— Приходится признать, — сказала, тут же спохватившись, Мадам, — что герцог показал себя не с самой лучшей своей стороны.
— А у этого грубого мужлана есть лучшие стороны?
— Думаю, заметить их, дорогая, вам помешали недостатки освещения. Сейчас я прочитаю вам, как описал дражайшего герцога наш вездесущий Лоре:
Не худ, не мал, не слаб —
Сложен на диво и высок.
Но главное — любви достойна
Его широкая и щедрая душа…
— Думаю, у Лоре были серьезные трудности с деньгами, если он написал такую пошлость. Но если герцог щедр, то с его стороны это не большая заслуга. Говорят, он богат, как Крез, — сказала Мадам, выслушав стихи. — Выходите за него замуж, милая Изабель, и он подарит вам самые чудесные на свете украшения. Все у вас будет в изобилии… И смертельная скука тоже!
— Меня смущает не скука, — принялась размышлять вслух Изабель. — Нет брака без недостатков, и в каждом могут оказаться немалые достоинства. Смущает меня вопрос религии. Он для меня очень важен. Герцог немец, а значит…
— Разумеется. Я буду крайне удивлена, если он не окажется протестантом, — тут же откликнулась госпожа де Лафайет.
— Значит, все решилось без нас. Я могу выйти замуж только за католика.
— Неужели вы так категоричны, Изабель? — удивилась госпожа де Гамаш.
— Я просто искренна. Я не могу отказаться от своей веры. Моему покойному мужу пришлось отказаться от своей. А я его очень любила.
— Но, может быть, герцог тоже перейдет в католичество, — высказала предположение Мадам. — А его богатство сослужит вам хорошую службу. Подумайте хорошенько, прежде чем отказывать, Бабель!
Упомянув о достоинствах богатства, Мадам, конечно, смотрела в корень. Изабель никак не могла закончить дела, связанные с процессом о наследстве. Судилась она по существу с маршалом д’Альбре, который был кредитором одной из сторон и не собирался лишаться своих денег. Изабель все чаще чувствовала, как трудно ей вести достойный ее титула образ жизни. Особенно в последние времена, когда госпожа де Ла Сюз и маршал нападали на нее с удвоенной энергией.
— Могу только сказать, что мне кажется, — Мадам желала завершить разговор самым мирным образом, — имеет смысл познакомиться с женихом поближе, а не махать на него сразу рукой. К тому же не знаю, известно ли вам, что он человек необыкновенно упорный. И если уж чего-то захотел, то приложит все силы и не отступит. Думаю, вам будет трудно от него избавиться… Если вы этого захотите.
— Он, конечно же, страшный зануда!
— Ничего подобного! Он обожает роскошь, всевозможные праздники, спектакли, торжественные церемонии. Он просто без ума от них, и один из его друзей назвал его «прирожденным зрителем»![35]
Честно говоря, получив столько разноречивых отзывов, Изабель не знала, что и думать, но для вечера с особым тщанием позаботилась о своем наряде.
И была вознаграждена.
Когда она появилась вечером на королевской карточной игре, восхищенный шепот приветствовал ее появление. Серебристое, с нежно розовой отделкой атласное платье и чудесные жемчуга, оставленные ей в наследство принцессой Шарлоттой, — Изабель сама была похожа на удивительную, переливающуюся перламутром жемчужину. Тонкий гибкий стан делал ее похожей на девушку, да и гладкая нежная кожа тоже была девичьей. А как хороши были ее большие темные глаза, сиявшие черными бриллиантами на бледно-розовом лице. Улыбающаяся, грациозная, она подошла, чтобы поздороваться с королем и королевой — Анна Австрийская плохо себя чувствовала и не присутствовала на вечере. Искать в толпе придворных того, кто предложил ей руку и сердце, ей не пришлось: он был удостоен чести играть с королем. Герцог с веселой улыбкой готовился расстаться с золотыми луидорами, рассыпанными перед ним, когда появилась герцогиня де Шатильон, и он тут же вскочил на ноги.
Лоре не погрешил против истины, написав, что он не худ и не мал, так оно и было. Разодет был герцог в синий с золотом камзол, но его не трудно было себе представить в звериных шкурах с железной цепью варварского вождя на шее. Рост его равнялся примерно шести футам[36], был он плотен, широкоплеч, с шапкой белокурых волос, которая избавляла его от нужды в парике, с красивыми голубыми глазами и сластолюбивым ртом, готовым к улыбке. Большой нос, упрямый подбородок, склонность к полноте. Больше пока о нем сказать было нечего.
Он стоял напротив Изабель, покраснев как мальчишка, и волнение перехватило ему горло так, что он не мог произнести ни слова. Однако он склонился к ее руке и впился в нее поцелуем, который живо напомнил ей о другом его поцелуе, но на этот раз пощечины не последовало. Наоборот, Изабель любезно сказала, что очень рада видеть его вновь.
— Вы будете играть, герцогиня? — спросил Людовик XIV.
— Благодарю Его Величество, но… играть не буду.
— Поступайте, как знаете. Герцог Кристиан составит вам компанию. Наша его не интересует, — прибавил король с улыбкой.
Пока они рука об руку шествовали по анфиладе гостиных, направляясь к террасе, — эта осенняя ночь была на удивление теплой, — а толпа придворных не сводила с них глаз и перешептывалась, Изабель перебирала в памяти все, что услышала за день о своем поклоннике. Ему исполнилось тридцать девять лет, он чаще живет во Франции, чем у себя на родине, в своем северном герцогстве, принимал участие в последних войнах и воевал с честью — разумеется, на стороне Франции. Безгранично восхищается королем Людовиком и время от времени пишет ему собственноручно письма на превосходном французском языке. Изабель была удивлена, как хорошо, хотя с явным немецким акцентом, герцог говорит по-французски, но, оказывается, писал он еще лучше.
Вот что он, например, написал королю, благодаря его за разрешение ухаживать за герцогиней де Шатильон:
«Сир, я не нахожу достаточно выразительных слов, какие могли бы засвидетельствовать Вашему Величеству, как я польщен честью, которую вы мне оказали, почтив своим уважением и дружбой. Я так мало достоин этой милости, которая вознесла меня на вершину всех моих упований, что теперь еще больше предан Вашему Величеству. Ваше Величество может располагать мной целиком и полностью, зная, что я целиком и полностью ему предан».
Кристиан Мекленбургский столько раз читал и перечитывал свое послание, что выучил его наизусть, и пересказал Изабель, пока они прогуливались в Сен-Жерменском парке. Надо сказать, что Изабель слушала своего спутника не без удовольствия. Претендент на ее руку был совсем не плох, и у нее возникло даже некоторое сожаление, когда она довела до его сведения главное препятствие, которое делает их брак невозможным: разница в вероисповеданиях.
Она ожидала горького отчаяния, возражений, уговоров и даже слез на глазах, к которым, похоже, герцог был склонен, но ничего этого не последовало.
— Тоже мне препятствие! — воскликнул беспечно герцог. — Я перейду в католичество, вот и все! Главное верно служить Господу, не так ли?
Пылкий великан показался Изабель еще интереснее, и она решила узнать о нем побольше.
— Простите меня, монсеньор, если покажусь вам нескромной, но меня удивляет, что вы до сих пор не женаты.
— О! Я был женат, но так давно, что успел забыть об этом. В… тысяча шестьсот пятидесятом году, кажется. Да, именно так. В тысяча шестьсот пятидесятом году я женился на своей кузине Кристине-Маргарите Мекленбург-Густров, которая была старше меня и уже успела овдоветь. Она была нехороша собой и скучна, как осенний дождь. Терпению моему очень скоро пришел конец. Я собрал церковный совет, и он освободил меня от нелепого брака. С тех пор Кристина-Маргарита живет у своей сестры, герцогини Брауншвейгской, а я пользуюсь полной свободой, что мне и позволяет, прекрасная дама, предложить ее вам вместе с моим сердцем!
— Я не могу пока ответить согласием. Предложение так неожиданно!
— Для вас, возможно, но не для меня. Я давно вас люблю и…
— А почему же вы не старались познакомиться со мной поближе раньше?
Он остановился, приложил ко лбу руку, что было у него знаком глубокого размышления, и наконец объявил:
— Честное слово, не знаю! Как-то, понимаете, из ума вон. Вы тоже, наверное, знаете, как быстро мчится время. Придет какая-то мысль, ее перебьет другая, глядишь, и день кончился, а ты многое начал и ничего не завершил!
Когда Изабель рассказала Мадам, каким странным образом ей было сделано предложение, Генриетта не могла удержаться от смеха.
— Не делайте скоропалительных выводов, Бабель! Вполне возможно, Кристиан Мекленбургский окажется лучшим из людей и станет для вас хорошим мужем. Но имейте в виду, у него есть очень серьезный недостаток.
— А я уж было решила, что для меня он чересчур хорош!
— Оставьте иронию, Бабель, у герцога много прекрасных качеств. Вы сделаетесь самодержавной государыней и будете помогать славному Кристиану. Беда его в том, что он забывчив, катастрофически рассеян, так что вам придется напоминать ему, что он должен сделать.
— Если я правильно поняла, Ваше Высочество, он способен, женившись на мне, забыть обо мне через час.
— Нет, поверьте, не до такой степени! Во всяком случае, я надеюсь, что не до такой. Но дам вам один совет: прежде чем подписать брачный контракт, убедитесь, что он полностью соответствует вашим желаниям.
В скором времени «славный Кристиан» устроил великолепный прием у себя в особняке на улице Клери в ознаменование помолвки. Прием почтили своим присутствием король и обе королевы. Изабель чувствовала себя польщенной и с удовольствием надела великолепный изумруд, окруженный бриллиантами, увенчавший ее согласие. Кристиан на следующий день собирался отбыть в Шверин, чтобы приготовить свадебное празднество и покои в замке для своей супруги.
Но прошло несколько дней, и все рухнуло. Пришло письмо от господина де Гравеля, французского посла в Мекленбурге, со следующим известием: решение церковного совета о разводе герцога признано недействительным, и, стало быть, герцог не имеет права помышлять о повторном браке до тех пор, пока не расторгнет первого.