Но больше всех в этот вечер были счастливы люди, которые находились далеко отсюда. Около десяти часов Ларс протянул мне телефон. Я сказала: «Алло?» – гадая, кто бы это мог быть, и в треске помех услышала далекий мамин голос: «Миа?»
Мне не хотелось громко кричать «Мама!», поскольку бабушка тусовалась неподалеку и я понимала, что она еще нескоро простит эту парочку за шутку, которую они с ней сыграли. Я торопливо зашла за ближайшую колонну и прошептала: «Привет, мам! Ну что, мистер Джанини наконец-то сделал из тебя честную женщину?»
Да, ему это удалось (несколько поздновато, на мой взгляд, но, по крайней мере, ребенок не будет страдать от осознания своей незаконнорожденности, как всю жизнь страдала я). У них там было всего шесть вечера, они сидели на пляже, потягивая пинаколаду. Я сразу потребовала от мамы пообещать, что это будет единственная порция, потому что неизвестно, из какой воды там делают лед.
– Во льду тоже живут всякие паразиты, – сообщила я. – Даже в антарктических льдах обитают черви, мы проходили по биологии. Они там уже тысячу лет сидят, так что подцепить заразу можно и из ледяной воды. Тебе подходит только замороженная бутилированная вода. Знаешь что, дай-ка трубку мистеру Джанини, я ему объясню, что надо делать…
– Миа, – перебила меня мама, – как там… – Она закашлялась. – Как там моя мама?
– Бабуля?
Я оглянулась. Бабуля в роли матери невесты отрывалась по полной. Танцевала то с принцем Альбертом, представлявшим королевскую семью Монако, то с принцем Эндрю, который, по-моему, совершенно не тосковал без супруги.
– Э‑э… Бабуля совершенно взбесилась из-за тебя, – сказала я.
Ну да, я соврала – чтобы доставить маме удовольствие. Она просто тащится, когда родители в бешенстве.
– Что, правда? – с надеждой спросила мама.
– Ага, – сказала я, наблюдая, как дедуля, закружив бабулю в танце, едва не уронил ее в фонтан с шампанским. – Наверное, они перестанут с тобой разговаривать навсегда.
– Вот ужас-то! – радостно воскликнула мама.
Иногда от моей способности врать как дышать бывает масса пользы.
Тут связь оборвалась. Хорошо, что я успела рассказать маме про червяков во льду.
Я, конечно, не сильно веселилась на этом празднике жизни. Из ровесников здесь был только Хэнк, но ему было не до меня – он танцевал с Жизелью. Но неожиданно около одиннадцати папа такой:
– Миа, сегодня же вроде Хэллоуин?
– Ага, пап, – сказала я.
– Ты, кажется, собиралась еще куда-то?
Понятно, я помнила про «Рокки Хоррора», но решила остаться с бабушкой. Иногда семья важнее друзей – даже важнее любви. Но когда папа спросил, я, конечно, сразу сказала, что собиралась.
В нашем кинотеатре в Виллидж фильм начинался в полночь – от «Плазы» это пятьдесят кварталов, если мы с Ларсом поторопимся, то еще можем успеть. Главная проблема заключалась в том, что у нас не было костюмов, а в Хэллоуин в кинотеатр не пускают в обычной одежде.
– Почему это нет костюмов? – удивилась Марта Стюарт, которая слышала наш разговор.
Я с сомнением оглядела свою пышную юбку.
– Ну, наверное, сойду за добрую волшебницу Юга Глинду. Только у меня нет волшебной палочки и короны.
Уж не знаю, то ли Марту вдохновили выпитые коктейли, то ли она вообще такая, с фантазией, но она мгновенно сварганила волшебную палочку, обмотав несколько палочек для коктейля гибким отростком плюща, который выдернула из вазы с цветами. Затем соорудила высокую корону из меню, склеив края листа клеевым пистолетом, оказавшимся у нее в сумочке. И знаете, получилось круто, совсем как у волшебницы в «Волшебнике страны Оз»! (Все надписи в меню оказались с внутренней стороны короны.)
– Ну вот, – удовлетворенно проговорила Марта. – Глинда, добрая волшебница. – Она перевела взгляд на Ларса. – Ну с тобой все понятно, ты Джеймс Бонд.
Ларс довольно ухмыльнулся. Наверное, всегда мечтал быть тайным агентом.
Но самая довольная была я. Сбывалась моя мечта показаться Майклу в розовом платье. Оно придавало мне уверенности в себе и решимости заговорить про ДжоКоша.
С благословения папы – я бы попрощалась и с бабушкой, но она в этот момент танцевала танго с Джеральдом Фордом[9] (серьезно) – я пулей вылетела из «Плазы»… и напоролась на стайку ощетинившихся микрофонами журналистов.
– Принцесса Миа! – кинулись они ко мне с воплями. – Принцесса Миа, поделитесь своими чувствами по поводу бегства вашей матери?
Сначала я хотела молча юркнуть в лимузин под прикрытием Ларса, но вдруг у меня возникла одна мысль. Я схватила первый попавшийся микрофон и быстро сказала:
– Хочу сообщить тем, кто меня сейчас видит, что средняя школа имени Альберта Эйнштейна – самая лучшая школа на Манхэттене, а может быть, и во всей Северной Америке. У нас отличные преподаватели и самые классные ученики в мире, а те, кто с этим не согласен, просто обманывают себя, слышите, мистер Тейлор?
(Мистер Тейлор – это папа Шамики.)
Затем я сунула микрофон в руки его хозяину и нырнула в лимузин.
Мы еле успели. Во-первых, из-за праздничного парада на дороге образовалась дикая пробка, а во‑вторых, очередь в кинотеатр тянулась, извиваясь, чуть ли не через весь квартал. Пока водитель пробивался вперед, мы с Ларсом внимательно вглядывались в толпу. Все были в костюмах, и узнать моих друзей было непросто.
Вдруг я заметила группу ну очень странных персонажей, одетых как солдаты времен Второй мировой войны. Они были сплошь покрыты якобы кровью, а у некоторых вместо рук были поддельные культи. Они держали большой плакат с надписью: «Ищем рядового Райана». Рядом стояла девчонка в черной кружевной комбинашке на бретельках и с подвязанной бородой, а возле нее – мафиози с футляром для скрипки.
Скрипка!
– Остановите машину! – вскрикнула я.
Лимузин замер, и мы с Ларсом выбрались наружу. Девчонка в комбинашке кинулась к нам с криком:
– Ты приехала! Ты успела!
Это была Лилли. А рядом стоял, придерживая груду кровавых внутренностей, выпадающих из кителя, ее брат Майкл.
– Скорее, – сказал он нам с Ларсом. – Вставайте рядом. Я купил два билета дополнительно на случай, если вы все-таки придете.
Очередь позади нас недовольно заворчала, но стоило Ларсу развернуться к недовольным плечом с кобурой, как все мигом притихли. «Глок» выглядел вполне настоящим и реально пугал.
– А где Хэнк? – спросила Лилли.
– Он не смог прийти, – ответила я.
Не стала объяснять ей почему. Когда я видела Хэнка в последний раз, он танцевал с Жизелью, а я не хотела, чтобы Лилли подумала, будто братец предпочитает супермоделей – ну, нам.
– Не смог, вот и хорошо, – твердо произнес Борис.
Лилли бросила на него предостерегающий взгляд, затем, ткнув в меня пальцем, поинтересовалась:
– А кем это ты вырядилась?
– Ну я типа добрая волшебница Глинда.
– Я сразу понял, – сказал Майкл. – Ты такая… Такая…
Тут он забуксовал. У меня упало сердце – наверное, вид в этом платье реально отстойный.
– Слишком ванильно для Хэллоуина, – заклеймила меня Лилли.
Ванильно? Это все же лучше, чем отстойно. Наверное. Майкл мог бы так и сказать.
– А ты кто? – спросила я, окинув взглядом ее странный наряд.
Лилли поправила бретельки и взбила попышнее фальшивую бороду.
– Привет тебе, – насмешливо бросила она. – Я оговорка по Фрейду.
– А я Аль Капоне, – вставил Борис, приподняв футляр, – чикагский гангстер.
– Вот и молодец, – сказала я, отметив про себя, что свитер по-прежнему заправлен в брюки. Ну иностранец, что с него взять.
Кто-то дернул меня за юбку. Я оглянулась – Кенни, мой напарник по биологии. Он тоже был в военной форме и типа без руки.
– Успела! – воскликнул Кенни.
– Ага, – ответила я.
В воздухе витало праздничное возбуждение. Очередь задвигалась, окровавленный взвод – дружки Майкла и Кенни из компьютерного клуба – зашагал вперед под «Ать-два, ать-два». Компьютерный клуб – он и в Африке компьютерный клуб.
И только во время фильма до меня стало доходить, что что-то не так. Когда мы рассаживались по местам, я очень ловко проскользнула вперед, чтобы оказаться рядом с Майклом. С другой стороны от меня должен был сесть Ларс. Но каким-то образом его оттеснили, и рядом очутился Кенни. Я не обратила на это особого внимания – просто Ларсу пришлось сесть сзади.
Да и на Кенни я особо не смотрела, хотя он то и дело заговаривал со мной, в основном про биологию. Я что-то отвечала, но думала только о Майкле. Неужели он правда считает, что у меня отстойный вид? В какой момент упомянуть о том, что я знаю, что он ДжоКош? Я заранее продумала, что скажу. Ну, например: «Ты давно мультики смотрел?»
Тупо, понимаю, но как еще навести Майкла на тему?
Я сидела как на иголках, ждала, когда фильм наконец закончится и можно будет заговорить об этом. Хотя вообще на сеансе «Рокки Хоррора» всегда весело. Народ прикалывается как может: кидаются бутербродами в экран, открывают зонтики, когда в фильме идет дождь, танцуют, крутят бедрами. Реально круто! Отличный фильм, почти такой же классный, как «Грязные танцы», хотя, конечно, там нет Патрика Суэйзи.
Только я совсем забыла, что он ни капельки не страшный, так что никак не прикинешься испуганной, чтобы дать Майклу возможность обнять меня за плечи или там еще чего-нибудь. Обидно вообще-то. Но зато мне все-таки удалось сесть возле него, и мы рядом в темноте уже два часа. Тоже неплохо, да? И Майкл, когда смеется, поглядывает на меня – смеюсь ли я или нет. Это же не просто так? В смысле, когда человеку важно, смешит вас одно и то же или нет. Это совсем не просто так.
Я, правда, заметила, что Кенни ведет себя так же – хохочет и поглядывает на меня, смеюсь я или нет.
Наверное, это должно было стать подсказкой для меня.
После кино мы все пошли завтракать в «Сутки напролет», и тут стало совсем странно. Конечно, я в этом кафе уже бывала раньше – где еще купишь блинчики за два доллара? – но не в ночи и без телохранителя. Бедняга Ларс уже спал на ходу и все заказывал одну чашку кофе за другой. Я сидела за столом, зажатая между Майклом и Кенни – хм, опять, – а вместе с нами – Лилли, Борис и весь компьютерный клуб. Все говорили громко и одновременно, я ломала голову, как мне начать насчет мультиков, и тут Кенни вдруг спрашивает меня в самое ухо: