Услышать этого Костя, конечно, не услышал, но как-то почувствовал. Приподняв голову, он увидел удаляющуюся фигуру Серафимы и в первый момент просто обалдел. Ничего глупее придумать было нельзя. Главный двигатель уже начинал разваливаться, и осколки размером с журнальный столик с грохотом разлетались вокруг.
И в этот момент, вместо того чтобы лежать в укрытии и молить бога о спасении, Серафима куда-то побежала.
– Назад! Дура! – заорал Кудинов. – Назад!
Это было, конечно, глупо. Грохот в машине стоял такой, что Костя и сам себя не услышал. Сплюнув, он подался в сторону и рванул вслед за Серафимой. Погоня эта здорово напоминала бег с барьерами на сто десять метров. Только дистанция была покороче и ставки повыше.
На карту была поставлена жизнь, и Костя проявил себя во всей красе. Он преодолевал препятствие за препятствием и наверняка догнал бы Серафиму, но этому помешали форс-мажорные обстоятельства.
Следом за вторым и третьим оборвался поршень пятого цилиндра. Пробив крышку двигателя, он, наподобие запущенной с подводной лодки баллистической ракеты, стартовал вверх. Увесистый обломок крышки цилиндров размером с телевизор отбросило в сторону. Он устремился к борту и наверняка бы его пробил, но тут всем находившимся на «Рассвете» сильно повезло.
Обломок крышки цилиндров угодил в переплетение труб, здорово их помял и уже на излете отскочил в угол машинного отделения. Грохнулся он прямо на бак с питьевой водой. В соответствии с санитарными нормами этот бак должен быть установлен не на машинной палубе, а над ней – на специальной площадке обслуживания. Рядом с баком находились два небольших насоса и еще какой-то фильтр.
Нечего и говорить, что в момент падения крышки Серафима оказалась как раз под баком. Вернее, не под баком, а под площадкой обслуживания. Дела это, конечно, не меняло. Крышка по дуге грохнулась непосредственно на бак, бак сплющился и просел, стойки не выдержали удара, и площадка обслуживания рухнула прямо на Серафиму.
Кудинов вскрикнул раненым зверем и тут же бросился на палубу, прикрыв голову руками. Он матерился и орал, не слыша самого себя, а потом вдруг умолк, потому что в машине как-то разом наступила удивительная тишина.
Костя недоверчиво поднял голову и осмотрелся. Откуда-то валил дым, на палубу лилась вода, в воздухе летали огромные хлопья сажи из коллекторов. Машинное отделение было разбито и искорежено, но в общем и целом ситуация не выглядела апокалиптической. Судно не кренилось, не заваливалось набок и не вставало на киль.
Жить было можно, и Костя тут же метнулся вперед – посмотреть, что с Серафимой. Надежды у него, честно говоря, не было никакой. В куче искореженного металла, видневшейся под стенкой, уцелеть мог разве что муравей, да и то не очень большой.
В этот момент к Косте постепенно начал возвращаться слух. Сперва он услышал журчание воды из лопнувшего бака, потом – гул сепараторов и, наконец, гудение дизель-генератора. В машинном отделении на самом деле было не так уж и тихо, но по сравнению с грохотом главного двигателя все эти звуки казались невинным шепотом.
Около обрушившейся площадки обслуживания Костя остановился, сплюнул на палубу и прорычал:
– Ну, блядь, дура! А еще песни писала!..
Он, конечно, знал, что о покойниках полагается говорить или хорошо, или вообще никак, но услышать здесь брань бывшего подводного диверсанта все равно никто не мог, к тому же его страшно взбесила дурость Серафимы. На своем веку Костя видел много глупых смертей, но эта была чем-то особенным. И он добавил еще несколько фраз – ну уж совсем непечатных.
Помянув таким образом покойницу, Костя развернулся и собрался уходить. Дел у него было невпроворот: подобрать автомат, найти сумку, немного выпить для снятия стресса и вплотную заняться дизель-генераторами, чтобы пребывание на «Рассвете» оказалось для оставшихся в живых террористов совсем невозможным.
В общем, программа у Кости предстояла насыщенная и ничего хорошего Бухгалтеру не сулила. Уже через несколько минут судно должен был окутать кромешный мрак со всеми вытекающими из этого суровыми последствиями. Но в тот самый момент, когда Костя двинулся к выходу, из завала донесся дрожащий голосок, тонкий-тонкий и очень виноватый:
– Кудинов, Кудинов! Вытащи меня отсюда, а? Я больше не буду!
В первую секунду Костя часто-часто заморгал глазами от неожиданности, а потом бросился обратно.
– Ты что, живая? – удивленно вскрикнул он.
– Живая. Только ногу придавило.
– Твою мать!.. – выругался Костя и вдруг прикусил язык.
План по ругательствам на сегодня он и так уже перевыполнил. Судя по всему, сознания Серафима не теряла и слышала все эпитеты, которыми наградил ее Костя. От неловкости он даже слегка покраснел.
– Ты где? – спросил он, просовывая голову между искореженных труб.
– Я здесь, под стенкой! Ты меня не бросишь, Кудинов?
– Не знаю! – прорычал Костя, подаваясь влево и втискиваясь между бортом и висящим на трубе насосом. – О господи!
Подобные чудеса Костя видел и раньше, но все равно невольно вскрикнул. Серафиму спасло только то, что в последний момент она инстинктивно бросилась к борту. Вдоль стенки по всему периметру палубы шла узкая щель, примерно тридцати сантиметров шириной. И Серафима с перепугу, видно, пыталась в нее проскользнуть.
В результате вышло то, что вышло. Жизнь себе Серафима в отчаянном броске смогла спасти, но, как ее теперь отсюда вытаскивать, Костя понятия не имел. Левое плечо и рука Серафимы свисали вниз, под палубу. Изогнувшийся от удара швеллер стойки опоясывал певицу как раз по талии и упирался в неглубокую бортовую вмятину. Если бы швеллер прошел сантиметров на десять ниже, от позвоночника и ребер Серафимы тоже осталась бы одна вмятина.
Второй насос угрожающе нависал над бедрами Серафимы, но падать пока вроде не собирался. Ее левая нога торчала между искореженных труб, но ничего страшного с ней не случилось. С правой ногой дело обстояло намного хуже – она была вывернута внутрь и прижата к палубе остатками площадки обслуживания.
И Костя снова выругался. В каком-то смысле Серафима неплохо замаскировалась и могла бы пролежать в таком положении и сутки, и двое. Ничего бы с ней не случилось, в другой раз была бы умнее. Если бы не придавленная правая нога… Оставить Серафиму в таком положении даже на несколько часов означало обречь ее на верную смерть, в лучшем случае – на ампутацию.
Об этом хорошо знают спасатели МЧС и часто взахлеб рассказывают по телевизору. Но Косте об этом и без них было прекрасно известно.
– Так! – проговорил он, оглядываясь. Он колебался…
Серафима почувствовала, что сейчас решалась ее судьба, и примолкла. А Костя быстро принял решение и со всех ног бросился прочь. На карту были поставлены жизни полутора сотен людей, находившихся на «Рассвете». И судьба Серафимы по сравнению с ними не значила почти ничего. Даже несмотря на то, что иногда ей удавались неплохие песни…
Глава 27
Подмога в машинное отделение спуститься так и не успела. Перепуганные грохотом бандиты повернули с полдороги, а следом выскочили и те боевики, которые контролировали ЦПУ. В самый последний момент они со злости пристрелили главного механика.
Второй механик успел скрыться, но вскоре его выловили на нижней палубе. Сидевшие в ЦПУ боевики объяснить, что произошло в машинном отделении, не могли. И Бухгалтер решил разобраться с этим лично. Когда избитого и окровавленного второго механика втолкнули в каюту, он быстро спросил:
– Что там взорвалось?
– Главный двигатель…
– Почему?
– Не знаю! Все было нормально. Как всегда. Потом началась стрельба. А примерно через минуту главный двигатель начал набирать обороты. Я пробовал его остановить, но ничего не помогло. Клянусь!
– Может, пуля куда попала? Такое могло быть?
– Нет. Я думаю, нет. Тут что-то другое. Отключились оба регулятора. И все защиты. И клапан-отсекатель. Не работало вообще ничего!
– Это трудно сделать?
– Не знаю. Я вообще не смог бы. То есть смог бы, наверное, но думал бы целый час. Клянусь!
– Так, –посмотрел на Беслана Бухгалтер. – Ты понял?
– Это серьезно, – помрачнел Беслан.
– Это очень серьезно, – проговорил Бухгалтер. – А где этому можно научиться?
– Не знаю, – испуганно проговорил второй механик. – Нас этому не учили, клянусь!
– Так кто же он? – проскрежетал зубами Бухгалтер. – Кто?!
– Не знаю! – всхлипнул второй механик.
– Заткнись! Жить хочешь?
– Хочу, хочу!
– Тогда так. Он остался внизу. Сейчас покажешь Беслану все выходы. Все, понял?
– Да! Да!
– Их нужно заблокировать. Придумаешь как!
– Но…
– Заткнись! Беслан!
– Я!
– На выходы, которые не удастся заблокировать, поставить на растяжках гранаты. По две штуки!
– Понял!
– Сделать все надо очень быстро. Сейчас главное – не дать ему вырваться снизу. Только так мы сможем его прикончить.
– Понял, Бухгалтер!
– Все, Беслан, давай. А ты, козел, запомни – если забудешь хоть одну щель и он в нее выскользнет, ты умрешь такой смертью, что тебе и не снилась!
Глава 28
Когда все ушли, Бухгалтер откинулся на диване и закрыл левый глаз. Из-за иллюминатора доносились крики и мат.
Вдобавок ко всему они потеряли «Комету». Толстые веревки, которыми она была привязана к пароходу, в конце концов не выдержали и лопнули. На счастье, произошло это уже в самый последний момент, и «Комета» покачивалась на волнах в каких-то ста метрах. Теперь по правому борту спускали шлюпку, чтобы завести на ней конец и подтянуть «Комету» к пароходу.
Вся эта череда перманентных катастроф здорово измотала Бухгалтера. Он не мог еще толком понять, что случилось, как на него наваливалось новое несчастье. И сейчас он старался понять, как такое может быть. И пытался представить того, кто за всем этим стоял.