Во время войны Екатерина Павловна держалась мужественнее и разумнее, чем многие мужчины. Будучи на последних месяцах беременности, она вела напряженную переписку с братом, обсуждая с ним – ни много ни мало! – ход войны, и морально поддерживала потрясенного происходящим Александра, пророчествуя, что поход на Россию станет роковым для Наполеона.
Московскому генерал-губернатору Ф. В. Ростопчину она пишет о необходимости создания ополчения от всех губерний. Посылая к нему князя В. П. Оболенского, Екатерина Павловна дала ему «памятную записку», в которой расписала, о чем и как говорить с Ростопчиным: «Передайте ему, что на нем лежит обязанность воспламенить патриотизм московского дворянства, первого в государстве как по своим материальным средствам, так и по тому уважению, каким оно пользуется в Москве. Графу стоит только явиться в собрание дворянства или на какой-нибудь его съезд, стоит только выяснить, какая опасность грозит отечеству и в какой мере начатая война есть война народная, чтобы воодушевить московское дворянство, а из Москвы, где так много дворян из всех губерний, это патриотическое движение охватит всю Россию. Скажите графу, что Вы, так же как и я, уверены, что не найдется русского, которому было бы не стыдно не принести все свое усердие и всего себя в жертву отечеству; что Вы, как дворянин, считаете для каждой губернии возможным выставить по одному полку в тысячу человек и что Вы вместе со мною думаете, что дворянство должно взять на себя обязанность продовольствоваться и содержать эти военные части в течение всей войны, а война тем скорее кончится, чем с большим усердием ее поведут».
Екатерина Павловна вооружила и до конца войны содержала на свои средства егерский батальон, образованный из крепостных крестьян. Екатерининские ратники участвовали во всех значительных сражениях с Наполеоном. Из 1000 человек возвратились только 417, которым пообещали пожизненное освобождение от выплаты оброка, а семьи погибших были полностью обеспечены. Когда в 1814 году Екатерина Павловна распускала свой батальон, она сказала: «Благодарю вас, ребята, за труды ваши. Вы служили Отечеству со славою; теперь идите обратно в семьи ваши и обучайте детей, как должно кровь проливать за Веру и Царя. Мне лестно, что вы носили имя мое. Я вас не забуду…»
Помимо егерского батальона в августе 1812 года Екатерина Павловна формировала в Ярославле ополчение, которое состояло из одного конного и нескольких пехотных полков под командованием флигель-адъютанта князя Оболенского. Она организовывала госпитали, сама проверяла положение раненых и пленных. «Простите за лаконизм, – писала она своим корреспондентам, – но у меня нет ни минуты».
После родов она позволила себе только недельный отдых. В результате такого отношения к своему здоровью Екатерина Павловна расхворалась, ее мучили слабость и частые обмороки, но она не желала следовать советам докторов и лежать в постели, она «лечилась», путешествуя по вверенным ее супругу губерниям и досматривая за организацией ополчения и госпиталей.
Екатерина Павловна смогла превозмочь скорбь по погибшему возлюбленному Петру Ивановичу Багратиону: какая-то частица ее сердца все еще принадлежала отважному генералу, однако она смогла пережить эту утрату. А вот неожиданная смерть мужа подкосила ее… Принц Георг заразился тифом во время очередного посещения больных в госпиталях Твери, проболел несколько дней и скончался в буквальном смысле на руках жены в ночь с 14 на 15 декабря 1812 года. Екатерина Павловна, не доверяя докторам, сама пыталась выхаживать мужа. Но спасти его было невозможно.
Принц Ольденбургский был похоронен 10 января 1813 года в лютеранской церкви на Невском проспекте Санкт-Петербурга. В 1826 году его прах был перенесен в фамильную усыпальницу в городе Ольденбурге. «Устоит ли ее молодость и здоровье в этой буре? Слышно, что она никого не хочет видеть в своем горьком отчаянии: так и быть должно. Одно время бывает утешителем», – писал Николай Михайлович Карамзин. Он лично приехал к Екатерине Павловне и пытался поддержать ее в горе. После этого посещения он писал своему другу: «Более, нежели благодарность, привязывает меня к Великой княгине. Люблю ее всею душою; но ей не до меня. Слышно, что она не хочет никого видеть и живет только горестию, изнуряя свое здоровье. Это очень тревожит нас. Мы богаты прискорбиями».
Однако деятельный характер Екатерины Павловны не дал ей замкнуться в своем несчастье. Она решила, что справится со своей бедой, и для этого отправилась в путешествие по освобожденной Европе, навестила сестру Марию Павловну Саксен-Веймарскую и пересекла Ла-Манш, чтобы побывать в Англии, где – несмотря на печаль и скромный траурный наряд – произвела просто ошеломляющее впечатление.
Жан-Батист Изабе. Портрет великой княгини и герцогини Ольденбургской Екатерины Павловны (1815 г.)
Супруга российского посла в Лондоне, Дарья Христофоровна Ливен, вспоминала: «Великая княгиня отличалась непомерным властолюбием и самомнением, которое, быть может, превосходило ее заслуги. Мне никогда не приходилось видеть женщины, которая бы до такой степени была одержима потребностью передвигаться, действовать, появляться и затмевать других. Она отличалась обворожительностью манер и взгляда, твердой поступью, гордым и при этом милостивым видом. В чертах ее лица было мало классического, но зато цвет ее лица был ослепительным, глаза блестели, а волосы были превосходны. Во всей ее фигуре было что-то поразительное и вместе с тем очаровательное. Воспитанная в самых высоких сферах, она прекрасно умела соблюдать приличия и обладала возвышенными чувствами. Выражалась она красиво, не меняя никогда своего повелительного тона. То был смелый и блестящий ум, твердый и повелительный характер. Она поразила англичан… даже больше, чем понравилась им».
Прекрасной молодой вдове, сестре императора-победителя, предложили руку и сердце сразу два сына английского короля Георга III – принц Уильям Кларенс и принц Август Суссекский. Но Екатерину Павловну так оскорбило это нарушение ее траура, что она запретила принцам бывать в своей лондонской резиденции. Тем не менее именно в Лондоне она познакомилась со своим двоюродным братом, наследным принцем Вильгельмом Вюртембергским. С человеком, который стал ее последней и величайшей любовью…
Ирония судьбы: еще в 1808 году принца Вильгельма Вюртембергского рассматривали в качестве возможного жениха для великой княжны Екатерины Павловны. И отвергли его кандидатуру как недостойную, поскольку принц Вильгельм был далеко не образцом нравственности. Князь Куракин писал тогда Марии Федоровне: «Принц Вильгельм имеет красивую наружность, очень умен и любезен, но сердца его не хвалят; он не отличается свежестью чувств, и нравы его всегда были нравами века. Его связь с девицей Абель, от которой, как говорят, у него двое детей, не есть единственная, которую за ним знают…»
И вот, спустя четыре года, они встретились лично: Екатерина Павловна – скорбящая вдова, принц Вильгельм – несчастливо женатый на Каролине Баварской… Встретились – и между двумя представителями королевских семейств вспыхнула бурная страсть, которую они пожелали узаконить. Принц Вильгельм начал бракоразводный процесс. Екатерине Павловне пришлось немало потрудиться, чтобы уговорить мать и брата хотя бы рассмотреть кандидатуру Вильгельма в качестве ее будущего мужа. Они не желали даже говорить о нем, покуда брак Вильгельма и Каролины не будет признан недействительным… Но, в конце концов, принц получил свободу, а Екатерина Павловна так упорствовала в своем намерении выйти за него замуж, что император Александр I и Мария Федоровна сдались. 24 января 1816 года состоялось бракосочетание.
Екатерина Павловна позаботилась о своих сыновьях от первого брака: она выделила им гораздо больше, чем того требовал закон, ибо хотела, чтобы малолетние принцы Ольденбургские были прекрасно обеспечены на случай, если окончательно осиротеют… Возможно, Екатерина Павловна наконец осознала, что мучившие ее обмороки и судорожные припадки все же являются симптомом серьезной болезни, от которой не излечат никакие путешествия. Или же она просто проявила материнскую заботу и благоразумие? В любом случае – супруг поддержал ее во всех решениях. В том числе и в том, что шестилетний принц Александр и четырехлетний принц Петр должны воспитываться под надзором своей матери, расти рядом с ней, в Штутгарте, который стал ее новой родиной.
Город практически лежал в руинах. Для новобрачных едва успели отремонтировать наполовину сгоревший герцогский дворец. Из России привезли приданое Екатерины Павловны – и, как водится, оно поразило своей роскошью даже представителей королевского семейства: такого в скромном Вюртемберге никогда не видели. Всю свою природную активность Екатерина Павловна направила на то, чтобы восстановить Штутгарт и помочь вюртембержцам наладить жизнь. Она щедро раздавала свои личные средства, вытаскивая страну из послевоенной разрухи. Вместе с мужем они основали Общество для оказания помощи нуждающимся, причем Екатерина, уверенная в том, что «доставлять работу важнее, нежели подавать милостыню», основала по всей стране «дома трудолюбия», которые «доставляли бы всякому бедному средства не только пропитать себя, не оскорбляя чести своей, но и быть полезным обществу трудами своими».
18 октября 1816 года умер ее свекор. В тот же день Екатерина Павловна родила дочь Марию-Фредерику, названную так в честь деда и бабушки – Марии Федоровны и новопреставившегося Фридриха I. То, что день скорби стал одновременно и днем радости, Вильгельм и Екатерина сочли добрым предзнаменованием для своего будущего царствования.
Екатерина Павловна стала королевой Вюртембергской и воспользовалась своим новым положением, чтобы воплотить давнюю мечту: она организовала Женское благотворительное общество и Женский институт. Она всегда считала, что женщины могут и должны принимать более активное участие в жизни общества, и теперь собиралась предоставить эту возможность своим подданным. Она основала вспомогательные кассы для бедноты и сама стала первой вкладчицей. Она начала строительство большой больницы в Штутгарте – больница эта существует до сих пор… Женский институт сделался ее любимым детищем, и Екатерина Павловна часто навещала его преподавателей и воспитанниц в те несколько месяцев, которые прошли с основания этого заведения – и до ее неожиданной, скоропостижной кончины…