полагаемся на удачу, тем шире выбор вариантов.
В большинстве случаев, сообщая какую-либо информацию, мы демонстрируем определенную убежденность. Это может быть, например, констатация научного факта: «Динозавры были стадными животными». Или предположение: «Думаю, на других планетах есть жизнь». Или прогноз: «Я буду счастливее, если перееду в Де-Мойн»; «Дела компании пойдут лучше, если мы уволим президента».
Учет неопределенности в любом случае дает много преимуществ.
Оценивая степень уверенности в собственной точке зрения, мы меняем взгляд на мир. Если мы открыты новому, нам проще объективно воспринять информацию, с которой мы не сразу готовы согласиться. Мы с меньшей вероятностью поддадимся мотивированной аргументации, ведь проще слегка подправить свои установки, чем радикально менять оценку собственной «правоты». Одно дело сказать «Я был уверен на 58 %, а теперь на 46 %», и совсем другое — «Я думал, что прав, но нет, я ошибался». В последнем случае, если информация не согласуется с нашими взглядами, мы воспримем ее как угрозу и будем защищаться, что значительно усложнит путь к истине.
Калибруя убеждения, мы становимся менее самокритичными. Нет ничего плохого в том, что некоторые факты противоречат нашим взглядам. Плохо относиться к ним необъективно и не использовать для совершенствования собственных убеждений.
Признавая свою неуверенность, мы становимся более надежным источником информации в глазах окружающих.
Мы пытаемся выглядеть стопроцентно твердыми в своих взглядах, чтобы их так же высоко оценила аудитория. Обычно все как раз наоборот. Если человек признает, что в чем-то сомневается, это скорее означает, что он заинтересован в истине, внимательно проанализировал информацию, оценил ее полноту и качество. А внимательные люди внушают доверие.
Объективность помогает получать новые данные. Допуская альтернативы, мы также приглашаем людей к сотрудничеству. Если мы не скрываем свою неуверенность, окружающим проще предложить нам новую и актуальную информацию. Мало кто решается переубеждать «несгибаемых борцов» за свою правоту. Во-первых, люди опасаются собственных ошибок и возможного осуждения (если выяснится, что это именно ошибки). Во-вторых, кто-то не станет спорить из деликатности, чтобы не расстраивать заблуждающегося. Если же мы сами говорим, что уверены, допустим, лишь на 80 %, мы стимулируем других поделиться с нами знаниями и, возможно, получаем доступ к ценным сведениям. Это помогает нам корректировать свои взгляды. Со временем информация, которой мы располагаем, становится более достоверной.
Когда ученые публикуют результаты экспериментов, они сообщают, какими методами пользовались, какие данные получили и насколько в них уверены. Это позволяет научному сообществу оценивать качество данной информации, то есть рецензировать работу. Авторы исследования выражают свою убежденность уже известными нам способами: используя воображаемую шкалу (например, с делениями от нуля до десяти), или процентные соотношения, или диапазоны альтернатив. Таким образом они приглашают единомышленников и оппонентов делиться информацией, проверять и оспаривать полученные результаты. Важно, что в данном случае цель — углубление знаний, а не подтверждение известных фактов. Вот почему наука так быстро развивается{11}.
Сообщая о некоторой неуверенности в собственных взглядах, мы поддерживаем практику взаимодействия, сходную с той, что распространена в научной среде. Это позволяет нам значительно быстрее накапливать качественные знания.
Нужно признать, что решения — это ставки, основанные на наших убеждениях, привыкнуть к неопределенности, пересмотреть отношение к «правильному» и «неправильному». Это необходимо, чтобы сформировать более эффективный подход к принятию решений. Я не рассчитываю, что вы сразу воспользуетесь всей полученной информацией. Инерция мышления слишком сильна. Недостаточно понимать, в чем состоит проблема, недостаточно решимости преодолеть иррациональность. Пока я лишь определила цель. Теперь, когда верное направление известно, принцип ставок поможет нам двигаться дальше.
ГЛАВА 3Ставка на знание: варианты будущего
Ник Грек и другие уроки «Хрустального салона»
Я начала играть в покер, когда жила в Колумбусе. Это городок в Монтане с населением 1200 человек. Ближайший зал для игры в покер находился в сорока милях, в Биллингсе, в подвале бара «Хрустальный салон». Каждый день я проезжала эти сорок миль, играла до вечера и возвращалась домой. Мои партнеры по покеру воплощали все избитые стереотипы о жителях Монтаны: владельцы ранчо и фермеры в ковбойских шляпах убивали здесь время в межсезонье. Помещение тонуло в табачном дыму. Время действия — 1992 год, но это вполне мог быть и 1952-й, судя по обстановке и выражению лиц.
Лишь несколько персонажей выбивались из общей картины. В их числе я — женщина и самый молодой игрок (младше некоторых на несколько десятилетий), а также Ник Грек.
Если вас зовут Ник, вы родом из Греции и играете в азартные игры, вас наверняка будут звать Ник Грек. Ник работал главным управляющим в отеле через дорогу. Ежедневно он на пару часов оставлял свой пост ради партии в покер.
Игровые решения Ника Грека определялись оригинальными убеждениями. Он подробно делился ими с партнерами и иллюстрировал результатами конкретных рук. Он был твердо убежден, что фактор внезапности имеет огромное значение в покере. Постоянно напоминал, как важно быть непредсказуемым, путать следы и т. п. Впрочем, это широко распространенное мнение. У Ника Грека были и более неожиданные суждения. Для него стартовая пара тузов (математически лучшие карты, которые можно получить на раздаче) была худшей рукой, потому что приходилось играть абсолютно предсказуемо.
— Они всегда предполагают, что у тебя тузы, — говорил Ник. — Это убивает игру.
Соответственно, лучшей, по мнению Грека, стартовой парой была семерка и двойка разных мастей — математически самая слабая комбинация.
— Готов поспорить, вам не могло прийти в голову, что дело к тому идет, — говорил он, когда открывал карты и забирал банк.
Ник всегда играл двойками и семерками. Бывало, «звезды сходились», и он выигрывал. Припоминаю еще его манеру сбрасывать пару тузов, продемонстрировав их всем, при первом признаке ставки. Так, кстати, Ник компрометировал краеугольный элемент своей стратегии «непредсказуемости», постоянно демонстрируя и сообщая нам, как именно он играет. Ник Грек совершенно закоснел в своих взглядах, и неудивительно, что он не замечал несоответствия.
Разумеется, Ник редко выигрывал. Тем не менее он никогда не изменял своей стратегии, лишь регулярно жаловался на невезение, когда проигрывал, но как бы не всерьез. Он был дружелюбным парнем, с ним было приятно играть — идеальный партнер в покере. Я старалась, чтобы мои приезды по времени совпадали с появлением Ника.
Однажды Ник Грек не пришел. Я спросила, где он, и получила ответ:
— Его отправили обратно.
— Отправили обратно?
— Да, в Грецию. Депортировали.
Я не могу с уверенностью утверждать, что депортация Ника Грека связана с его эксцентричными покерными идеями, но такие подозрения были. Другие игроки предположили, что он разорился, или запустил руку в кассу гостиницы, или ему не продлили рабочую визу, потому что он каждый день уходил со службы поиграть.
В любом случае Ник Грек потерял много денег из-за своих убеждений. Он спорил с теми, кто доказывал, что его стратегия проигрышная. В конце концов, он разорился, потому что игнорировал новые знания.
Случай Ника Грека был по-своему замечательным, но не уникальным. И это казалось мне загадкой. Известно, что обучение эффективно, если вы получаете обратную связь сразу после своих решений и действий. Если так, то покер — идеальная среда обучения. Вы делаете ставку, получаете немедленную реакцию от соперников и выигрываете или проигрываете раздачу (с реальными финансовыми последствиями). И все это — в течение нескольких минут.
Так почему же Ник Грек, игрок с многолетним стажем, не учился на своих ошибках? И почему новички часто выигрывают?
Опыт необходим, чтобы стать профессионалом, но этого недостаточно.
Опыт может быть отличным учителем. Но далеко не все ученики прислушиваются к педагогам. Люди, которые учатся на собственном опыте, развиваются, растут и (если повезет) становятся лидерами в своей профессии.
К моему счастью, я встретила феноменальных игроков в покер, у которых «научилась учиться». Каждый может использовать практические стратегии мышления по принципу ставок, чтобы эффективнее принимать решения.
Но сначала нужно разобраться в проблеме. Какие препятствия мешают нам учиться на собственном опыте? Мы хотим добиваться долгосрочных целей, а для этого важно оценивать результаты и извлекать уроки. Так что же систематически встает у нас на пути?
Результаты — это обратная связь
Мы не можем просто «поглощать» опыт и рассчитывать, что в этом и состоит учение. Как писал романист и философ Олдос Хаксли: «Опыт мы получаем не от того, что с нами происходит, а от того, как мы используем случившееся». Мы не становимся экспертами лишь потому, что переживаем какой-то опыт. Главное — извлечь урок из результатов наших решений.
В качестве урока может подойти любое решение: поставить два доллара на ипподроме или разрешить детям есть все, что они пожелают. В любом случае это ставка на вероятность благоприятного будущего. Будущее, на которое мы сделали ставку, разворачивается в виде набора исходов. Мы решили не спать допоздна, чтобы посмотреть футбол. Утром мы не слышим будильник, просыпаемся уставшими, опаздываем на работу и получаем выговор. Или же мы ложимся спать поздно, и за этим следуют миллиарды возможных исходов (например, мы просыпаемся рано, в прекрасном самочувствии и вовремя приходим на работу). В любом случае, решив допоздна смотреть матч, мы делаем ставку на «счастливое будущее», потому что с большим удовольствием наблюдаем за игрой.