– Закрой глаза, – неожиданно попросил Эллин. Остановившись рядом со мной, он облокотился на перила. – Я хочу, чтобы ты прочувствовала зарождающуюся здесь магию.
Я повела плечами, чтобы сбросить напряжение, и послушно сомкнула веки. Но любопытство взяло вверх, как только я уловила в окружающем пространстве пульсацию магической искорки. Приоткрыв правый глаз, я стыдливо подсмотрела через узкую щелочку.
– Артур был прав, терпение точно не самая сильная твоя черта.
Неблагой Король встал позади, и мои лопатки уперлись в мускулистую грудь. Приятные мурашки тут же завладели телом. Холодные ладони нежно накрыли мои глаза, полностью лишив зрения. Остальные чувства обострились, особенно тактильное восприятие. Каждый раз, когда грудь Эллина при вдохе вжималась в меня, я ощущала, как покалывает внизу живота.
Ледяное дыхание ласкало мою шею, и я до боли закусила губу, противясь нахлынувшему возбуждению. Словно уловив мою реакцию, Эллин усугубил ситуацию, проведя кончиком носа от моего уха к вороту накидки.
– Сосредоточься на своих ощущениях, Агнес. Что ты чувствуешь? – томно поинтересовался он, продолжая свою маленькую игру.
Я хотела ответить – желание. Но внезапно во мне что-то переменилось. Волны холода, излучаемые телом Эллина, не заставляли меня трястись от мороза, а, наоборот, уютно обволакивали, создавая ощущение чего-то родного, а жгучая страсть, разгоревшаяся от его касаний, словно досыта наевшийся кот, свернулась клубком у меня в груди.
Воздух между нами заполнила приторность чар. Странная, неописуемая магия, которая проникала под кожу и выталкивала из сердца все сомнения и тревоги, оставляя только то, что действительно важно.
– Любовь, – с дрожью в голосе ответила я. – Я чувствую любовь.
Смахнув губами стекавшую по моей щеке одинокую слезу, Эллин опустил ладони и тихо прошептал:
– Смотри…
Распахнув глаза, я едва не завалилась назад от увиденного. Хорошо, король продолжил служить мне опорой.
Небо взорвалось разноцветными полосами, но они были настолько яркими и огромными, что не шли ни в какое сравнение с сиянием из смертного мира. Переплетаясь друг с другом, радужные вихри выстраивались в удивительные композиции. Ночь перестала утопать в темноте, лес и река ярко подсвечивались синими, зелеными и фиолетовыми всполохами.
Завороженно наблюдая за красивейшим явлением, я и не заметила, как Эллин снова встал сбоку от меня. Его черты подсветили разноцветные отблески, а переливающиеся глаза-льдинки словно впитывали в себя магию сияния.
Легкий всплеск заставил меня опустить взгляд на искрящиеся в свете сияния воды. Я проглотила удивленный возглас и неверяще уставилась в реку. Сотни, нет, тысячи серебряных рыбок, напоминающих смертных кои, косяком проплывали под мостом. Их спины светились яркой синевой, а стоило моргнуть, и замерцали фиолетовым. Рыбки отражали всполохи северного сияния в небе и в воде, создавая единый ансамбль.
– Что это? – Позабыв о манерах, я ткнула пальцем в воду.
– Души влюбленных, – внимательно наблюдая за рыбками, ответил Эллин. – У моего народа есть поверье, что фейри, познавшие при жизни истинную любовь, будь то магические узы или им просто посчастливилось обрести друг друга, не разлучаются. После смерти они попадают в воды Юнги, – он указал подбородком на воду, – обретая в них вечный покой.
Эллин выпрямился и так же, как я, схватился за перила. Я жадно слушала его красивую легенду, безотрывно глядя на косяк светящихся рыб.
– Северное сияние – порождение их любви. Раз в год перед равноденствием они будто напоминают нам о том, что нет ничего сильнее этого чувства. Ни одна магия мира фейри не способна осветить небеса, но любовь… – Эллин шумно сглотнул, от чего его кадык дрогнул, – она способна на все. Ради нее мы живем и умираем.
Внезапно из воды показалась рыбешка и уставилась прямо на нас. В ее осмысленном взгляде горела странная смесь радости с отголосками тоски. Остальные рыбки, как и воды реки, осторожно ее огибали, но через мгновение рядом с ней вынырнула другая, более крупная.
Я опустилась на колени. Мост был достаточно низким, чтобы без труда достать до воды. Протянув руку к загадочным существам, я хотела коснуться их светящейся спины, но рыбки, взмахнув хвостами, погрузились обратно в воду.
Меня поразила внезапная догадка. Никто не знал о правдивости легенд, но осознанный взгляд рыбешки заставил меня задуматься.
– Как думаешь, это могли быть души твоих родителей?
– Не знаю, но хочу в это верить. – Эллин галантно подал мне руку, помогая подняться. – Хочу, чтобы все, что они пережили, было не зря и я оправдал их надежды.
Меня затянуло в пучину дум о собственных родителях.
– Их любовь была неправильной, разрушительной, но настоящей, – вдруг озвучила я свои мысли. Эллин легонько приобнял меня за талию, притянув ближе к себе. Моя макушка оказалась под его подбородком. – Как бы ни поступила моя мать с Маркусом, она всегда любила его. Но, вернувшись к привычной жизни, она сломалась и пошла по легкому пути. А отец так и не смог справиться с разбитым сердцем, ожесточившись. Однако даже после смерти Элеонор он засыпает, глядя на ее портрет. – Не знаю, понимал ли Эллин мой монолог, но, наблюдая за странными созданиями, мне неожиданно захотелось выговориться. – Не все в мире решает любовь. – Я взглянула на небо. Северное сияние угасало, растворяясь в ночной мгле, а косяк рыб редел, уплывая все дальше. – Может, она и способна осветить небеса, но лишь на мгновение. Моим родителям не суждено было остаться вместе, они в прямом смысле были из разных миров.
Чары полностью рассеялись, вернув промозглую реальность. Проводив взглядом удаляющийся косяк, я развернулась к неестественно напряженному Эллину.
– Может, после смерти наши с тобой души обретут покой.
Слова опалили горло до боли, до спазма во всем теле, и я скривилась, удерживая себя от рыданий.
Слезы все же вырвались наружу, заливая подушку. Эллин перенес нас обратно в резиденцию. Габриэль, мой брат и Бриэль еще не вернулись. Скорее всего, влюбленная парочка решила насладиться праздником равноденствия, а генерал залить горе в переполненных тавернах.
Эллин молча проводил меня в отведенные покои. Сухо поцеловав в висок, пожелал мне спокойной ночи и быстро удалился в свою комнату в дальнем конце коридора.
Резиденция состояла их двух этажей. В правом крыле располагалась выполненная из стекла оранжерея. Мои окна как раз выходили на подсвеченный звездами купол с разнообразными растениями. В покоях, напоминающих комнаты в деревянных скандинавских домиках, витал стойкий аромат хвои.
Я свернулась под теплым одеялом и беззвучно расплакалась, выплескивая скопившиеся за день эмоции.
Утро не принесло облегчения. Проснувшись с опухшими глазами и головной болью, я как никогда остро ощущала дыру в сердце.
Быстро приведя себя в порядок, я заплела волосы в две длинные косы, по бокам обрамлявшие бледное лицо. Тренировочную форму синего оттенка, не такую яркую, как у Габриэля или Эллина, но уже и не серую, как у новичков, я нашла аккуратно свернутой на прикроватной софе.
Затянув шнуровку на груди туники, я выпорхнула в коридор. Обшитые темным брусом стены украшали картины с зимними пейзажами и головы чучел неизвестных рогатых существ. Королевская резиденция Салихейма разительно отличалась от цитадели. В здешнем интерьере не использовался лед или искрящийся мрамор, но все так же сохранялась атмосфера зимы.
С первого этажа доносились приглушенные голоса и звяканье посуды. Спустившись, я мысленно отметила, что все уже собрались за длинным столом. Эллин восседал в центре на стуле с высокой спинкой и с опаской ковырялся вилкой в тарелке.
Служанок в резиденции не имелось, их специально распустили, чтобы сохранить цель нашего визита в тайне.
– Ты не отравишься, – подал голос мой брат, и я только сейчас заметила на нем белый фартук.
Когда мы жили в смертном мире, Артур увлекался кулинарией, и что-то мне подсказывало, что из всех присутствующих навыком приготовления пищи владел только он. Брат скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла, с ухмылкой наблюдая за внутренней борьбой короля. Бри сидела рядом с возлюбленным и довольно уплетала блинчики с сиропом. Даже генерал и тот смаковал каждый кусочек.
– Артур, если ты смочил мою порцию в слабительном отваре, клянусь, я вышвырну тебя из замка. – Бриэль недовольно покосилась на брата. – А ты, – Эллин указал серебряной вилкой на принцессу, – станешь женой отщепенца.
Я хихикнула и, покачивая бедрами, подошла к столу. Голова еще гудела, но я старательно игнорировала шум крови в ушах. Ноги сами подвели меня к Эллину. Выхватив вилку из его рук, я наколола самый аппетитный кусочек блинчика и отправила тающее лакомство себе в рот.
Король резко выдохнул, наблюдая за тем, как я жмурюсь от удовольствия.
Распахнув глаза, я вновь поймала вилкой угощение, но теперь протянула его к утонченным губам короля. Эллин приподнял уголки рта.
– Из твоих рук хоть яд, дорогая! – заявил он, а потом стащил с вилки кусочек блинчика и послушно прожевал.
Щеки заколол прилив разгоряченной крови. Чувственность Эллина задела не только меня. Габриэль слишком шумно отпил из стакана, а Бри подавилась воздухом.
Я, не задумываясь, опустилась на стул рядом с королем. В дружеской обстановке иерархия мест за столом последнее, о чем хотелось думать. Артур подтолкнул мне тарелку, и в гостиной повисла тишина.
Когда с трапезой было покончено, Неблагой Король взмахом руки растворил посуду в Лимбо, а вместо кружевной скатерти на стол опустился черный пергамент фавна.
Габриэль тут же поднялся с места и растянул свернутый рулон. На генерале красовалась свободная серая рубашка – знак того, что он останется в резиденции. Подумав, что Фабион вряд ли обрадуется целой толпе недовольных фейри, мы решили, что в Пещеру Прорицания отправятся только фигурирующие в пророчестве лица.
Погрузившись в источник благой силы, я открыла Лимбо и на стол со звоном посыпались подсказки. Прихлопнув ладонью, генерал поймал покатившуюся к краю монету. На последней подсказке был выгравирован силуэт костлявой женщины. Ее лицо скрывала длинная вуаль, а ноги опоясывали колючие розы.