– А там уже не наше дело.
Шель не только согласился на это, но был даже рад. Это было в его видах, хотя он сам не догадался сделать это.
Через час в главном управлении Шель подтвердил то же самое и просил только дать ему двух полицейских офицеров и эскорт, которые могли бы тотчас поступить под команду принцессы для немедленных розысков виновных по ее указанию.
Наконец, зная из письма друга, где полудворец знаменитой уже в Париже принцессы, Шель очутился вскоре на его подъезде.
– Не выпускайте из этого дома никого, – приказал он вдруг, – пока я не вернусь.
Полиция осталась в швейцарской, а Шель двинулся по лестнице с легкой дрожью от какого-то необъяснимого и неизведанного еще чувства или, скорее, от многих чувств, боровшихся в нем… Он быстро поднялся и, пройдя залу, встретил двух напудренных служителей в ливреях.
– Принцесса? – почти повелительно спросил Шель, не останавливаясь.
– Ее высочество у себя в уборной, – был почтительный ответ.
Но Шель не слыхал ответа, он спешил вперед. Он чувствовал, что она тут, близко, за несколько горниц, и сейчас будет в руках его… Если он успеет убить беззащитную женщину, то пускай хватают его, судят, казнят… Но если около нее друзья, адъютанты, или толпа гостей, или кто-либо… и если помешают ему убить ее, то разве только ценою его собственной жизни! Тогда убийцы его тоже будут арестованы…
Через минуту в уборной принцессы в несколько мгновений совершилось неожиданное и невероятное преступление.
XXIX
Алина сидела пред зеркалом и причесывалась при помощи куафера и горничной, собираясь выехать из дому. Алина была немного грустна и смущена; она знала, что ее судьба решается, что ее муж или уже убит и она вдова, или серьезно ранен Дитрихом – и все-таки умрет. Шель не может выйти победителем из поединка, едва умея держать шпагу в руках, когда Дитрих умеет владеть ею.
Шенк сидел в соседней горнице и считал деньги, которые только что достал взаймы для Алины безумно влюбленный в нее посланник-резидент герцога Лимбургского – красивый граф Рошфор. Это были первые деньги, которые выманила Алина у небогатого посла не очень богатого и мелкого принца германского. И что же он достал ей? Пятьсот червонцев! После полутораста тысяч франков Игнатия, которые Алина успела уже промотать!
Игнатий был смущен мотовством Алины. Он ничего не сказал на заявление ее о недостатке в деньгах и на ее новое требование денег; но, однако, не дал, а обещал дать со временем.
Алина, сидя перед зеркалом, первая услыхала особенно громкие и быстрые шаги по горницам.
– Дитрих!! – вымолвила она вслух и вся встрепенулась от охватившего ее чувства… «Победитель барон Фриде», – шутя добавила она мысленно.
В дверях показалась рыжеватая фигура…
Пронзительный крик Алины огласил весь дом. Куафер и горничная отскочили от принцессы, а сама она, кинувшись в сторону, в угол уборной, подняла руки, как бы защищаясь…
И было от чего загородить себя. Шель стремглав бросился на жену, как дикий зверь, и, ухватив за руку и за напудренную голову, повалил ее на пол… Наступив одной ногой на упавшую женщину, Шель стал тащить из ножны свою шпагу… чтобы заколоть свою ненавистную жену.
Но в одно мгновение из другой двери бросился в уборную человек, слышавший крик Алины. Вмиг одним ударом кулака в висок он сбил с ног и отшвырнул Шеля. Через миг он вырвал у него из рук его шпагу и тотчас же вонзил ее в него раз и два…
Шель простонал и заскрежетал зубами, но барон Шенк, рассвирепелый, бледный, потерявший разум от неожиданности, вновь, в третий раз воткнул шпагу в самое сердце упавшего и уже смертельно раненного врага.
Шель хотел что-то выкрикнуть, но грудь его высоко поднялась, и он только прохрипел… Глаза его дико блеснули и остановились на Шенке… Он был мертв!..
– Куда? Стойте! – воскликнул барон куаферу, который, пораженный убийством, дрожа всем телом, двинулся к двери.
Чрез мгновение и куафер и горничная, перепуганные насмерть, влетели в соседнюю горницу, втолкнутые Шенком, а за ними звякнул замок запертой на ключ двери.
Алина между тем поднялась с пола, опустилась на кресло, но сидела молча и закрыв лицо руками, будто не смея взглянуть на труп мужа, распростертый на земле…
– Что делать?! Делать что?! Скорее! – выговорил Шенк, задыхаясь и совершенно потерявшись, когда враг был уже убит, а свидетели преступления заперты.
– Вы меня погубили! – воскликнула Алина. – У меня в доме… Убийство! Все пропало.
– Жизнь цела! Он убил бы вас, безумная! Но что делать? Этих я продержу там хоть неделю, а потом купим молчание их. Но Дитрих? Где же и что же Дитрих? Он продал нас…
И барон, подойдя к трупу, потряс над ним шпагой и выговорил злобно:
– Где Дитрих? Неужели предатель там, где и ты теперь?! Пред смертью нас выдал, негодяй. – И Шенк, отойдя в сторону, вдруг сел на кресло.
– Недурно! – выговорил он глухим голосом. – Мы сидим, как в гостях у этого мерзавца. Что же делать?
Алина плакала, не отрывая рук от лица.
Прошло несколько мгновений молчания.
– Вставайте! Скорее! Что же сидеть так? Надо бежать из дома, из Парижа и из Франции! – шепнул Шенк, не двигаясь и будто обессилев вдруг. – Надо спасаться! Это простое убийство!
– К Игнатию! – вдруг выговорила Алина твердо и, поднявшись с места, искоса, с ужасом взглянула в лицо мертвого Шеля.
– Да… Правда. Он придумает что-нибудь. Он еще мерзее нас, – отозвался Шенк. – Мы испугались, а он даже и не испугается. Скорее! Кстати, карета подана уже, – прибавил он, взглянув в окно. – Поезжайте скорее, а я вас обожду здесь и никого не впущу.
Через несколько минут дверь уборной, где валялся труп, была тоже заперта на ключ, и принцесса в сопровождении Шенка, взволнованная и бледная, двинулась через ряд горниц своего дворца.
– Вернется ли она сюда? – невольно думалось ей.
Навстречу принцессе шел лакей…
– Ваше высочество! Полицейские спрашивают, скоро ли выйдет тот господин, которого они доставили сюда? – почтительно доложил он.
Алина остановилась и побледнела еще более. Шенк вздрогнул всем телом и произнес глухо:
– А? Что? Полицейские? Где? Что?
– Внизу… Они спрашивают, когда…
– Много ли их? – прошептал барон.
– Восемь или семь…
Наступило молчание.
– Стойте здесь, около принцессы!.. Я пойду. Ваше высочество! Вы взволнованы. Успокойтесь, минуту! – твердо проговорил Шенк…
И всю силу воли, какая только была в нем, он, казалось, старался собрать в последнем усилии.
Он твердой походкой двинулся по лестнице к швейцарской и скоро был внизу. Пред ним оказалась кучка полицейских с двумя офицерами.
– Что вам нужно? – вымолвил Шенк.
– Разрешение наших сомнений, – отвечал один из офицеров. – Кто виновен в поединке? И что прикажет принцесса?
– Что прикажет вам принцесса? – повторил Шенк как-то бессмысленно… Настолько поразила его эта неожиданность.
– Точно так-с. Господин иностранец взял нас с собой, чтобы разъяснить все дело и искать виновного по указанию принцессы.
– Ступайте к себе! Этого не нужно! После вам дадут знать…
– В таком случае попросите того господина сойти и следовать за нами. Его мы не можем оставить так…
– Как? Что вы…
– Извините… Вы тоже иностранец. Вы не знаете, быть может, закона… До разъяснения всего дела мы не можем оставить того господина на свободе, здесь… Пускай он последует за нами. К вечеру все может разъясниться, и тогда он будет свободен по приказу высшего начальства.
Шенк молчал с минуту и затем вымолвил:
– Хорошо. Я сейчас его позову… А пока принцесса, я думаю, должна тотчас ехать к коменданту города.
– Да-с. Конечно, если вы желаете, чтоб ваш соотечественник был скорее освобожден. А пока подозрение падает на него, и он будет у нас…
Шенк снова поднялся наверх.
Через несколько мгновений принцесса в сопровождении Шенка спустилась, прошла мимо полицейских и, ответив легким кивком головы на их вежливый поклон, вышла на крыльцо садиться в поданную блестящую карету…
– А вы? – шепнула Алина почти без сил и бледная как снег.
– Не знаю! – отозвался он и, посадив ее, запер дверцу.
Два лакея быстро стали на запятки…
– К епископу! – крикнул Шенк кучеру.
Карета умчалась… Шенк вернулся в дом и спокойно поднялся наверх по лестнице мимо полиции.
– Ну, а я в западне? – подумал он. – Вздор! Не такое сходило с рук. Одно жаль – этот дом. Теперь ведь все наши права на империю Петра Великого исчезли в пространстве как мыльный пузырь!..
Шенк прошел в коридор, вышел на заднюю лестницу, а по ней спустился на широкий двор. Со двора он вышел снова на ту же улицу и рассмеялся, спокойно удаляясь от дома.
– Зачем на свете существует полиция? – вымолвил он уже весело. – Стойте там, други мои, ждите, пока этот господин иностранец сойдет к вам с того света…
Шенк нанял фиакр и отправился тоже к епископу.
– Если б у нее были какие-нибудь другие документы, то все было бы спасено, – думал он. – А тут не угодно ли разговаривать? Спросят: кто убит? – Саксонский подданный Генрих Шель! – А вы кто? – Принцесса Володимирская! – Ваши бумаги? – Нет! – В Бастильскую крепость! – Виновата, есть бумаги! – Пожалуйте. Да вы тоже госпожа Шель. Вы родня убитого… И так далее в этом роде. А затем вопрос: за что и почему был убит г-н Шель?..
Шенк рассмеялся и прибавил вслух:
– Да это еще ничего! И хорош будет барон Шенк, когда окажется, что он не только не барон, и даже не Шенк, а черт знает что… Даже и черт-то не знает этого, а если и знал, то, к несчастию, позабыл… Ах ты, черт, черт!.. – воскликнул шутя и весело Шенк. – Как я давно и искренно тебе служу верой и правдой, а ни черта от тебя не видал! Все беды да беды! Если ты намерен продолжать относиться ко мне так же неблагодарно – то смотри, потеряешь верного слугу. Я сделаюсь праведником, начну Богу молиться, и тогда моя душа тебе не достанется!
У подъезда дома епископа Шенк нашел карету Алины. Он быстро вошел в дом и без доклада отправился в горницы.