ения, которые закрепляются в устройстве города. Сложность города возрастает за счет усложнения его структуры, причем не столько материальной, воплощенной в морфологии города, сколько структуры общественных отношений, воплощенной в способах представлять город и регулировать его развитие (см. схему 8).
Схема 8. Движение общественных и городских форм
Город — место концентрации и публичного проявления основных общественных конфликтов. Для разрешения этих конфликтов создается новое общественное пространство, которое выступает как пространство новой свободы и новых возможностей. Так, формирование социальных иерархий позволило строить карьеру вне своего рода и не ждать, когда вымрут старшие в роде. Сегодня приходится выходить за рамки своих культурных ценностей и теорий, так как город должен обеспечить работу транснациональных объединений и корпораций по реализации больших технологий, когда составные части технологического цикла разбросаны по всему миру. Технополис — это место не только новых возможностей, но и новых ограничений и регуляторов. Тип города определяется уровнем сложности его структуры и тем, общественные конфликты какого уровня он может разрешать. Большой город и сегодня может реально жить в условиях разрешения конфликтов начала индустриальной эпохи (что характерно для многих современных украинских городов, особенно вследствие массовой миграции из сел), тогда как небольшое поселение может быть узлом сети метаполиса.
Изменение сложности устройства города требует других средств для его представления и других инструментов для его преобразования. Было время, когда город создавался в ритуале, как у этрусков, а после римлян архаической эпохи — по образцу типа индийских мандал или гипподамовых правил. Современный тип проектирования сложился в эпоху индустриального общества и выразился в идее генплана. Сегодня все более значимыми документами развития города становятся программы, миссии, стратегии и тому подобное. Нельзя создать технополис в инструментах и по нормам иной городской культуры.
Эти полагания необходимы для того, чтобы показать логический и исторический контекст происходящих перемен в становлении новых форм общества и города, увеличив масштаб рассмотрения этих перемен и, соответственно, степень детализации.
Схема 9. Смена представлений о современном городе
Сами изменения, которые по многим характеристикам относятся к наиболее радикальным на пути развития идеи города и воплощают ступени развертывания принципа города, показаны на схеме 9. Следует пояснить, что имеется в виду под метаполисом и почему мы считаем, что именно к нему движется технологическое общество. Метаполис — это город, который образуется поверх компактных городов и является логическим следствием развертывания технополисов. Технополисы, такие как Кремниевая Долина в США, не являются по традиционным признакам городами, так как представляются по морфологии множеством поселений, не имеющих центра, но единых благодаря общим корпоративным структурам и инфраструктурам. Идея построения города как центра основывается на социальных структурах иерархического типа, господство которых не было преодолено даже в либеральных демократиях развитого капитализма. Сегодня возросшие сложность и динамика общества потребовали сетевых форм управления и соорганизации. В этих формах ведущий элемент является таковым только в определенных работах, а будучи включенным в другие работы становится одновременно подчиненным. Такая форма отношений при одновременном использовании глобальных информационных сетей сделала идею постоянного центра бессмысленной. Кроме того, меняется и способ, с помощью которого разработчики технологий и представители корпораций определяют свое положение в мире, — они с неизбежностью принадлежат одновременно разным территориям, работам, культурам и становятся как бы членами многих «диаспор» сразу. Этот дискретный способ представления себя также лишает смысла вопрос о месте центра для них. Формируется новый для истории базовый архетип сети (хотя на периферии европейской культуры он жил как архетип пути), который кардинально изменяет всю геометрию культуры. Технологическая культура все больший акцент делает на работу со временем. Время становится товаром (яркий пример — рекламные паузы на телевидении), и технологии финансов или связи все больше работают даже с очень малыми отрезками времени. А свободное время стало основным ресурсом шоу-бизнеса и «головной болью» правительств (безработица, наркомания). Структура преобразования поселений уже не может реализовываться через долговременную систему изысканий, многоэтапности и согласований — с неизбежностью рождаются другие принципы градоустроения (см. схему 10).
Схема 10. Смена способов представления и создания города
Метаполис — очередной шаг вперед в реализации принципа города, предполагающий еще больший отрыв от территории, дискретность и сложность общественного устройства, обретающий определенность за счет конфигураций персональных траекторий. Это выражение некоей утопии «персонального города», предельных форм понимания пути общества и города в ориентации на идею свободы. Свобода в отличие от вольности предполагает наличие границ и способов их преодоления вплоть до тех пределов, которые мы ставим сами, исходя из понимания целого во всех его ипостасях — Вечного, Божьего (или Небесного) или мирского и мирового градов.
Закончить хочется тем, чем мы собирались начать этот текст, — словами гражданина Вечного города, императора Рима Марка Аврелия: «Если духовное начало у нас общее, то общим будет и разум, в силу которого мы являемся существами разумными. Если так, то и разум, повелевающий, что делать и чего не делать, тоже будет общим; если так, то и закон общий, если так, то мы граждане. Следовательно, мы причастны какому-нибудь гражданскому устройству, а мир подобен Граду. Ибо кто мог бы указать на какое-нибудь другое общее устройство, которому был бы причастен весь род человеческий? Отсюда-то, из этого Града, и духовное начало в нас, и разумное, и закон» (Марк Аврелий. Наедине с собой.– Кн.4.4).
Коммуникативная экология города
Экологию города рассматривают, по крайней мере, в двух разных аспектах. Первый — это взаимоотношение природной и техногенной сред на территории города и, соответственно, защита природной среды от воздействий техногенной. Второй — сохранение и согласование социокультурных организованностей города в условиях их взаимодействия, приводящего зачастую к уничтожению ряда форм городской жизни.
Первый аспект более традиционен и представлен в научных и проектных разработках. Научные представления о состоянии природной среды содержат параметры, фиксирующие и оценивающие степень ее комфортности в разных ситуациях. Усилия ученых и проектировщиков направлены на то, чтобы нормативно обеспечить соблюдение этих параметров. Однако на практике достаточно часто этот подход оказывается неэффективным. Фиксация таких фактов, как наличие в воздухе или в воде химических или биологических веществ, содержание которых в десятки раз превышает их предельно допустимую концентрацию, не влияет на градостроительную политику, так как непонятно, во сколько раз предельно допустимое можно превысить, чтобы оно стало недопустимым. Усиление штрафных санкций такую ситуацию в большей степени легализует, чем исправляет. По-видимому, экологический мониторинг есть вещь необходимая, но недостаточная, ибо он только фиксирует положение дел, но не указывает на истоки экологического неблагополучия и возможные механизмы его исправления.
Экология культуры, о которой так много писал Д.С.Лихачев, ориентирована на охрану традиционных феноменов, но сама по себе идеология охраны культуры практически не отличается от научной идеологии охраны природы. И в сфере культуры запретительство также неэффективно, как и в охране природы.
Города на протяжении всей истории своего существования были средоточием экологического неблагополучия. Г.З.Каганов еще в 70-е годы выступил против мифа о некоторых «золотых» эпохах в истории городов, приведя многочисленные примеры из старых хроник, дающие весьма неприглядную картину состояния городской среды в Древнем Риме и в городах средневековой Европы [2].
Так как проблема относится к разряду вечных, то накоплен большой исторический опыт по смягчению неблагополучий. В традиционных городах существовало несколько форм такого регулирования, в частности выделение священных и особо почитаемых территорий, в том числе священных и храмовых рощ. Были разработаны образцы городской планировки, которые давали возможность проветривания и обеспечения элементарными инженерными коммуникациями. Так называемая гипподамова планировка является примером такого подхода. Это создавало условия для быстрого строительства (например, военных лагерей римлян) и для переноса города на другое место, как это было принято в практике постоянного переноса столиц в Японии. Позже появились правила, регулирующие застройку и жизнь города. Римские дигесты являются наиболее ярким примером такого рода, оказавшим, как показала Г.В.Алферова, через византийские нормы влияние на застройку и жизнь русских городов [1, с.197].
Более эффективным способом регулирования стал генеральный план, в основе которого лежит идея о некотором идеальном проекте города. Эта идея оформилась во Франции во времена абсолютистской монархии и до сих пор является одной из наиболее значимых и употребимых, хотя уже в ХХ веке в дополнение к проектному подходу и к генплану стал формироваться программный подход, предполагающий регулирование городского развития в процессе реализации городских программ. Сегодня городские власти пытаются заимствовать опыт реализации таких программ, как, например, программа превращения Сингапура в один из самых чистых городов в мире или восстановления разрушающегося центра Детройта. Однако когда программ становится много, возникает проблема их согласования, выбора приоритетов и борьбы за ресурсы, и в итоге опять появляются те же затруднения.