— Они на мне с самого детства, господин капитан, — я посмотрел в глаза следователя. — Не верите? Вот такой подарок. Магический артефакт. И снять его никто не сможет. Только с риском для своей жизни. Хотите попытаться? Прошу.
Севостьянов нахмурился и снова раскрыл папку. Читал что-то несколько минут, тер лоб.
— Не понимаю… Здесь нет данных, что ты имеешь Дар. А по твоему магическому артефакту получается совсем другое… И почему ты дал себя арестовать? На твоем месте я бы с помощью магии не воровством занимался, а пользу приносил. Значит, врешь. Никакие они не магические… Снимай.
— Не могу, господин капитан. При всем моем желании — не могу.
Говорю спокойным тоном, чтобы Севостьянову не показалось, что я издеваюсь. Однако следователя закусило. По глазам вижу — злостью наполнился. Рывком потянул на себя ящик стола и вытащил складной ножик. Такие еще в туристических магазина продаются, с удобной резной ручкой, широким лезвием и с колечком на корпусе. Потянул на себя лезвие.
— Ложи руку на стол, — приказал он. — Будешь мне нервы мотать! Сейчас мы их просто разрежем. Это же не металл, а какая-то прочная кожа!
— Не советую делать этого, — в последний раз предупреждаю я с улыбкой, прежде чем лезвие коснулось правого браслета, и закрываю глаза.
Вспышка, сухой треск и отчаянный вскрик, заглушаемый грохотом падающих стульев. Севостьянов лежит на полу возле сейфа и потирает ушибленный затылок. Судя по всему, хорошо приложился. В кабинет влетает дружинник и с ходу лупит меня резиновой дубинкой по спине. Умудряюсь увернуться от удара и машинально перехватываю его руку. Не вставая, резко выворачиваю ее, прижимая парня лицом к столу.
— Отставить! — рявкнул капитан, поднимаясь с пола. Вид у него, скажу, не самый презентабельный. Волосы наэлектризованы, макушка вздыблена, лицо побелело от шока. — Фатеев, выйди из кабинета!
Я отпускаю руку охранника и получаю злобный взгляд, не сулящий мне ничего хорошего. Следователь дождался, когда мы останемся наедине, прошипел:
— Все-таки шалить вздумал, стервец? Что это было?
— Браслеты блокируют мой Дар, — честно признался я. — Они не дают мне в полной мере пользоваться магией. Любая попытка снять их приводит вот к таким последствиям. Я предупреждал вас, господин капитан.
— Тогда я ничего не понимаю, — Севостьянов снова придвинул к себе папку и внимательно вчитался в написанное. — Мы получили на тебя данные, что ты сбежал из дому, подался куда-то на восток. И никакого предупреждения насчет блокираторов. Хреново работают в Торгуеве! А тебя, Волоцкий, видели, якобы, в Сызрани, Самаре, Симбирске, даже в Казани засветился. Потом исчез. И всплыл в уделе князя Алтуфьева. Скажешь, что за гастроли себе устроил? Может, тебя заманили в свои сети воровские кланы, и ты отрабатываешь какой-то долг?
Вот какая у меня бурная жизнь, оказывается! Гастролирую по Волге, не хочу возвращаться в дом родной! Меня едва смех не пробил, но сделав усилие, я только покачал головой, не соглашаясь со словами следователя.
— Вы можете вернуть меня в Торгуев, — предложил я, внутренне насторожившись. А вдруг получится? Оттуда до школы рукой подать.
Капитан Севостьянов скосил глаза на свои часы и решительно встал:
— Черт с тобой, Волоцкий! Не хочешь раскаяться добровольно и чистосердечно — завтра поедешь в Нижний Новгород со спецсопровождением. Там пройдешь ментальный допрос, если есть желание гадить в свои штаны. В Лысково просто нет штатного ментата, а то бы уже через полчаса подписывал признание. Мутное дело какое-то…
Согласен. Вам, ребята, дали команду «фас», вот вы ее и выполняете. Какие претензии к местной полиции и дружине? Да я на сто процентов уверен, что расскажи им правду, еще несколько дней будут выяснять так ли это. Нет, надо бежать. И быстро. Время истекает неумолимо.
— Караул! — крикнул капитан, занявшись своей прической. — Увести задержанного!
Вошел злой дружинник, сопровождавший меня в кабинет, и отвел обратно в камеру. Интересная здесь практика — среди ночи выдергивать на допрос. Но главное я выяснил. Меня самым настоящим образом тормозят, не дают возможности продвигаться к финишу. Завтра повезут в Нижний. А это потеря времени. Промурыжат несколько дней, а потом с извинениями выпустят на волю. Ага, когда экзамены уже закончатся, и самым лучшим и достойным кадетам покупатели предоставят контракт. Если честно, я ведь и рассчитывал на контракт с императорским кланом или с его вассалами. Быть поближе к цели, узнать о своем кровнике как можно больше. Но теперь, чувствую, мои планы рушатся.
Остается теперь ждать утра. Что оно принесет?
Глава 14
— Раз гляжу я между — дамочка в разрез.
Я имел надежду, а теперь я — без!
Ох, какая драма,
Пиковая дама,
Всю ты жизнь испортила мою!
И теперь я бедный,
И худой, и бледный,
Здесь на Дерибасовской стою!
Покачивая ногой в черном, начищенном до блеска туфле, мой сосед, сидящий на жесткой металлической лавке напротив, с интересом изучал меня вот с той самой минуты, как микроавтобус с яркой зеленой полосой вдоль борта мигнул спецсигналом и выскочил из внутреннего двора Управления. Прищуренный левый глаз периодически распахивался, чтобы снова превратиться в щель. Мужчина, которому можно было дать и тридцать лет, и все сорок, был худощав, текуч как ртуть, и периодически замирал, когда машина делала поворот. Мы не могли видеть, куда нас везут, но сосед безошибочно называл улицы, словно мог смотреть сквозь стену решетчатой камеры.
— Почтовая! Банковская! О, на магистраль выехали! Ну, теперь помчимся с ветерком!
Выдохнув из себя воздух, сосед привалился к стенке, словно проделал большую работу. Я обратил внимание на его руки: чистые, ухоженные, с аккуратно подстриженными ногтями. Ни одной татуировки, даже намека нет.
— Что, братан, повесил нос? — неожиданно мужик подмигнул мне правым глазом, отчего получилось довольно смешно, особенно с вечно прищуренным левым. — За что повязали клятые?
— Шьют чужую кражу, — честно ответил я. Мне было скучно, и любой разговор мог скоротать дорогу.
— Ха-ха! С браслетами на руках? Доказательство налицо! — хохотнул мужик.
— Браслеты мои.
— Почему их не сняли? — пристал сосед. Ему тоже, видать, захотелось пообщаться. — В чем прикол?
— Они не снимаются, — просто ответил я. — Следак пробовал — теперь с синяками ходит.
Мужик опять засмеялся, но уже осторожнее. Кажется, до него стало доходить. Прищур глаза стал еще сильнее.
— Артефакт?
— Он самый.
— А что ты тут делаешь? Догнаться не могу. Или теперь дворян можно на шконку загонять через гражданский суд?
— Кто-то обнес князя Алтуфьева, а я в тот момент находился неподалеку от его усадьбы. Люди увидели, подняли егерей. Я, вообще-то, в туристическом походе был, просто в тот момент отбился от группы.
— Складно заливаешь, брат, — закивал мужик. — Тебе, конечно, не поверили…
— Не поверили. Долго по лесу гоняли, пока я сам в Лысково не вышел. Жрать охота, да и домой возвращаться нужно. Здесь и повязали.
Сосед задумался, зацепившись за ручку над головой, чтобы сильно кренящийся автомобиль не сбросил его на металлический ребристый пол.
— Как зовут, барин? — прочнее утвердившись на скамье, поинтересовался мужчина.
— Колояр.
Раз уж дворянином себя обозначил, надо держать марку.
— Опа-на! Час от часу не легче! С кем меня судьба свела! — стал балагурить спутник. — Никак, из Первых? Жизнь сделала кульбит, и я теперь видел все.
— А ты-то кто сам? — сначала мне показалось, что сосед из важных воров, но отсутствие некоторых маркеров ставило в тупик. Есть ли у него наколки на теле? Руки чистые, но сей факт ни о чем не говорит. Да и общается незнакомец не так, как обычно разговаривают ребята из «ночной гильдии». Разболтанная речь, больше присущая уличным барыгам, контролирующим незначительные участки, где берут свою долю с продажи оружия, наркоты, ворованных машин.
— Уважаемый в Лысково человек, — незнакомец снова прищурился. — Видишь, как уважают: даже спецмашину выделили, чтобы в Нижний сплавить. Не хочет Севостьянов возиться с такими, как мы.
— Почему нас везут в Нижний?
— Судопроизводство, криминальная полиция, отдела ментального допроса и прочие службы — все там. Легче погонять машину туда-сюда, чем создавать в Лысково такую же базу. Дыра дырой, — охотно пояснил сосед. — Кстати, меня Пианистом кличут.
— На пианино играешь?
— По рукам заметил? — улыбнулся Пианист и помахал передо мной своими ухоженными руками. — Ага, тапер в «Раките». Бывал там?
— Откуда? — я удивился. — Я только вчера узнал, что есть такой город — Лысково.
— Шутник ты, барчук, — хмыкнул сосед. — Эх, каких там раков подают! Мечта, песня, а не раки!
— А тебя-то за что взяли? Что-то ты заливаешь, Пианист. Думаешь, поверю, что за красивые глазки?
Мужчина рассмеялся и с удовольствием посмотрел на свои пальцы. Потом задрал правую ногу и снял туфель. Провел пальцами по кромке каблука, надавил с двух сторон и без напряжения сдвинул его в сторону. Там, куда приходилась пятка, виднелась небольшая выемка, из которой Пианист достал тонкий металлический стержень и небольшой пластиковый прямоугольник, похоже, вырезанный из банковской карточки.
Машину слегка тряхнуло, Пианист забавно уцепился одной рукой за скамью, но удержался. Нацепил туфлю обратно и показал мне стержень.
— Тапер… Сейфы я вскрываю и замки — попутно. Потому и Пианист, что руки мои очень чувствительные к любому механизму в дверях. Ну, как, барчук? Готов рвать когти из негостеприимной колымаги?
— На ходу? — я ожил. Появился шанс. Если Пианист не врет, что может вскрывать замки — можно убежать. Но от желания до исполнения задуманного нас отделяла массивная дверь, запираемая на массивную пластину с фиксированным замком, да еще дополненная внут