ь, туда и сон!»…
Но нет, не убежать и не проснуться: вот больничный коридор, по которому снуют врачи и пациенты, а там, чуть подальше палата, в которую она должна зайти бодро и не показать, что ее разрывает отчаяние. «Сейчас. Сейчас, — уговаривала она себя, — еще минутку… Я соберусь».
Елизавета Андреевна выпрямилась и направилась к палате. Она зашла в женский туалет, чтобы поправить у зеркала прическу и освежить макияж. Актриса растянула губы в улыбку, сначала искусственную, потом естественнее, тряхнула завитой головой и ровной походкой пошла к сыну, готовая к новой роли.
— А, мам, это ты? — обернулся на шум открывающейся двери Виктор. — Слава Богу!
— Я, Вить! Как ты? — улыбалась мама, заходя к нему. Внешне спокойная и подтянутая, она еле сдерживалась, чтобы не броситься к сыну и не схватить его в охапку, как ребенка.
— Я в порядке, — пробурчал он, продолжая привинчивать что-то, — тебе, наверное, уже доложили?
— Точно, — печально вздохнула она, — сказали, ты безобразничаешь.
Виктор поднял глаза, вглядываясь в лицо матери:
— Это целесообразно. Ты теперь знаешь…?
— Да, — Елизавета Андреевна коснулась руки Виктора, — ты, как и я, предпочитаешь все хранить в секрете.
Он пожал плечами, ничего не ответив.
— Ты еще на меня сердишься? — осторожно спросила мать.
— Да нет, — он чуть качнул головой и поморщился.
— Больно? — обеспокоилась Елизавета Андреевна.
— Не волнуйся, мне только что укололи обезболивающее. Сейчас пройдет, — Виктор снова отвернулся к аппарату, манипулируя над ним, как над старым знакомым.
Она погладила сына по плечу:
— Хочешь поговорить со мной?
Миллер долго молчал, а потом, наконец, попросил:
— Не говори бабушке.
— Хорошо, — согласилась актриса, — я и не собиралась.
— Как она?
— Прибаливает понемножку. Как узнала о твоей аварии, слегла с давлением. Все рвется сюда, но я не пускаю.
— Правильно, не нужно, — кивнул Виктор. И в палате опять воцарилось молчание.
Елизавета Андреевна навела порядок на тумбочке возле кровати, размышляя, как лучше вести себя. Но сын вскоре подал голос:
— Поможешь мне?
— Да, конечно, — подхватилась мать. — Что ты хочешь?
— Поставь крышку аппарата сюда, — указал он пальцем.
— Так? — уточнила женщина, выполнив его просьбу.
— Ага, — подтвердил Миллер, опустив длинные ручки аппарата физиотерапии с толстыми дисками по краям к загипсованной ноге. — Теперь включи его в розетку, пожалуйста.
— Ты уверен, что не сломал его? — обеспокоилась женщина.
— Мам, хоть ты можешь мне доверять? — раздраженно бросил Виктор. — Неужели я похож на идиота?!
— Не нервничай. Сейчас включу, — поторопилась она успокоить сына.
Прибор на высокой подставке тихо зажурчал, включаясь. Миллер отстроил тумблеры и с удовлетворенным видом лег, наконец, на подушку:
— Теперь пусть работает. Не выключай, хорошо? Даже если засну…
— Как скажешь, — не возражала она. — Ты не голоден? Может, тебе купить что-нибудь?
— Да, купить надо, — заметил Виктор и начал перечислять, загибая пальцы, — привези мне, пожалуйста, гарнитуру для телефона. Сейчас напишу, какую. Потом еще метра два тонкого кабеля, тоже пишу название, — размышлял вслух Миллер, — м-да, как раз то, что нужно! Еще портативный USB холодильник для пива… в компьютерном магазине спроси в отделе гаджетов. Потом у меня в комнате захвати все из второго ящика стола, ты не разберешься там сама. Просто привези все, что в ящике, хорошо?
Она вспомнила слова врача о психическом состоянии сына, и мелькнула фраза: «А может он прав?», и спросила:
— Что ты затеял?
— Как тебе объяснить? Есть идеи, которые надо воплотить. Зачем терять время, пока валяюсь здесь, как овощ?
— Ты бы не переутомлялся, — ласково попросила мама, все еще недоумевая по поводу странных заказов.
— Мне надо чем-то заняться, чтобы с ума не сойти, понимаешь? — вскинул он на нее отчаянный, но полностью осознанный взгляд. Под искусственным освещением глаза его горели сине-зеленым светом морской бездны, совершенно нереальным, показалось матери. Она кивнула:
— Да-да, хорошо, привезу.
— Одежду какую-нибудь привези, удобную, и костыли…. нет палку. Выбери такую, чтобы была полой внутри.
— Тебе же вставать нельзя, — заволновалась Елизавета Андреевна.
— Скоро будет можно, — безапелляционно заявил он, закрывая глаза. — Не верь врачам. Я уже не верю. Все будет в порядке.
Она выходила, когда он вспомнил о еде:
— Привези мне шоколадку и печенья с орехами, пожалуйста! Что-то сладкого хочется.
Актриса улыбнулась:
— Хорошо, сынок.
Дверь за матерью закрылась, и Виктор, наконец, остался один в тишине, разбавленной журчанием аппарата. Еле слышное потрескивание убаюкивало, а с закрытыми глазами Миллеру вообще казалось, что ногу с двух сторон обнял огромными лапами теплый мурчащий кот. От этой мысли Викторуу даже стало уютно, и он позволил себе немного отдохнуть в ожидании своей посланницы.
Она вернулась нескоро, нагруженная, как вьючный мул:
— Ну, Витя! Твои заказы выполнять оказалось не так-то просто!
Виктор заулыбался виновато:
— Извини…
— Все нормально, — присела на стул женщина, — только со всем этим скарбом нас с тобой из больницы выгонят…
— Значит, выгонят, — растянул губы в дурацкую улыбку Виктор, — мне тут порядком надоело! Где мои железки?
— Сейчас, подожди. Тут целая мастерская. Я даже не знаю, куда это все выложить, — в замешательстве обернулась мать.
— А ты стул придвинь и поставь туда пакет. Сам разберусь.
— Ладно, — согласилась Елизавета Андреевна. — Я пока посижу, отдохну.
Миллер, обнаружив сверху конфеты, засунул одну себе за щеку и принялся увлеченно колдовать над массой инструментов, деталей и проводов, на вид которые матери казались грудой технического хлама. Тем не менее, она охотно подавала ему то одно, то другое, придерживала и откладывала, с радостью отмечая, что с лица ее сына сошла маска безысходности. Работа лечит. С короткими перерывами на процедуры Виктор возился над чем-то непонятным, а мама с удивлением для себя обнаружила, как ей хорошо рядом с ним. И, несмотря на то, что за все время они перекинулись почти невесомой горсткой слов, оба почувствовали, что никогда еще между ними не было такой близости. Елизавета Андреевна ушла поздно, когда двери в отделение уже запирали, взяв с сына обещание спать ночью.
Ранним утром стремительно продвигался по больничному коридору человек, отмечая взглядом номера на палатах. С покатых плеч свисал белый халат, просторный, как мантия, на щуплом вытянутом теле. Крючковатый нос, взлохмаченная голова и непомерно длинные руки вполне подошли бы мультипликационному злодею, но это был всего лишь психиатр. Остановившись у поста медсестры, медик взял историю болезни больного, к которому его вызвали. Сосредоточенно вчитываясь в желтоватые страницы, психиатр насупил брови. Наконец, он причмокнул губами и резко открыл дверь в палату. Никого не заметив внутри, он вернулся к медсестре:
— Вы сказали, Миллер в 5-й палате?
— Да-да, — услужливо кивнула толстушка.
— И куда он ушел? — недовольно спросил врач.
— Ушел?! Да он лежачий, с переломами и сотрясением… Пока не встает.
— Но в палате его н-нет! — возмущенно вскрикнул психиатр.
— Как это?! — не поняла медсестра. — Не может быть!
— Смотрите сами!
Она засеменила к палате. Осторожно заглянув, женщина повернула круглое лицо к приглашенному специалисту:
— Он здесь.
— Позвольте…, - взъерошенный психотерапевт протиснулся в палату и увидел лежащего на месте пациента. Доктор смутился и бросил сестре:
— Спасибо, я разберусь.
Виктор не смог скрыть улыбку, видя изумление врача:
— Здравствуйте.
— Доброе утро! — врач недоверчиво поглядывал на невесть откуда появившегося больного. Передернув плечами, он достал ручку. — Итак, как вас зовут?
— У вас же история моя перед глазами, — усмехнулся Миллер.
— И все-таки… — настаивал специалист, — я попрошу вас отвечать на мои вопросы.
Виктор представился.
Психиатр присмотрелся к больному:
— Зачем вы надели наушник? Это ведь наушник? — уточнил он, показав пальцем на прямоугольную серебристую гарнитуру, торчащую возле уха Виктора.
— Да, к мобильному телефону. Так удобнее.
— Ясненько, — протянул высушенный медик и принялся задавать привычные вопросы о том, какое сегодня число, о работе и семье. Виктору было смешно и скучно отвечать, но экзамен он выдержал с успехом. Психиатр тщательно записывал что-то в истории только одному ему понятным почерком. Прощаясь, он опять внимательно посмотрел на Миллера, и, не заметив обещанных аномалий, вышел прочь, подметив только, что пальцем молодой человек поглаживал какую-то металлическую кнопку. Виктор закусил губы, чтобы не расхохотаться. Но как только дверь закрылась, он прыснул, кряхтя от тупой боли в ребрах. Виктор был доволен — эксперимент удался.
Медсестра расставляла по порядку склянки с прозрачной жидкостью, сверяясь с листами назначений, когда к ней подошел очкастый сотрудник больницы в зеленой форменной одежде:
— Девушка, здравствуйте. Скажите, пожалуйста, куда перевели Миллера из пятой палаты?
— Никуда, он в пятой.
— Его там нет… — вежливо возразил доктор.
— Да на месте он! — недовольно воскликнула она. — Что это у всех сегодня с глазами?! Посмотрите еще раз! — и процедила по слогам: — Боль-ной-не-вста-ет.
Доцент вернулся и обнаружил Миллера на кровати. Удовлетворенно вздохнув, он подошел к необычному пациенту с деловым предложением об обследовании его выдающейся шишковидной железы. Недолго думая, Виктор согласился пройти МРТ еще раз. У него появились планы на излучающий магнитные волны аппарат.
Денис был раздражен, как никогда. Сегодня все шло наперекосяк: начальство скинуло безумные планы продаж на новый квартал. С такими цифрами бонуса никогда не получить, а на носу лето — не сезон, шоколад тает, и народ предпочитает пить не кофе, а пиво или холодную минералку. Московские аналитики с ума посходили, где их только учили статистике и планированию?! Сестра… ох, уж она точно сошла с ума! И Виктор, тот еще умник, потребовал найти хакера, а где, черт побери, его взять? Никто из знакомых ребят о хакере-интернетчике и слыхом не слыхивал, уже пару дней ушли ко