– В темницу его! – непреклонно велел он Габриэлю. К ним приблизились дежурившие у стен гвардейцы генерала. – И проследите, чтобы Итона отправили на самый нижний ярус, не хочу лишать друга, – последним словом король будто подавился, – удовольствия побывать в самом зловещем месте Неблагого Двора.
Даже не взглянув на меня, Эллин исчез в свете Лимбо.
Амина тяжело дышала, судорожно хватая ртом воздух. Генерал отнял клинок от горла предателя и отступил. Итон попытался встать, но к нему уже подоспели гвардейцы и надели кандалы, сковывая запястья фейца железом. С бледных и покрытых ссадинами рук Итона заструилась кровь. Двое коренастых гвардейцев в ледяной кольчуге рывком подняли его на ноги и проделали такой же трюк с его лодыжками.
Габриэль, потирая шею сзади, нервно выхаживал вдоль тронного помоста.
Итон украдкой покосился на Саманту. Его волосы сбились в алый колтун, лицо опухло, но страдание, с которым он смотрел на высокомерную фейку, задело болезненный узел у меня внутри.
Самый высокий страж схватил цепи, тянущиеся от кандалов, и дернул на себя, заставляя Итона двигаться. К сопровождающей процессии присоединились еще трое вооруженных до зубов солдат.
– Все готово, генерал. Прикажете уводить? – осведомился тот, что тянул кандалы.
Габриэль развернулся и, приблизившись к предателю в упор, зло прошипел сквозь зубы:
– Я бы умер, Итон! Я и так ходячий труп! И даже выпади мне мнимая возможность избавиться от магии родственных душ, я никогда не предал бы Эллина!
После этих слов Габриэль отшатнулся, словно Итон был мерзкой кучей навоза, и, дав отмашку, позволил страже поволочь пленника к дверям.
Легким пассом генерал обрушил поток воды на заледеневшие двери. Он не только управлял водной стихией, но и умел контролировать ее температуру. Столкнувшись с льдом, магия генерала растопила морозную поступь, наполнив тронный зал шипящим паром.
Центральный страж распахнул массивные створки, и процессия, тянущая в неизвестность обреченного на смерть пленника, скрылась за поворотом коридора.
– Что произошло? – с дрожью в голосе спросила Саманта, когда в зале остался только Габриэль.
– Мы поймали Итона в сокровищнице, он пытался выкрасть наши рунические камни. Сопоставив все доказательства, мы уличили его в измене короне.
«Вот откуда побои», – догадалась я. Фейри не могли лгать, но заставить их говорить правду было необычайно сложно.
– Мне жаль, Сэм, – с сожалением добавил генерал, убирая клинок в серебряные ножны. – Но его вина неоспорима.
В отличие от темниц Дикой Охоты, в подземелье Ледяной Цитадели не разило сыростью и испражнениями, а по стенам не стекала черная жижа. Я плотнее закуталась в накинутую на плечи шубку, поскольку мороз здесь пробирал до самых костей.
Караульные мне не препятствовали. Учтиво поклонившись, они без лишних вопросов пропустили меня в подземелье.
Вниз вела мраморная лестница. Спустившись на нижний ярус, я настороженно огляделась. Темница напоминала высеченную во льдах гробницу с длинной шеренгой камер. Продвигаясь вдоль тоннеля, я на всякий случай окутала себя плотным воздушным коконом. Синий огонь в настенных факелах тускло подсвечивал пространство, делая мою тень несуразно огромной.
После увиденного в тронном зале Амина сопроводила меня в покои. Однако сидеть сложа руки было не в моих правилах, да и зудящая нервозность не позволяла мне бездействовать. Мне было жизненно необходимо выяснить детали сговора Итона с моим отцом. Узнать, как далеко зашел Маркус в стремлении меня защитить.
Сначала я не понимала, почему Неблагой Король назвал нижний ярус темницы зловещим, пока не набрела на единственную камеру с пленником.
Итон был прикован массивными цепями к потолку, а его ноги висели в нескольких футах от пола. Подрагивая, он беспомощно болтался в воздухе, словно тряпичная кукла.
Я зажала рот ладонью, сдерживая возглас ужаса. Горло Итона пленил шипованный ошейник, блокирующий магию фейри. Засохшая кровь покрывала обнаженную грудь и когда-то белоснежные брюки. В мгновение ока надменный аристократ превратился в жалкого заключенного. Белокурая голова свисала вниз, длинные волосы полностью скрывали его распухшее лицо.
Железо в отличие от фейри не причиняло мне вреда, и я, не опасаясь последствий, схватилась за толстые прутья.
– Итон? – тихо позвала я, словно боясь разбудить покоящиеся здесь души пленников.
Босые ноги фейца дернулись, и, протяжно застонав, он приподнял голову.
И снова непрошеный крик острым спазмом сдавил дыхание. На предателе красовалась маска-намордник, которая впивалась колючими крюками ему в щеки и рот, не позволяя говорить.
Расстроенно выдохнув, я слегка отодвинулась от камеры. Очевидно, король постарался, чтобы Итон в последние часы не смог оправдаться, но я не желала сдаваться.
– Ты был доносчиком моего отца? Или тебя заставил сотрудничать с Благим Королем Александр?
Итон отрицательно покачал головой, опровергая мое первое предположение, и тяжелый груз переживаний упал с плеч.
Глубже втянув воздух в легкие, я хотела задать следующий вопрос, но в подземелье проскользнул ненавязчивый запах мяты. Из-за поворота показалась Саманта в тонком атласном платье. Зимняя фейка не чувствовала холода, поэтому налегке брела вдоль замерзшего тоннеля. Длинный шлейф цеплялся за прутья камер, пока она, ровно держа спину, не приблизилась к нам.
– Почему-то я не удивлена, – скрестив руки на груди, обратилась ко мне Сэм. – Искала ответы о причастности к разрушению Араклеона твоего папаши?
Ее колкие слова словно ударили под дых. Источник моей силы взбунтовался, и благая магия вырвалась на свободу. Алые бутоны проросли сквозь лед темницы, усыпая кровавыми лепестками рыхлый снег.
Саманта обвела цветы ленивым взглядом и отвернулась к камере. Совладав с собой, я махнула рукой, и розы превратились в ароматный цветочный дым.
– Вражда не выход, Агнес, – вдруг огорошила меня Сэм, с жалостью наблюдая за висящим на цепях Итоном. – Я смирилась с выбором Эллина и перестала ненавидеть тебя. – От внезапного удивления мои глаза округлились, а рот приоткрылся. – Да, порой я бываю резка в высказываниях, но это не значит, что я бессердечная стерва. Предложить тебе дружбу я не могу, но взаимное уважение подарить способна.
Саманта подняла руку и погладила железный прут. Прекрасное лицо скривилось от боли, но она не отпрянула, будто это помогало ей сосредоточиться. Рукав ее синего платья задрался вверх, и я еще с большим изумлением отметила свежий алый виток у нее на запястье. Когда-то такой же шрам – знак кровавой сделки – опоясывал и мою руку.
Когда Саманта щелкнула пальцами, синий лед покрыл цепи, приковавшие Итона к потолку. Еще один всплеск неблагой силы, и железо с треском раскололось. Итон полетел вниз. Свалившись на пол, он больно ударился спиной о замерзший пол.
Следующий щелчок освободил его от ошейника и жуткой маски. Из его рта хлынула кровь. Он встал на колени, а руками оперся о пол. Магия снова проникала в его тело, которое больше не отравляло железо.
– Что ты творишь? – возмутилась я и ринулась к камере.
Саманта остановила меня, выставив вперед руку.
– Жертвенность во благо невозможна без потерь, Агнес. Иногда они бывают весомыми, а иногда совсем незаметными. – Она провела по своему новому шраму и повернулась к пленнику. – Именем Неблагого Короля тебе дарована свобода, Итон Мэтью.
Он неверяще вскинул голову, и в налившихся кровью глазах заблестели слезы. Итон попытался подняться, но, не удержавшись на ослабленных ногах, снова повалился на ледяной пол.
От происходящего вдоль позвоночника забегали мурашки. Вспорхнувшие вокруг Сэм снежинки, оседая на оголенные участки моей кожи, жалили не хуже ос.
– Я дорого заплатила за твою свободу, Итон. – Саманта отчужденно наблюдала за безуспешными попытками пленника встать. Он собрался подползти к фейке, но она лишь покачала головой. – Эллин согласился тебя помиловать, но отныне ты изгнан из Зимнего Двора. Неблагой армии и гвардейцам Габриэля отдан приказ незамедлительно расправиться с тобой, если ты появишься на наших землях.
Саманта обрушила снежный вихрь на прутья камеры, железо заледенело и от точного удара ногой рассыпалось на мелкие кусочки.
– Сэм, – умоляюще простонал Итон, пока она поправляла юбку.
Блондин все же умудрился подняться и, пошатываясь, направился к образовавшемуся в решетке проходу. Он дрожал и хватался за обледенелые стены, а его изумленный взгляд блуждал по стройному телу Саманты.
– У тебя несколько часов, чтобы навсегда покинуть Неблагой Двор.
Итона била мелкая дрожь, а Саманта все так же непоколебимо взирала на него свысока. Даже мне стало не по себе от ее безразличия. Но, исходя из недавних событий, я задумалась, насколько ее невозмутимость была настоящей.
– Убирайся! – крикнула она, и круговорот снежинок взметнул вверх ее длинные локоны.
– Сэм, прошу! – едва не рыдал пленник. – Я не смогу уйти без тебя.
Сэм разразилась грубым неуместным смехом.
– Ты предал не только короля, Итон. Разве ты этого не понимаешь? – Ее голос резал больнее клинков, а я будто приросла к стене, не смея пошевелиться. – Я спасла тебя лишь потому, что знаю, каково это – безответно любить. Ты сломался под давлением магии родственных душ, сделал неверный выбор, и в этом виновата я. – Сэм ткнула себя пальцем в грудь и отпрянула от прохода, позволяя Итону выскользнуть из камеры. – Я оплатила свой долг перед твоим разбитым сердцем, а теперь пошел вон!
Итон расплакался. Вот так просто, не стесняясь ни меня, ни возлюбленную. Его убивало осознание собственной никчемности, того, что Саманта решила спасти его только из-за чувства вины, а может, имелось что-то еще, чем он не мог поделиться.
Итон в последний раз взглянул на возлюбленную с мрачной мольбой и бросился вверх по лестнице, оставляя на глянцевом полу кровавые следы босых ступней.
Потрясенная происходящим, я отчужденно хлопала глазами.