и смрадным, как на скотном дворе.
- Где.Мы? - шепотом спросил Степан.
- Наши.Поселения.
- Вы.Живете.Семьями?
- Что.Это?
- Ну, отец.Мать.И их дети.
- Отцы.Сам.По.Себе. Они.Добытчики.Воины.Защитники. Матери.Кормят.Растят.И.Отпускают.
- Рационально, - пробормотал Степан, тщетно вглядываясь в липнущую к глазам черноту.
Шорохи и голоса смолкли. Однако смрад не проходил.
- Это.Здесь. Стой.Жди.
Ладонь Степана, только что сжимавшая шершавые узкие пальцы, ощутила пустоту. Он пошарил вокруг себя и натолкнулся на сырые холодные стены. Стоять ему пришлось довольно долго. Наконец, та же рука потянула его за собой. Он успел сделать всего несколько неуверенных шагов наощупь, когда его резко остановили. Подружкина рука снова исчезла.
- Тебя.Слушают.Говори, - раздался неприятный, враждебный голос.
“Неужели они все так и сидят круглосуточно в кромешной тьме? - подумал Степан, - Даже их вожак. А я-то в тайне надеялся, что хоть на этот раз увидижу кого-нибудь из них.”
Помня, что невидимые существа обладают способностью читать или угадывать мысли, Степан строго наказал себе верить в то, что говорит, и ни о чем другом не думать. Вот только с чего начать? Как объяснить им источник своей осведомленности, если он как пень торчит в этом чертовом логове? Хотя... зачем придумывать! Они ведь держат его под наблюдением и прекрасно знают о его вылазках к морю. За это он даже схлопотал от них пинки и подзатыльники.
- Я только что.Разговаривал.С двумя.Девочками.На берегу.Моря, - сказал Степан в пустоту.
- Знаем. Дальше, - отозвался тот же враждебно-нетерпеливый голос.
- Девочки.Живут.Над вами. Одна.Из них.Дочь.Ихнего мэра. Другая. Пленница... Как я.
- Знаем.
- Они.Не враги. Они.Желают.Вам добра. - Спеша выложить все, что хотел сказать, Степан затараторил в своей привычной манере: - А та, что пленница, случайно узнала и попросила меня передать вам, что прозрач- ные завладели целыми складами оружия и готовятся к нападению. Они решили всех вас перебить. Говорят, что вы им мешаете. Забираете то, что должно принадлежать только им.
Как и рассчитывал Степан, мрачного “Знаем” не последовало. Тьма хранила молчание.
- Я даже могу сказать, когда именно они решили напасть на вас.
- Говори.
- Ровно через два наземных дня. - Хотя Степа был почти уверен, что живущие во тьме не делят время на сутки, он на всякий случай, вытянул вперед руку и, поочередно загнув указательный и средний пальцы, сосчитал: - Раз. Два.
- Что.Еще?
- Я сказал.Вам.Всё.Что знал.
- Почему?
Степан ждал этого вопроса и заранее к нему подготовился.
- Потому что я тоже среди вас. А в темноте не очень-то разберешься, кто есть кто. Если они нападут на вас, то убьют и меня. А я не хочу умирать.
- Ступай.Обратно.
ГЛАВА 28
Поколебавшись, Сэд шагнула в комнату дочери, но ее там не оказалось. Найт, как всегда, где-то носило. Прислонясь к дверному косяку, Сэд задумалась. Так многое изменилось за последнее время. Она чувствовала прилив сил, потребность действовать... Жить! У нее появились единомышленники. Уникальный и трогательно беспомощный в житейских делах Вадим, которого безумно хотелось опекать, заслонять от зла и коварства этих двуногих земляных червей. Его дочь. Отважная светлая Светлана. Вот какой мечтала она видеть собственную дочь. Отзывчивой, благородной, открытой, излучающей, а не поглощающей свет.
А что же Найт? Кто виноват, что она стала подобием своего отца? Девочка восприняла ту психологию, которую ей предложили, тот образ жизни, в котором она росла.
Сэд осмотрелась по сторонам. Как давно она не заглядывала сюда? Год? Два? Может, все десять? Кровать не убрана. Одежда гроздями висит на стульях и креслах. Дверцы гардероба распахнуты. Пустые распялки валяются внизу.
“И это тоже моя вина, - подумала Сэд. - Я не приучила ее к порядку, не внушила мысль, что она - будущая женщина.”
Сэд принялась разгребать завалы, аккуратно, по одному развешивая на распялки платья, юбки и кофточки, складывая стопками бесчисленные брюки, блузоны и прочие аксесуары туалета. Затем расправила, взбила и застелила постель, накрыв ее пушистым шерстяным покрывалом. Теперь, когда все было разложено по местам, Сэд увидела, сколько игрушек Найт держала у себя в комнате. Ей и в голову не могло придти, что дочь все еще играет в куклы.
“Боже! Какая же я дура, - выругала себя Сэд. - Я устраиваю тут уборку, когда всем нам надо бежать. Бежать без оглядки, спасая свои жизни.”
- Мама?! - удивленно и недовольно окликнула ее вернувшаяся Найт. - Что ты тут делаешь?!.
- Жду тебя. Захотелось с тобой поболтать.
- А куда подевались мои вещи, моя постель? Это моя комната?
- Чтобы скоротать время, поджидая тебя, я тут немного прибралась.
- Ну и напрасно. Теперь мне все придется искать. А в общем... так вроде бы лучше. Просторнее как-то. И светлее. - Найт внимательно посмотрела на мать. - Что-нибудь случилось?
- Ты позволишь присесть?
- Садись, - без особого энтузиазма согласилась Найт, - ...если хочешь.
Они устроились на одном диване, но в разных углах. Найт украдкой наблюдала за матерью. Все в ней теперь казалось ей незнакомым, настораживающим.
- Надеюсь, ты не ходишь больше к Цветному туману?
- Ходишь-не ходишь. Могла бы в свое время предупредить, - огрызнулась Найт. И ворчливо добавила: - А теперь вот я уже не могу без него. Все время тянет.
- С ума сошла! - всплеснула руками мать. - И ты...
- Да держусь я как могу. Но так хочется иной раз плюнуть на все и бежать в проклятую пещеру, чтобы хоть разок вдохнуть.
Разговаривая, Найт вертела в руках старинную фарфоровую куклу с настоящими, человеческими волосами. То ли машинально, то ли намеренно она дергала и дергала ее волосы, сначала по одному, потом пучками. Закрывающиеся веки куклы, отороченные длинными ресницами, трепетали и хлопали, как живые. Ее хорошенькая изящная головка лысела на глазах. Сэд некоторое время с изумлением наблюдала за этим надругательством.
- Что ты делаешь, Найт?! - наконец не выдержала она.
- Я - Цветно-ой тума-ан,- загробным, издевательским голосом пропела девочка. - А она - Найт, порождение дня и ночи, света и тьмы, ада и рая, земли и неба, добра и зла. Ты боишься, что Цветной туман сделает со мной то же, что я сейчас делаю с ней, правда ведь, мама?
В глазах женщины застыл ужас.
Найт еще более пристально посмотрела на мать, словно пытаясь сквозь глаза заглянуть в ее душу.
- Как же, должно быть, ты ненавидишь меня.
- Это неправда. Неправда! - воскликнула Сэд. - Я ненавижу твоего отца. Ты знаешь, за что. Но не тебя. Ты тоже жертва.
- Ну уж нет. Я себя жертвой не считаю. Я ничем не хуже этих... твоих...“солнечных”. В меня даже, если хочешь знать, влюбился один из них.
Сэд озадаченно смотрела на дочь.
- Что, удивлена? - с вызовом бросила Найт. - Ты считаешь, что в меня нельзя влюбиться? Что я - чудовище? - Она с отвращением отшвырнула от себя общипанную куклу.
- Кто он, Найт? Откуда? - Теплое участие, прозвучавшее вдруг в голосе матери, такое нежданное и непривычное, разом погасило в душе Найт всю агрессивность. - Ты встретилась с ним там, наверху?
- Нет. Я встретилась с ним здесь. Внизу. На самом дне. Во владениях лопоухих.
- Но кто он? Как сюда попал? Расскажи мне, девочка.
Найт исподлобья смотрела на мать, размышляя, стоит ли довериться. А довериться так хотелось. Ведь это случилось с ней впервые.
- Он уже много дней сидит в голой пещере, в кромешной тьме. Вот бы тебе на его место. Посмотрела бы я, что бы ты запела. Жизнь рядом с
папой, среди всех этих шикарных вещей показалась бы тебе раем. - И так как мать молча ждала, нехотя продолжила: - Лопоухие похитили его.
- Как! И они его не разорвали? Они сохранили ему жизнь? Невероятно. Эти кровожадные животные не щадят никого.
-А его пощадили.
- И что же? Что дальше?
- Их логово где-то вблизи нашего Подземного моря, в каких-то немыслимо путаных крысиных норах. Когда мы со Светкой ходим купаться, он слышит наши голоса и выходит к нам.