ь ситуацию с диаметрально противоположных позиций (как предлагает Ричард Фейнман), не стремимся выяснять, где могли ошибиться, не стоит рассчитывать на хорошие ставки.
Если, общаясь в группе, мы всегда будем исходить из признания неопределенности, негативный контекст противоречий исчезнет. Ведь дискуссию мы будем начинать с сообщения о собственной неуверенности (или неполной уверенности). Если мы говорим: «Я на 60 % уверен, что официант напутает с заказом», — то так или иначе соотносим свою потенциальную «правоту» с «неправотой». И корректно выраженное несогласие — это также способ признать, что наши представления о мире носят вероятностный характер. Вот почему так важно подчеркивать собственную неуверенность. Мы не станем заявлять о несогласии утверждением: «Вы ошибаетесь!» Мы скажем: «Я в этом не уверен». Оппонента можно спросить: «Вы уверены в этом?» или «Могли бы вы посмотреть на проблему с другой точки зрения?» В этом случае мы соблюдаем принцип неопределенности. Организованный скептицизм приглашает оппонентов к совместному исследованию. Люди более открыты к восприятию иных точек зрения, сформулированных таким образом.
Важно поощрять и практиковать скептицизм. Должность «адвоката дьявола» появилась много веков назад в католической церкви. Эти люди были обязаны оспаривать заслуги христианских подвижников, которых Ватикан намеревался причислить к лику святых. В ЦРУ есть «красные команды», в Государственном департаменте работает «Канал несогласия». И мы можем внедрять инакомыслие в нашу деловую и частную жизнь. Нам следует создать группу (из коллег, экспертов или друзей и знакомых), которая будет обоснованно указывать нам на слабые стороны наших решений, стратегий, прогнозов и выдвигать альтернативные гипотезы. В любой компании может работать анонимный канал, который позволит сотрудникам выражать несогласие с решениями руководства, выступать против доминирующей идеологии, не опасаясь последствий. Организация должна воспринимать всерьез такую критику, иначе люди перестанут делиться своими взглядами.
Итак, привлекайте к обсуждению «адвокатов дьявола». Если нам нужен совет, мы задаем конкретные вопросы, чтобы побудить другого человека разобраться в наших ошибках. Так мы вызываем его на откровенность. Если уж мы сами просим о «рецензии», «критик» чувствует себя комфортно, указывая на наши промахи или поднимая темы, которые нам наверняка неприятны.
Не стоит питать иллюзий. Объективно оценивать себя и мир трудно. Нам придется культивировать мысли, которых мы обычно избегаем. Группе нужны правила участия, которые позволят обойтись без «перегибов»: оппоненты в споре не должны переходить на личности и выражать пренебрежение друг к другу. И важно подчеркнуть, что даже мягко сформулированное альтернативное мнение может показаться оскорбительным тому, кто не нацелен на поиск истины (стоит еще раз вспомнить случай на шоу Дэвида Леттермана).
Общение с миром за пределами группы[23]
В этой главе я говорила в основном о формировании групп поиска истины и о правилах участия в таких сообществах. Если у «искателя истины» нет ресурса, позволяющего прививать эту культуру окружающим{30}, то в «обычном мире», вне своей группы, он будет в меньшинстве. Это не значит, что вне группы поиск истины не имеет ценности. Но нам придется выбрать наиболее конструктивные, цивилизованные инструменты коммуникации, пользоваться ими очень осторожно, идти от простого к сложному. Некоторые принципы общения будут в этом случае особенно полезны.
Во-первых, выражайте неуверенность. Это стимулирует любого собеседника (не только члена группы) делиться информацией и оппонировать нам. Большинству людей неприятно, если спор доказывает их ошибки. Кроме того, многие чувствуют себя некомфортно, критикуя чужие убеждения. Все это вынуждает людей скрывать от нас ценные идеи. Если же мы заявляем, что не вполне уверены в своей точке зрения, собеседник поймет, что ни ему, ни себе мы не навесим ярлык «не прав», и это откроет путь к настоящему обмену знаниями.
Во-вторых, соглашайтесь. Определите, что вы можете одобрить. Укажите собеседнику на общность ваших взглядов, а затем изложите собственное мнение, начиная с союза «и». Не пользуйтесь словом «но». Мы точно знаем: человеку важно, чтобы его идеи находили подтверждение у окружающих. Позиция оппонента (внутри или вне группы) будет менее жесткой, если начать дискуссию с указания на точки соприкосновения (а они, безусловно, найдутся). Подчеркивая общность взглядов с другими людьми, мы естественным образом вовлекаем их в общий процесс познания. Кроме того, открытость чужому мнению позволяет нам самим мыслить точнее.
Обнаружив сходство убеждений, собеседник спокойнее отнесется к различиям. Важно подавать новую информацию как дополнение, а не отрицание. Так слушатель с гораздо большей готовностью воспримет новую точку зрения. Правило простое, но надежное. Допустим, кто-то неполно или неточно излагает факты, а у вас как раз есть нужная информация. Используйте союз «и». Например: «Я согласен с вами в том, что [укажите, с чем именно вы согласны], И…» После «и» сообщите сведения, которые дополнят или скорректируют заявление собеседника. Если в такой ситуации сказать: «Я согласен с вами в том, что [укажите, с чем именно вы согласны], НО…», противопоставления «но», скорее всего, будет достаточно, чтобы оппонент занял оборонительную позицию. «И» — это предложение внести свой вклад. «Но» — это отрицание и отказ от того, что было сказано раньше.
Совершенствуясь в этом направлении, представьте, что ваша задача — избегать слова «нет» в дискуссии. Базовое правило импровизации: реагируя на реплику партнера, нужно ответить «Да, и…» «Да» означает, что вы вступаете в коммуникацию. «И» означает, что вы дополните сказанное ранее. Это отлично работает в любой ситуации, если нужно стимулировать исследовательское мышление. Важно найти общее во взглядах, чтобы поддержать дух партнерства в поисках истины. И если наше уточнение расходится с мнением собеседника, следует пользоваться формулировками, которые идеально маскируют противоречия.
В-третьих, договоритесь о перемирии на время совместного поиска истины. Столкнувшись с эмоциональной реакцией участника такого соглашения, спросите, желает он просто выпустить пар или все-таки хочет получить совет. Если человек не настроен ни с кем советоваться, это нормально. Правила группы он знает. Иногда людям просто нужно дать выход эмоциям. Мне — однозначно. Это в нашей природе. Мы все иногда ищем понимания и сочувствия. Если же человек говорит, что ему нужна именно консультация, значит, он согласен принять регламент группы. (И даже в этом случае действуйте осмотрительно: люди могут просить совета, а на самом деле жаждут услышать подтверждение своих мыслей.)
Раньше я писала о том, что наша группа на время отступает от кодекса, если кто-то из «своих» эмоционально переживает серьезный проигрыш. Очевидно, что заключение временного соглашения с «посторонним» — аналогичное «нарушение». И в этой ситуации вполне уместно спросить: «Хочешь выговориться или думаешь, что делать дальше?»
Наконец, сосредоточьтесь на будущем. Я говорила в начале книги, что мы отлично умеем ставить позитивные цели, к которым приятно стремиться. Проблемы создают промежуточные решения. Их реализация предполагает ответственность за плохие исходы. И такие темы, по опыту Дэвида Леттермана, не способствуют продолжению беседы. Лучше не углубляться в прошлое, а сфокусироваться на том, что человек может сделать для улучшения ситуации. Каждый из нас более рационален в отношении будущего, а не прошлого. Трудно обороняться от того, что еще не произошло.
Представьте, что Дэвид Леттерман сказал бы: «Очень жаль, что все эти чудаки создают для тебя столько проблем. Ты не задумывалась о том, как избежать такой нервотрепки в будущем?» Лорен Конрад вполне могла заявить нечто «впечатляющее», например: «У меня так много проблем, что я даже не могу думать о будущем». Или «Пока мы с ними в одной связке, и я ничего не могу с этим поделать». Очевидно, что на этом дискуссия и закончилась бы. Возможно также, что Лорен Конрад задумалась бы о выходе из ситуации. Размышляя о будущем, она бы вернулась к теме и попыталась понять причины проблем. Если переключить внимание человека на возможное будущее, он сможет самостоятельно разобраться со своими решениями в прошлом.
Это хороший способ общения с детьми. Чтобы как-то держать в рамках развивающееся эго, их нужно знакомить с реальностью, но совсем не обязательно заставлять их глотать красную таблетку. Морфеус в «Матрице», ожидая в приемной Оракула, наблюдал, как дети сгибают ложки силой мысли и удивляют другими «краснотаблеточными» способностями. В реальной жизни родители не хотят, чтобы по воле детей ножи летали по комнате. Ребенку не по силам принципы точного мышления. В реальности дети чувствительны к осуждению. Но их можно навести на нужные мысли.
Когда мой сын учился в школе, он весьма красноречиво обвинял учителя в своих плохих оценках. Мне стоило немалых усилий не повторять ошибку Дэвида Леттермана. Обычно я говорила сыну: «Трудно, если попадается такой учитель. Как думаешь, что можно сделать, чтобы в будущем улучшить оценки?» Так мы переходили к конструктивному обсуждению действительно важных вопросов: говорили о подготовке к будущим контрольным; выясняли, какие результаты тестов учитель считает приемлемыми. Личная встреча с учителем также оставила хорошее впечатление и могла положительно сказаться на будущих оценках. Акцент на уже имеющихся результатах (то есть на прошлом) мог бы спровоцировать оборонительную позицию. Будущее всегда «работает» лучше, если мы помогаем детям сосредоточиться на обстоятельствах, которыми можно управлять.
За пределами нашей группы поиска истины нужно сосредотачиваться на будущих целях и действиях, оставлять позади разочарования настоящего и работать над тем, что мы способны контролировать. Личная ответственность перед группой поиска истины тоже в некотором роде портал путешествий во времени. Поскольку каждый знает, что придется держать ответ перед группой, мы заранее задумываемся о том, как это будет происходить. Репетиции помогают мыслить рационально и аналитически, даже когда обстановка к этому не располагает.