Вероника выгибала спину, а я наслаждался ее изгибами тела, ее тонкой талией, ее выступающими лопатками. Я просто кайфовал от нее. Он была такой живой, такой нежной, такой настоящей. Я не мог оторваться.
Вскоре я не мог себя сдержать и излился в нее вулканом страсти, тяжело дыша.
— Успокоилась? — проронил я, рухнув на кровать.
— Вполне, — она ухмыльнулась.
Я понимал, что она отошла. Это мне важно, не хочу забивать себе голову еще и ее загонами.
— Выпей таблетку, — напомнил я.
— Ага, — она завиляла бедрами в сторону ванной.
Я прислонил голову на подушку и просто погрузился в свои мысли.
Шершень на 3 этаже. Его дочь голая у меня в ванной. А я на мягкий простынях и с пустыми яйцами. Все хорошо.
Вероника
С меня стекло 7 потов, после того как я пробежала вокруг дома сотню раз. Хотелось выплеснуть свою энергию, свою злость и бежала, бежала по кругу.
Я остановилась у машину. Взглянула на нее. Подошла ближе. Плюнула на нее, пнула по колесу, так, что аж нога заболела. Сука.
— Проклятая железяка, — я прижалась спиной к двери, посмотрела на закатное небо.
Я винила эту машину в том, в чем она не виновата. Хотелось винить кого-то, даже Диму, но только не себя. Не знаю почему, но мне было почему-то важно, обвинить кого-то в том, что мне, толи больно, то ли все равно. Я хотела кого-то винить в своих проблемах и переживаниях. Просто мерзко. Чувствуя то, как машина печет мне спину, я чуть отстранилась, разминая ноги. Я согнулась, опуская руки на колени. Поза какой-то недособаки, но мне так удобно. Теперь я смотрю на газон. Не интересно. эта зеленая трава мне уже приелась.
Я ощущала себя такой беспомощной, что до безумия хотела раствориться в этих синих на небе облаках. Раствориться там и не думать о свободе, о том, что нужно выбирать, о том, что не нужно говорить с отцом. Я хотела стать просто облаком и плыть по небу, а не думать, где они держат моего отца и жив ли он еще. Все таки Шершень, если быть откровенным, не был мне совсем чужим человеком. Он занимал в моем сердце особое место, растил меня как "сотрудницу". А лучше бы как дочь воспитывал.
— Лунтик, Кузя, за мной, — крикнул парень, светловолосый качек, покрытый с ног до головы татуировками.
Я отвлеклась и уставилась на то, как собак выпускают из вольера, и они бегут за, как его там, Игорем.
Тут в мою голову пришло осознание. Они не охраняют то, что в доме, они охраняют то, что снаружи. Я вспомнила дверь, дверь, которая в лесу припрятана. Точно.
Как я была благодарна, что могу ходить свободно теперь и за территорией. Я дождалась пока Игорь и песики покинут двор и исчезнут за каменным забором. Стоит за ним проследить, что-то там прячут? А судя по кастрюле, которая была в руках блондина, кого-то. Мне нужно это узнать.
Глава 18 Скот и скотч
Вероника
Пробраться в это место было заданием не из легких. Я затаилась в кустах, дождалась пока охранник-истукан уйдет. Благо Лунтик и Кузя меня знали и ни в коей мере не считали «чужой».
Я повернула ручку тяжелой, уже заржавевшей двери и оттуда просто вылетел запах старины. Именно пожилого человека, который в той или иной форме не следит за собой.
Я огляделась. Сердце тормошилось, было готовы выпрыгнуть из груди. Дышать стало тяжело и из-за запаха и из-за страха.
— Ну и что ты снова приперся, — послышался хриплый мужской голос.
Я замерла. Легкие сжались.
— Чего приперся спрашиваю? — снова он.
Я переборола себя и сделала несколько шагов по каменным ступеням вниз.
— Игорь, блядь! — закричал старик.
Я сделала пару шагов и оказалась в серой, тускло освещённой комнате. Каменные стены, бетонные полы, пыль.
Мужчина лет 60 сидел в углу, вальяжно раскинув ноги в стороны. Он прислонился к стене. Я видела его грязные, голые ноги, его серые потрепанные, широкие штаны. Он сидел на железной койке. Такие ставят обычно в тюрьмах.
Тут был телевизор, большой, что показалось мне весьма странным. Старыми книгами был завален почти весь пол. Грязная тарелка поверх этой горы макулатуры. А этот длинноволосый, седой мужчина, сидел и смотрел на меня, словно я ангел.
Это все ужасно пугало меня. Кто он? За что он здесь? Почему, если он плохой в понимании Димы, его еще не убили?
— Я что наконец-то умер? — тихий шепот сорвался с его уст.
— Что, простите? — уточнила я, приблизившись.
Что-то в нем было знакомое. Где-то я его видела, а вот где не понимаю. Он потянулся рукой к стене и потянув за ниточку включил свет. Я на секунду чуть не ослепла.
— Люба, ты как тут?
Этот вопрос подверг меня в шок.
— Меня зовут Вероника, — дрожащими губами произнесла я.
— Ты что уже так выросла? — он недоумевал.
Потирал руками бороду и морщил брови.
— Да, а вы кто? — я всматривалась в его густые брови и все еще пыталась понять. Вспомнить.
— А я Константин, Вероника, ты что, не помнишь меня? — сказал это он, а в ахере я.
Как? Он же мертв. Я сейчас просто недоумевала.
Как? Как? Как? Как?
— Нет, — прошептала я в ответ, стиснув зубы.
Дальше все было так, словно меня поместили в купл и я там застряла. Словно я говорю с человеком в воде. Эхо.
— Почему вы тут? — я все еще пыталась осознать.
— Знаешь, дети заменяют родителей, Дима решил, что мне пора уйти на покой, — Константин наклонился ближе ко мне.
— Но вы же считаетесь мертвым? — от этих слов у меня подкашивались ноги. Я не могла поверить, в то, что Дима засунул своего отца в старый подвал, точнее в новый, оборудованный. Сколько лет он провел тут в одиночестве мне даже страшно представить. Это все выглядело как дикость чистой воды.
Он рассказывал мне многое. А я сидела рядом и плакала. Он обнимал меня и даже несмотря на его грязный и отталкивающий вид, мне было приятно от его поддержки.
— Я так ее любил, Вероничка, ты даже представить не можешь, когда она умерла я думал с моста скинуться, но не сделал это из-за вас, моих детей, — продолжал Константин, — А она знаешь, так красиво пела, о боже, девочка моя, она так пела мне вечерами, пока я убоюкивал тебя в кроватке. Я помню качаю тебя, ты так смотришь на меня, глазки горят. Я тогда чувствовал себя твоим отцом, точнее, я всегда им себя чувствовал. И находясь тут часто гадал, какой же ты все таки вырастишь.
Слеза за слезой падали на серый бетон. Сердце разорвано в клочья, если можно выразиться, оно развалилось на атомы и больше не соберётся. Я симпатизирую мужчине, который так поступил со своим отцом, так поступает с жизнями многих людей, девушками, со мной… Он отнимает наше время, он рушит наши жизни, а я, просто идиотка.
Я выслушала еще несколько историй, держа старца за руку. У него была такая грубая кожа…
— Давай те я помогу вам сбежать? — осенило в мгновенье меня, я развернулась на грустного старика.
— Спасибо милая, но лучше беги сама. Моя судьба уже предрешена. Беги, туда, туда глаза глядят, только внимательно все продумай, ступай. Ступай. Ступай доченька, беги, пока можешь, — он взглянул на меня глазами полными боли и сожаления. Мою душу только что разрезали топором. Страх сменился на гнев, а гнев на ярость. Я подошла к выходу и остановшись на минуту, обернулась на Константина.
— Прощай, доченька, — прошептал он и отвел взгляд.
Боль в груди, сжимающая желудок, легкие, пульсирующая даже в пятке и медленно меня убивала. Мне было нереально тяжело, настолько, насколько никогда не было.
Мой биологический отец у Димы, его отец в плену у него, Я В ПЛЕНУ У НЕГО. ОН МОЙ ХОЗЯИН.
Пора это прекратить.
Пришла я в дом под видом, что просто гуляла. Смахнула слезы, сделала вид, что пришла в себя.
Я увидела его уже в спальне. Как я поднялась, не помню. Все в тумане. Он стоял лицом к окну, разговаривал по телефону, но как только я вошла, повесил трубку.
— Где Шершень? Я хочу с ним поговорить — решила я не мелочиться. Сразу в лоб этой скотине. Этому животному.
— Мертв, — холодно произнес Лебедев, даже не обернулся на меня.
Все. ЭТО ВСЕ.
Дмитрий
Я приехал к другу уже ночью. Уложил бабочку спать, она долго плакала. Я пытался ее успокоить, но вышло херово. Видимо ей лучше побыть одной, поговорю потом.
— Хочешь чтобы моя дочь тебя боялась? — Миша сидел на стуле и потягивал скотч. Мысль о его «смерти» его забавляла. Не знаю, что тут увлекательного, но у нас получилось. Странные конечно методы.
— Я хочу чтобы она была рядом, а я знаю только один способ ее удержать, страх. Другого выбора у меня нет. Я люблю ее. Правда люблю. Она захочет чтобы я завязал со своим делом, но я как бы и могу, но многие люди меня не так поймут, сам понимаешь, это тоже своего рода бизнес. Многие девочки уже подготовлены к отправке в Дубай. Есть ориентировки на новеньких. Женя займется подбором и решит эти вопросы, — четко и по делу выразился я, наливая себе новую порцию алкоголя.
Мы с Мишей никогда не были врагами, но и друзьями нас сложно назвать. Так, партнеры. Мы нашли недоброжелателя, но я хотел проверить Веронику, а Шершень умереть в ее глазах, ну и не только в ее. Свои причины.
— И что она так сразу поверила? — этот старый все не успокаивался.
— Конечно, расстроена была, я что похож на пиздабола? — не медля уточнил я.
— Ты гений, — Миша поднял бокал, показывая «за тебя».
— Не надо лести, Шершень, — я ответил.
— Да не вопрос. Какую цифру мне говорить шейхам? — решил завести тему Шершень.
— Точно скажу через час, пока не могу, — я пытался примерно понять, сколько у меня есть еще более-менее свеженьких девочек.
Глава 19 Пробуй. Рискуй. Беги
Вероника
Потерянная — последнее время стало моим обычным состоянием. Однако сегодня я четко знала, что делать. Четко. Сто процентов. Бежать.
Дима уехал ночью. Какой можно сделать вывод? Я безумно этому рада. До жути. Все будет в порядке, все будет хорошо, интуиция не подводит.
Нужно позавтракать. Я топаю на кухню, ранее утро. Игорь наверное еще спит, за камеры не переживаю, я свободна и уже давно.