Елена искала целостности, завершения. Ее взгляд обещал полное слияние тому, кто подарит ей любовь, полное единение, в котором они будут дополнять друг друга.
Кадык Париса дернулся.
– Я выбираю Елену, жену мою ныне и навеки.
Бросившись к Эноне, я подхватила ее, когда ноги нимфы подкосились. Обнимая ее, я надеялась, что никто не заметит ее слабости.
На мгновение на лице Елены промелькнуло удовлетворение. Майра снова зарычала.
Будущая Троя до сих пор не горела, но я подозревала, что это ненадолго.
Энона собралась с духом и отступила от меня.
– Парис, любовь моя, оставайся же со своей женой-пустышкой. Кориф, идем!
– Я хочу остаться с отцом.
– Мы уходим!
Неохотно мальчик подчинился.
Они покинули дворец.
Гелен кашлянул, все внимание вернулось к нему. Брат обратился к нашему отцу.
– Парис рассказывал мне о мертвых воронах, упавших на них с женой. Но ни один жрец или пророк не толковал значение этого знамения, хотя всем известно, что боги говорят загадками.
Отец устало потер глаза.
– Аполлон наделил меня даром предвидения. Разве это не правда, Кассандра, дорогая?
– Так же, как и меня.
– Вот будущее, которое я вижу: Менелай явится со своим флотом героев, чтобы осадить высокие стены Трои, но у нас есть…
Эвр бросил к ногам Гелена двухголового теленка.
Ахнули все, даже сам Гелен.
В наступившей тишине с балкона донесся голос Аминты:
– Это знамение не нуждается в толковании. Троя пострадает, если эти двое останутся.
– Дети мои, – начал говорить отец.
Ко мне вернулась надежда.
Чудовищный теленок еще был жив. Обе его глотки издавали жалобное мычание.
– Я не стану рисковать…
Гелен, немного придя в себя, вскинул руку. Отец замолчал.
– Как по-вашему, какой бог послал это чудовище? Все мы знаем, что Посейдон благоволит грекам. Мать Ахилла, Фетида, хочет, чтобы сын ее был в безопасности, а всем известно, что он умрет молодым, если отправится на войну.
Я видела, куда он вел. Но что я могла сделать?
Гелен продолжал перечислять богов и богинь, покровительствующих грекам. Затем он заявил:
– Они боятся нас. Наши герои превосходят их – Гектор, Эней, Аген…
Эвр уронил мертвого ворона на голову Гелена, но брат использовал это, чтобы лишний раз доказать свою позицию.
– Один из них хочет нас запугать.
Теленок снова застонал. Когда его плач стих, Гелен сказал:
– Силой, данной мне Аполлоном, возвещаю я это пророчество: Троя победит Грецию. Богатая дань потечет в нашу казну из их городов.
Три ворона слетели вниз – настоящие живые вороны, и, судя по их движениям, направлял их отнюдь не Эвр. Приземлившись на плечи Гелена, птицы клювами коснулись его щек. Этих птиц видели все – мама подбежала к брату и храбро прогнала их прочь.
Ну же, вороны, говорите! Скажите моим родителям, что Троя падет!
Птицы молча упорхнули прочь.
Отец произнес:
– Сын, если ты прав, значит ошибся провидец, предсказавший судьбу Париса при его рождении. Если же ты ошибаешься и Троя будет разрушена, значит того не избежать. Никто не в силах обмануть судьбу. – Он повернулся к Парису. – Вы с женой можете остаться.
Перед моим внутренним взором жарким огнем полыхала Троя.
Эвр так и не закончил то, что, возможно, хотел сказать мне на берегу. Мы преумножали печаль друг друга. Я перестала навещать его, потому что убедила себя, что без меня богу будет лучше, но каждый день посылала слугу с подношениями и продолжала плести ему гиматий.
Я играла с Майрой и делала небольшие сиюминутные предсказания. Я не заглядывала в будущее дальше, чем на несколько минут вперед. Мой дар позволял мне больше времени проводить с Гектором. Когда они с Андромахой поженились, я с улыбкой наблюдала за тем, как она работает у своего станка. Я редко составляла ей компанию, потому что хотела, чтобы у нее были друзья.
Через год греческие корабли вошли в нашу гавань.
Я не стояла на балконе, когда Агамемнон и Менелай ступили под сень нашего дворца. Они пришли, чтобы договориться о возвращении Елены, но я знала, что им откажут. Зачем смотреть, как это происходит?
На следующий день началась война.
Часть втораяРин
Сметают птицы с перьев пыль,
Летят над степью табуны.
Считая, что способна подстрелить луну,
Стрелу пускает амазонка.
1
Я выехала в горы на Низком Черном задолго до рассвета, как делала на протяжении всей недели. Юный Белогруд, мой охотничий пес, бежал следом и остался со мной после того, как я спешилась и начала карабкаться по валунам и обвалам. Я только надеялась, что в темноте не подверну лодыжку. Когда небо стало серым, я разглядела между двумя утесами ручеек. Из трещин в камнях пробивалась трава.
Валун, за которым мы прятались в прошлые разы, показался мне неудачным, так что я выбрала другое место: выступ, где сходились три скалы. Достав лук и пять стрел из своего горита[9], специального футляра, в котором они хранились, я замерла. Где-то кричал удод: «Ууп-ууп-ууп».
Через несколько томительных минут Юный Белогруд навострил уши. Вскоре и я расслышала неровное постукивание. Пес не сводил с меня взгляда. Я ждала. Ждала. Стиснула кулаки. Надо ждать.
Я расслышала плеск.
Ждать.
Вскинув лук, я выскочила из укрытия, в прыжке накладывая стрелу на тетиву.
Горный козел, крупный самец с великолепными рогами, поднял голову. Я выпустила стрелу, пронзившую его плечо, но знала, что это его не остановит. Он помчался прочь, наверх, двигаясь невероятно быстро для такого крупного зверя. Я выстрелила снова, а Юный Белогруд бросился в погоню.
Моя вторая стрела прошла мимо. «Кибела, – взмолилась я мысленно, – благодарю тебя за то, что привела его ко мне. Я отплачу тем, что оставлю его себе».
Достав еще несколько стрел, я полезла наверх, перепрыгивая с камня на камень. Юный Белогруд не отставал от козла, кусая его за ноги и замедляя движение. Выстрелив снизу вверх, я попала добыче в живот.
Потребовалось еще пятнадцать стрел, прежде чем козел упал, и еще одна ушла на то, чтобы его добить. Когда жизнь покинула тело животного, к моему горлу подступил комок. Отчего мне было так грустно, ведь этого я и добивалась?
Однако вскоре гордость и счастье взяли верх. Некоторое время я просто стояла и любовалась павшим зверем – раньше мне удавалось подстрелить только мелкую дичь.
– Ни одна твоя часть не пропадет впустую, – пообещала я ему.
Затем я нашла Низкого Черного и галопом помчалась к нашим фургонам, чтобы мне помогли доставить добычу домой. Юный Белогруд отставал, но неизменно следовал за нами.
Моя мать, царица Пен, обещала проследить, чтобы Баркида не узнала о том, кого я сразила. Даже будучи нашей правительницей, Пен занималась повседневными делами наравне со всеми и была прекрасным мясником. Я же провела полдня, очищая рога от крови и остатков шкуры.
Наконец закончив с этим делом, я встала над Баркидой. От нас ее отделяли фургоны, сама она стояла на коленях прямо на земле. Широко ухмыляясь, я подпрыгивала на цыпочках, пряча рога за спиной.
– Снова ты, – сказала женщина, не поднимая глаз.
Я ничего не ответила.
Баркида вернулась к своему делу: она с силой натирала дубовую доску сушеными веточками хвоща, чтобы убрать неровности. Когда она закончит, древесина будет гладкой и блестящей, как покрытая росой трава.
Я представляла вместо ее крупных рук свои. Казалось, я даже могла почувствовать левой рукой шершавую древесину, а правой – колючее прикосновение хвоща.
Баркида не разрешала мне попробовать силы в этом деле, хотя я была уверена, что хорошо с ним справлюсь. Только она и Гамис, наша вторая мастерица, от начала до конца выполняли все этапы изготовления лука.
Рукой, сжимавшей ветки хвоща, Баркида откинула со лба рыжие пряди. Мы все были рыжеволосыми. Греки называли нас Пламенем Ярости и всегда были с нами осторожны.
– Ты загораживаешь свет, Рин.
Я отступила в сторону, хотя ее уже накрывала послеполуденная тень от крытой повозки. Горит Баркиды стоял, прислоненный к колесу, мой до сих пор покоился на левом бедре, удерживаемый перекинутым через плечо ремнем. Амазонка – что женщина, что девушка – всегда держит свое лучшее оружие под рукой. Самые ценное и дорогое наше имущество – лук и стрелы, и неизвестно, когда они могут понадобиться.
Баркида сказала, прерывая шуршание древесины:
– Не стой без дела. Приготовь шкуру.
Она хотела, чтобы я изготовила клей, но я осталась стоять на месте.
Наконец, она на меня посмотрела.
– Рин?
Я покачала головой.
Женщина нахмурилась, но я знала, что она притворяется.
– Почему нет?
– У меня заняты руки. – Я специально подводила ее к этому вопросу.
– Что ты принесла?
Я вывела руки вперед.
– Рин! – Баркида со стоном поднялась на ноги и забрала у меня рога горного козла. Один она положила на землю, другой принялась разглядывать, поворачивая его то так, то эдак. – Уже много лет я не видела такой хорошей пары.
Я была готова разрыдаться от счастья.
– Позволь мне помочь тебе в работе с ними. – Когда все будет готово, через несколько месяцев, когда рога высохнут, из каждого вырежут основу для плечей лука. Их отшлифуют, выпарят и постепенно придадут нужную форму. Изготовление лука – дело сложное и требующее времени.
Вместо ответа она спросила:
– Ты сама подстрелила козла?
Я кивнула.
– Рин, ты можешь ошибиться и впустую потратить часть рога.
– Я буду осторожна!
– Спасибо тебе за подарок. – Подойдя к своей повозке, Баркида достала кусок войлока. – Я использую один из рогов для лука Ретры. Ты займешь место в обрядах, когда она будет его получать.
Ретра – моя двоюродная сестра. Она получит свой лук, когда станет для этого достаточно большой и сильной. Я свой получила в начале прошлой зимы.