В этот миг она сама не знала, чья она дочь и желает ли куда-либо возвращаться.
И, запутавшись в непосильной задаче, принцесса просто-напросто поднесла ладонь к своим собственным губам – и втолкнула сухой коричневый катышек внутрь, и решительно хрустнула, перемалывая зубами.
Будь, что будет!..
120
…И в небе над королевским дворцом закружились три разноцветных дракона —пламенный, сапфирово-золотой и серебряный.
Королева.Король.Принцесса.
121
Николай Евгеньевич понимал, что, если он явится в отделение с пленным пуделем и заявит коллегам, что это животное – великий маг и опаснейший оборотень, уже совершивший глумливое превращение милиционера в козла – то его, капитана Лапушкина, непременно ждёт койка по соседству с Клейнтойфелем, разве что не в столь комфортабельном боксе. Свидетельство же самого Мардохеева лишь усугубит ситуацию: помешательство, как известно, бывает и коллективным.
А ведь, кроме пуделя, с ними был и таинственный кот!.. Который, якобы, прошлым вечером доверительно сообщил малолетним сестрёнкам Лапушкиным, что он явился, дабы вернуть домой заплутавшую между мирами принцессу.
И кто же, скажите на милость, в такое поверит?
Слегка поразмыслив, Лапушкин решил, пока ещё не совсем рассвело, привезти всю компанию к себе домой. Им с Мардохеевым очень не помешал бы горячий душ, бритьё, крепкий кофе и яичница с сыром. Пуделя запереть на застеклённой лоджии, а кота оставить его сторожить. Утром придётся идти на работу, сочинив что-нибудь более или менее правдоподобное насчёт исчезновения и внезапного возвращения Мардохеева. Скажем, тот втайне от капитана затеял розыск бандита Хрякова и рыскал всю ночь по московским задворкам, преследуя подозрительного по внешности, но, как оказалось, невинного человека. А козёл – это просто дурацкая шутка братков.
Так на том и решили.
Пока Мардохеев, блаженно постанывая, мылся в ванной, Лапушкин заточил на лоджии своего лохматого пленника и обратился к коту: «Ты знаешь, как работают с пультом?»… Кот внимательно посмотрел на него и… ничего не ответил. Или он разговаривает лишь с принцессами?
Лапушкин включил чайник, вынул из холодильника яйца, сыр, молоко, приготовил смесь для омлета, вынул турку для кофе, нарезал хлеб…
«Уф! Хорошо! Будто снова родился!» – сказал вошедший на кухню распаренный Мардохеев.
«Яш, присмотри за яичницей, пока я ополоснусь», – попросил Николай Евгеньевич. – «Если сможешь, и кофе свари. А коту налей молока – вот, на блюдечко».
Отдав все эти распоряжения, Лапушкин оставил грязную одежду на кресле в комнате, взял из шкафа всё чистое и отправился в ванную.
А когда он вышел оттуда, его ждал чад и дым от сгоревшей яичницы и сбежавшего кофе, кошачье фырканье, сильно напоминавшее сдавленный смех, нецензурная брань Мардохеева и…
Чёрный косматый козёл на лоджии.
122
– Идиот! Ты что натворил?! – набросился на Мардохеева рассвирепевший Лапушкин.
– Коля… Я… Он… Эта тварь начала визжать и скулить… Время – шестой час утра, из верхней квартиры позвонили соседи – сейчас, мол, вызовем милицию… Я сказал – мы сами милиция! А они: тогда общество защиты животных! Я пытался покрепче ему пасть замотать, он меня куснул… Ну, я и вышел совсем из себя – решил, чего с этой падлой цацкаться, пристрелить – и делу конец… Из твоей ковбойки торчал пистолет – я схватил и пальнул…
– Говорил ты при этом что-нибудь?
– Кажется, да.
– Что?
– Нехорошее слово на»». И ещё… А, вот: «Я те щас покажу, как делать из человека козла!»…
– Всё ясно. Иного и быть не могло.
– Коль, а… что это?
– Обычная магия.
– Ё-моё!..
– Я забыл тебя предупредить, чтобы ты не притрагивался ни к чему, что лежит у меня в карманах.
– И что ж теперь делать? Этот скот разнесёт вам всю лоджию!
– Думать надо было, родной!
Козёл, словно бы в подтверждение слов Мардохеева, издал воинственный клич и принялся таранить рогами стекло.
Рассуждать было некогда.
Лапушкин схватил пистолет и, направив на разбушевавшегося Аскания, выпустил последнюю пулю, крикнув: «Стань»…
Кем? Чем?..
Превратить великого мага в нечто неодушевлённое – например, табуретку или мусорное ведро – Николаю Евгеньевичу не пришло даже в голову: всё же он был человеком незлобным и совестливым.
«Черепахой!»… – властно выкрикнул Лапушкин.
Через полчаса порядок был кое-как восстановлен. Мардохеев вымыл плиту и по-новому соорудил омлет и две чашки кофе. Лапушкин вымел разбитые стёкла и устроил черепахе жилище в картонной коробке из-под телевизора, поставив туда плошку с водой. Чем кормить черепах, он не знал, но решил, что до вечера новый питомец посидит на диете.
Ухмылявшийся кот получил свою порцию сыра и молока.
123
Аркадий Сергеич был сильно встревожен тем, что никто не выходит на связь. Относительно Клавы тут всё было более или менее ясно: принцессе в день испытания явно не до шушуканий со своим отражением в зеркале. Но Лапушкин мог бы хоть позвонить! Между тем наступило утро, близился полдень, а известий ни от кого ещё не было.
К тому же и кот Родионов пропал. Вчера ночью он мирно тёрся то одному, то другому о ноги. А потом в суматохе куда-то исчез. Думали, ушёл погулять по окрестностям. Сам Родион полагал, что тот решил вернуться домой, как нередко бывает с кошками, увезёнными из родного жилища. Но по дороге с ним могло случиться всё, что угодно!
Аэлита Касимовна заставила-таки ребят засесть за историю, дабы чем-то занять их и заглушить тревогу и страх. Они повторили все основные даты и начали обзор ключевых фигур и событий каждого века – и тут, наконец, зазвонил телефон.
Это был Николай Евгеньевич.
Дела в Москве были плохи. Единственной утешительной вестью оказалось нежданное превращение Аскания в буйствующего козла и затем – в безобидную черепаху. Но белые шарики у Николая Евгеньевича закончились. А коричневый остался только один. И хранить его надлежало как драгоценность: мало ли, что…
Остальные события были неутешительными. Сержант Мардохеев не удержался и ляпнул секретарше Лесе Птицыной про ночь, проведённую в зоопарке, и про мага-оборотня. Добрая девушка, испугавшись за здравость рассудка Якова Климовича, вызвала скорую. И, как предсказывал Лапушкин, Мардохеев стал товарищем по несчастью Клейнтойфеля. Допрос с пристрастием учинили и Лапушкину, однако тот стойко держался рациональной версии всего случившегося. Дескать, Яша в погоне за бежавшим бандитом угодил в притон к наркоманам, и там ему, вероятно, вкололи какую-то гадость. Лапушкин отыскал его в полувнемяемом состоянии и забрал к себе на квартиру, чтобы привести хоть немножечко в чувство. Помыл, накормил. Мардохеев немного побуйствовал (выл, визжал, ругался с соседями сверху, стекло на лоджии расколотил), но потом дал себя отвезти в отделение. Никаких собак и козлов в квартире Лапушкиных никогда не держали. Черепаха – да, он хотел доставить её в субботу на дачу, но второпях позабыл. Пистолет – игрушечный, пластиковый, никакие пули к нему не подходят. Можно для смеху зарядить конфетками «драже в шоколаде» или шариками из жёваной бумаги. Лапушкин отнял его у дочек, которые слишком уж баловались.
Остальное звучало неутешительно. Помимо Мардохеева, список пациентов психушки пополнился неким бомжом, уверявшим, что вчера его подружка, съев собачий сухарик, превратилась в белую сучку – помесь таксы с болонкой, – а также дежурившим ночью сотрудником зоопарка, который был не в себе и рассказывал, будто его подопечный козёл сделался милиционером и уехал на спецзадание.
Поскольку никто из разумных людей не мог поверить в подобную чушь, то возникла версия, будто в Москве неизвестные злоумышленники разбросали и распылили мощное психотропное средство, вызывающее стойкие галлюцинации и причудливый бред. Высокопоставленный представитель городского правительства выступил по телевидению, призвав москвичей к бдительности и спокойствию – это лишь способствовало возникновению паники. Все сухарики «Собачье счастье» были изъяты из продажи; образцы свезены на экспертизу. Мнительные пенсионеры обрывали телефоны милиции, сообщая об иностранных диверсантах, разбрасывающих ядовитые конфетки в песочницах, или о соседях, занимающихся подозрительными делишками; шкодливые анонимы звонили с уличных таксофонов, вызывая психнеотложку к личным недругам или к начальству; журналисты толпились у психиатрических отделений больниц, пытаясь добыть сенсационную информацию о новых жертвах неизвестной заразы; семья Клейнтойфеля, спасаясь от вампиров с камерами и диктофонами, улетела в Германию; в газетёнке «Шабаш» появилось интервью сатаниста, назвавшегося Азазелло, который всерьёз уверял, будто происходящее – лишь прелюдия к неизбежному появлению в первопрестольной самого Господина: «Он имеет обыкновение посещать этот город летом, накануне ночи Ивана Купалы, когда жители наиболее восприимчимы к черной магии»…
И самое худшее: единственным реальным подозреваемым в организации всей этой дьявольской свистопляски оставался отовсюду сбежавший Асканий Гроссмагус, как две капли воды похожий на Аркадия Громова. А поскольку великий маг пребывал теперь в образе черепахи, запертой на лоджии Лапушкина, то первый же встречный, взглянув на Аркадия Сергеича, мог запросто сдать его правоохранительным органам. А уж те были так сердиты на пресловутого деятеля, что не стали бы кропотливо вникать в безупречную биографию и исправнейшие документы его двойника.
Значит, Громову нельзя было появляться в Москве. Да и оставаться на собственной даче было не совсем безопасно.
124
Время на глазах сжималось в пружину.
Аркадий Сергеич настроил портал и сидел, ожидая, что в Мидонии кто-нибудь да проявится. Не могла же Клава забыть о них всех; она знала, как сильно они волнуются, ожидая известий об итогах её испытания.