— Я что-то не пойму, ты вообще за кого, а, Миа? — осведомилась Лилли.
Я ответила:
— За тебя, конечно! В смысле, за Джангбу.
Но неужели Лилли не понимает, что у меня слишком много собственных проблем, чтобы взваливать на себя еще и проблемы приезжего уборщика? Ну правда, я и так вся в переживаниях из-за грядущих каникул, не говоря уж об оценках по алгебре и об африканской сироте, о которой теперь тоже нужно заботиться. Да и как я смогу добиться, чтобы Джангбу восстановили на работе, если не могу добиться, чтобы собственный парень пригласил меня на выпускной?!
Я вернула Лилли плакат, объяснив, что ни на какой пикет после школы пойти не смогу — у меня урок принцессоведения. Лилли тут же на меня наехала: мол, я думаю только о себе, а что у Джангбу трое детей голодают, мне плевать. Я спросила, с чего она взяла, что у Джангбу вообще есть дети, — насколько я знаю, ни в одной газете этот факт не упоминался, а самой Лилли с ним пока что связаться не удалось. Но она заявила, что это не буквально, а метафорически.
Я глубоко озабочена судьбой Джангбу и его метафорических детей, честное слово. Но в этом мире каждый сам за себя, и у меня своих проблем выше крыши. Подозреваю, что Джангбу бы меня понял.
Но я все-таки пообещала Лилли, что попытаюсь поговорить с бабушкой, попрошу ее вступиться за Джангбу перед хозяином Les Hautes Manger. Это самое малое, что я могу для него сделать, раз уж сам факт моего существования стал причиной того, что бедняга лишился средств к существованию.
ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ
Алгебра: кто знает
Английский: какая разница
Биология: ну ее
ОБЖ: да вы что
О. О.: типа того
Французский: что-то там
Ист. мир. цив.: что-то там еще
Пятница, 2 мая, в лимузине по пути от бабушки домой
Бабушка решила вести себя так, словно ничего не случилось. Словно она не притащила своего пуделя на ужин по случаю моего дня рождения и не спровоцировала увольнение ни в чем не повинного уборщика посуды. Словно ее лицо не красуется теперь на первых полосах всех манхэттенских газет, кроме «Таймс». Как ни в чем не бывало она распиналась о том, что в Японии чудовищным хамством считается воткнуть палочки для еды в миску с рисом. Типа это знак неуважения к мертвым или как-то так.
Без разницы. Как будто я в эту самую Японию в обозримом будущем попаду. Слушайте, я и до ВЫПУСКНОГО-ТО, похоже, не доберусь!
— Бабушка, — сказала я, когда терпение у меня иссякло, — мы собираемся поговорить о том, что произошло вчера за ужином, или ты намерена и дальше делать вид, будто ничего не случилось?
Вид у бабушки был самый невинный.
— Прости, Амелия. Не понимаю, о чем ты.
— Вчера вечером, — отчеканила я. — На ужине. В Les Hautes Manger. Из-за тебя уволили уборщика посуды. Сегодня это во всех газетах.
— Ах, ты об этом. — Бабушка беспечно помешала свой «Сайдкар».
— Так что? — осведомилась я. — Ты собираешься что-то с этим делать?
— Что-то с этим делать? — Бабушкино недоумение, по-моему, было искренним. — Да нет, не собираюсь. А что тут сделаешь-то?
Не понимаю даже, чему я удивляюсь. Бабушка, когда хочет, способна полностью зацикливаться на себе.
— Бабушка, человек из-за тебя работу потерял! — воскликнула я. — Ты не можешь сидеть сложа руки! Вдруг он теперь голодает!
Бабушка возвела глаза к потолку:
— Пресвятые угодники, Амелия! Я уже завела тебе сироту. Ты что, хочешь еще и уборщика посуды усыновить?
— Нет. Но, бабушка, Джангбу ведь совершенно не виноват, что пролил на тебя суп! Это был несчастный случай! И произошел он из-за твоей собаки.
Бабушка прикрыла ладонью уши Роммеля.
— Пожалуйста, потише, — сказала она. — Он такой чувствительный! Ветеринар говорит…
— Да мне плевать, что говорит ветеринар! — заорала я. — Бабушка, ты должна что-то предпринять! Мои друзья сейчас пикетируют ресторан!
Театральным жестом я схватила пульт и включила канал New York One. Не то чтобы я правда ждала, что в новостях покажут Лилли и ее протестную акцию. Ну разве что передадут, что в районе ресторана затруднено дорожное движение, потому что поглазеть на выкрутасы Лилли сбежалась толпа зевак.
Можете себе представить мое изумление, когда репортер затарахтел о «необычайном ажиотаже возле Les Hautes Manger, модного четырехзвездочного ресторана на Пятьдесят седьмой улице», и на экране появилась Лилли, шествующая со здоровенным плакатом, на котором значилось: «Les Hautes Manger — ни стыда, ни совести!». Больше всего меня поразило не количество учеников средней школы имени Альберта Эйнштейна, которых Лилли удалось затащить на демонстрацию. Ясное дело, там маячил Борис, да и Социалистический клуб ШАЭ присутствовал в полном составе — они ни одного протеста не пропускают.
Потрясло меня то, что рядом с Лилли и другими учениками ШАЭ вышагивала тьма-тьмущая людей, которых я никогда в жизни не видела.
Вскоре корреспондент пояснил, кто это такие:
— Уборщики посуды со всего города собрались здесь, возле Les Hautes Manger, чтобы продемонстрировать солидарность с Джангбу Панасой, работником ресторана, которого вчера вечером уволили из Les Hautes Manger в результате инцидента со вдовствующей принцессой Дженовии.
Однако бабушка осталась совершенно невозмутима. Только бросила взгляд на экран и поцокала языком.
— Синий, — сказала она, — Лилли не к лицу, правда?
Кроме шуток, я не знаю, что мне делать с этой женщиной. Она просто НЕВОЗМОЖНА.
Пятница, 2 мая, лофт
У меня теплилась слабая надежда, что хотя бы дома я обрету покой и отдохновение. Но нет: там я застала дикий скандал. Обычно мама с мистером Дж. спорят о родах: мама хочет рожать дома с доулой, а мистер Дж. настаивает на роддоме и акушерской бригаде клиники Мейо.
Но на этот раз повод был другой. Мама, оказывается, хочет назвать ребенка Симоной, если родится девочка, — в честь Симоны де Бовуар [38] — и Сартром, если родится мальчик, в честь — ну, наверное, какого-то мужика, которого звали Сартр [39], я так понимаю.
А у мистера Дж. другие предпочтения. Он хочет назвать ребенка Розой, если родится девочка, в честь своей бабушки, и Рокки, если родится мальчик, в честь… ну, по-видимому, в честь Сильвестра Сталлоне. Как по мне, ничего плохого тут нет: главный герой в фильме «Рокки» симпатяга и все такое…
Но мама говорит, что ее сын — если родится сын — только через ее труп будет назван в честь какого-то малограмотного костолома.
Если хотите знать мое мнение, Рокки все-таки лучше, чем последнее мальчишечье имя, которое они придумали: Грейнджер. Слава богу, что я догадалась посмотреть имя Грейнджер в сборнике детских имен, которую сама же им купила. Как только я сообщила им, что «грейнджер» означает «фермер» на среднефранцузском, они к этому имени резко охладели. Ну кто назовет ребенка Фермер?
«Амелия» по-французски ничего не значит. Вроде как оно восходит к имени «Эмили», или «Эммелина», что значит «работящая» на древнегерманском. Имя «Майкл», происходящее из древнееврейского, означает «Тот, кто подобен Богу». Так что вместе мы составляем прекрасную пару — и трудолюбием не обделены, и величием.
Но на схватке «Сартр против Рокки» скандал не закончился. Какое там. Оказывается, мама завтра хочет поехать в BJ Wholesale Club [40] в Джерси-Сити, чтобы купить все необходимое для моей вечеринки, а мистер Дж. боится, что террористы заложат бомбу в тоннеле Холланда [41] и люди окажутся в ловушке, как Сильвестр Сталлоне в фильме «Дневной свет», и у мамы могут начаться преждевременные роды, и ей придется рожать ребенка среди бушующих вод реки Гудзон.
Мистер Дж. предлагает попросту сходить в Paper House на Бродвее и купить праздничные тарелки и стаканчики с королевой Амидалой [42].
Але, я надеюсь, они в курсе, что мне вообще-то пятнадцать ЛЕТ — не месяцев — и что я прекрасно понимаю, о чем они говорят.
Ой, все. Я надела наушники и включила компьютер в надежде передохнуть от бесконечных страстей — но куда там! Лилли, по всей видимости, пришла домой со своей протестной тусы и тут же села рассылать письма.
От: ЖенщиныРулят
ВНИМАНИЮ ВСЕХ УЧЕНИКОВ ШКОЛЫ АЛЬБЕРТА ЭЙНШТЕЙНА!
Ваша помощь и поддержка жизненно необходимы движению «Школьники против незаконного увольнения Джангбу Панасы» (ШПНУДП)! Завтра (в субботу, 3 мая) встречаемся на митинге в Центральном парке, а затем двинемся маршем протеста по Пятой авеню до Пятьдесят седьмой улицы, к Les Hautes Manger. Нью-йоркские рестораторы безобразно обращаются со своими сотрудниками — хватит это терпеть! Не слушайте людей, которые говорят, что наше поколение одержимо вещизмом! Каждый голос должен быть услышан!
Лилли Московиц,
председатель ШПНУДП
Ну здрасьте, приехали. Знать не знала, что наше поколение одержимо каким-то там вещизмом. Это что вообще такое? У меня и вещей-то своих почти никаких нет. Кроме мобильного. И тот всего день как появился.
Нашлось в почте и другое письмо от Лилли. Следующего содержания:
ЖенщиныРулят: Миа, тебя очень не хватало сегодня на митинге. Зря ты не пришла, было очень КРУТО! В нашем мирном протесте поучаствовали уборщики посуды со всех концов города, даже из Чайнатауна. Такая атмосфера товарищества и теплоты! А главное — ты никогда не угадаешь, кто пришел. Джангбу Панаса собственной персоной! Заглянул в Les Hautes Manger за расчетом. Ох и удивился же он, когда увидел, какая толпа народа вышла на улицу из-за него! Сначала он засмущался и не хотел со мной говорить. Но я прямо ему сказала, что, хотя сама выросла в обеспеченной семье и родители у меня — представители интеллигенции, сердцем я всегда с рабочим классом и буду самоотверженно защищать интересы простых людей. Джангбу обещал быть на нашем марше завтра! И ты приходи, это будет что-то!!!!!!!!
Лилли
P. S. Ты мне не говорила, что Джангбу всего восемнадцать. А ты знаешь, что он шерпа? Самый настоящий. Из Непала. У себя на родине он как раз закончил школу. И рванул сюда в поисках лучшей жизни: торговля сельскохозяйственной продукцией в его родной стране стала невозможна из-за китайской оккупации Тибета, и единственная работа, не связанная с сельским хозяйством, — это водить туристов на Эверест и таскать их багаж. А Джангбу боится высоты.