– Ой, нет, – выдохнула я. – Ты правда так думаешь?
Лилли взвизгнула от ярости.
– Мои родители передают поздравления твоей маме, – рявкнула она и бросила трубку.
Мне стало еще хуже. Бедная миссис Хилл!
Опять зазвонил телефон. Это была Шамика.
– Миа, – сказала она, – ты помнишь, что я пригласила тебя в пятницу отмечать Хэллоуин?
– Да, – ответила я.
– Ну так вот, папа только что запретил мне устраивать вечеринку.
– Что?! Но почему?
– Потому что из-за твоего интервью он решил, что в средней школе имени Альберта Эйнштейна учатся одни только сексуальные маньяки и алкоголики!
– Но я ничего такого не говорила!
Не в этих выражениях, во всяком случае.
– Зато папа понял именно так. Сейчас он в соседней комнате перекапывает интернет в поисках школы для девочек в Нью-Гемпшире, чтобы перевести меня туда со следующего семестра. И он говорит, что не отпустит меня гулять ни с одним с мальчиком до тех пор, пока мне исполнится тридцать!
– Шамика, – расстроилась я, – прости, пожалуйста.
Но она не ответила. Она так всхлипывала, что не могла говорить, и просто повесила трубку.
Телефон тут же зазвонил снова. Мне совсем не хотелось отвечать, но пришлось, потому что мистер Джанини был занят: придерживал мамины волосы, пока ее снова рвало.
– Але?
Это была Тина Хаким Баба.
– Господи! – закричала она.
– Тина, извини, – поспешно заговорила я, решив, что лучше сразу попросить прощения.
– Извинить? За что? – Тина задыхалась от восторга. – Ты упомянула меня в своем интервью!
– А, ну да…
Ага, и уродом назвала.
– Поверить не могу! – кричала Тина. – Это так круто!
– Ты… ты не сердишься на меня?
– С какой стати? Это самая классная вещь, какая со мной случалась в жизни. Никто еще не упоминал мое имя по телевизору!
Я поняла, что нежно люблю и обожаю Тину Хаким Баба.
– Э… А твои родители видели? – осторожно спросила я.
– Да! Они тоже в восторге. Мама говорит, что голубые тени наложены просто гениально. Совсем чуть-чуть, только чтобы оттенить глаза. Ей очень понравилось. И она просит передать твоей маме, что у нее есть замечательный крем от растяжек, она его купила в Швеции. Это на когда живот станет больше. Я завтра в школу принесу, чтобы ты маме отдала.
– А папа что сказал? – продолжала допытываться я. – Не собирается перевести тебя в школу для девочек или типа того?
– О чем ты говоришь? Он так доволен, что ты упомянула о телохранителе. Он считает, что все, кто планировал меня похитить, теперь сначала хорошенько подумают. Ой, еще один звонок, это, наверное, бабушка из Дубая. У них установлена спутниковая антенна. Наверняка услышала, что ты меня упомянула! Пока!
Тина положила трубку. Супер. Мое интервью видели даже в Дубае. Я, правда, не знаю, где это.
Тут снова зазвонил телефон. Бабушка.
– Это был кошмар, – сказала она. – Не правда ли?
– А можно сделать опровержение? – спросила я. – Я совсем не имела в виду, что учительница по О. О. бездельница и что у нас в школе полно сексуальных маньяков. И это неправда, честно.
– О чем эта женщина вообще думала! – проскрипела бабушка, и я мысленно порадовалась, что в кои-то веки она думает так же, как я. Но тут бабушка заговорила снова, и мне стало ясно, что я тут вообще ни при чем. – Она ни разу не показала дворец, а ведь он так красиво смотрится осенью! Пальмы такие чудесные. Это просто какое-то издевательство, говорю тебе. Издевательство! Ты представляешь, какой упущен шанс разрекламировать страну? Все коту под хвост!
– Бабушка, сделай что-нибудь, – жалобно попросила я. – Я не представляю, как завтра покажусь в школе.
– Туризм в Дженовии в ужасном состоянии, – напомнила бабушка, – с тех пор, как мы запретили делать остановки в гавани круизным судам. Но кому нужны эти однодневки с фотоаппаратами и в ужасных бермудах. А ведь журналистка могла бы дать несколько кадров с нашими казино. И пляжи! Да ведь на всей Ривьере натуральный белый песок имеется только у нас! Ты знаешь об этом, Амелия? То же Монако вынуждено закупать белый песок.
– Может, мне перейти в другую школу? Как думаешь, на Манхэттене есть школа, куда принимают с единицей баллов по алгебре?
– Погоди… – Бабушкин голос стал приглушенным. – О нет, вот оно! Продолжение передачи, они показывают дворец! Изумительные кадры. И пляж, и гавань. И оливковые рощи! Чудесно. Просто чудесно. А эта дама не так плоха, как кажется. Возможно, я разрешу твоему отцу встречаться с ней дальше.
И она бросила трубку. Моя собственная бабушка бросила трубку. Что же меня все покинули-то?
Я заглянула в ванную. Измученная мама сидела на полу. Мистер Джанини в полной растерянности пристроился на краю ванны. Бедняга. Всего пару месяцев назад он был обычным учителем алгебры – и вдруг стал отцом родной сестры или брата принцессы Дженовии.
– Мне надо искать новую школу, – заявила я им. – Вы поможете, мистер Дж.? Ну, в смысле, может, у вас есть какие-то знакомства в педагогическом сообществе или типа того?
– Перестань, Миа, – сказала мама. – Все было не так плохо.
– Это было ужасно! – возразила я. – Ты просто не видела, потому что тебя рвало здесь, в ванной.
– Не видела, но слышала, – ответила мама. – И что ты такого сказала, что не было бы правдой? Действительно, в нашем обществе всегда преклонялись перед хорошими спортсменами, как перед богами, а людей умственного труда не замечали, или презирали, или, еще хуже, издевались над ними. Я, например, считаю, что ученым, изобретающим лекарство от рака, нужно платить столько же, сколько профессиональным спортсменам. В конце концов, спортсмены не спасают нам жизни, а всего лишь развлекают нас, так же как и актеры. И не убеждайте меня, что актерство – это искусство. Вот педагогика – да. Фрэнк должен зарабатывать не меньше, чем Том Круз, если учесть, как он выплясывает перед вами, пытаясь научить перемножать дроби.
Не иначе, токсикоз ударил в голову, и мама начала бредить.
– Ладно, я спать, – сказала я.
Вместо ответа мама опять склонилась над унитазом. Сразу стало видно, что, несмотря на мое предостережение о смертельной опасности моллюсков для развивающегося плода, она ела королевские креветки в чесночном соусе из китайского ресторана.
Я отправилась к себе и залезла в интернет – может, получится перейти в ту же школу, куда переводит Шамику ее папа. Тогда у меня там будет хотя бы одна подруга, если, конечно, Шамика захочет со мной разговаривать, в чем я лично не уверена. Да ни один человек из Альберта Эйнштейна не станет со мной теперь разговаривать. Никогда. Ну, может, только Тина Хаким Баба, которая пока просто не врубилась.
На экране мелькнуло сообщение о письме. Кто-то хотел со мной поговорить.
Но кто? ДжоКош? Кто же он такой?
Нет. Гораздо лучше. Это был Майкл. Майкл по-прежнему со мной разговаривал. Я распечатала и подклеила в дневник наш разговор.
Головолом: Привет. Только что видел тебя по телику. Круто.
ТолЛуи: О чем ты? Это был полный отстой, а я полная дура. И как быть с миссис Хилл? Ведь ее теперь уволят.
Головолом: По крайней мере, ты сказала правду.
ТолЛуи: Но все вокруг разозлились на меня! Лилли в бешенстве.
Головолом: Ей просто завидно, что за какие-то пятнадцать минут интервью с тобой посмотрело больше народу, чем следило за всеми ее шоу, вместе взятыми.
ТолЛуи: Нет, не поэтому. Она считает, что я предала наше поколение или типа того, когда сказала, что в школе имени Альберта Эйнштейна существуют разные группировки.
Головолом: А также то, что ты заявила, что не принадлежишь ни к одной группировке.
ТолЛуи: Но я правда не принадлежу.
Головолом: Но Лилли-то считает, что ты принадлежишь к эксклюзивной и не всякому доступной группировке Лилли Московиц. А ты даже не упомянула о ней, и это ее обидело.
ТолЛуи: Правда? Она так сказала?
Головолом: Она не говорила, но это все-таки моя сестра, и я знаю, как и что она думает.
ТолЛуи: Может быть. Майкл, я не знаю.
Головолом: С тобой все в порядке? Ты была сама не своя сегодня в школе… Ну теперь понятно – почему. Здорово насчет твоей мамы и мистера Джанини. Ты, наверное, рада.
ТолЛуи: Ну да, наверное. В смысле, немного неловко. Но, по крайней мере, на этот раз мама выйдет замуж, как все.
Головолом: Теперь тебе не понадобится моя помощь с алгеброй. У тебя дома всегда будет собственный преподаватель.
Вот об этом я как-то не подумала. Какой ужас! Я совсем не хочу собственного преподавателя. Я хочу, чтобы Майкл и дальше помогал мне во время О. О. Мистер Джанини, конечно, очень хороший, и все такое, но он же не Майкл.
Я торопливо застучала по клавишам.
ТолЛуи: Ну не знаю. Он, наверное, будет очень занят – переезд, потом появится ребенок, и вообще.
Головолом: Блин. Ребенок. Просто не верится. Неудивительно, что у тебя сегодня крыша ехала.
ТолЛуи: Ну да. В смысле, правда ехала.
Головолом: А как тебе шуточка Ланы? Наверное, добавила стрессу. Хотя было смешно, когда она решила, что мы встречаемся, да?
Ну не знаю, мне было совсем не смешно. И что мне ему ответить? «Ой, Майкл, а правда, давай встречаться!»
Ага, ну да.
ТолЛуи: Ага. Лана вообще на всю голову больная. Видимо, даже не догадывается, что люди противоположного пола могут просто дружить без всякой романтической ерунды.
На самом деле надо признаться, что по отношению к Майклу я испытываю именно романтическую ерунду, особенно когда я у Лилли и он выходит из комнаты без рубашки.
Головолом: А кстати, что ты делаешь в пятницу вечером?
Он что, приглашает меня на свидание? Майкл Московиц приглашает меня на свидание?! Нет, это невозможно. Только не после интервью на национальном канале, когда я вела себя как кусок дебила.