– Хорошо, – кивнул Антон. – А кто признает мастером?
– Другой мастер. И вручает инку. Или дает право изготовить таковую. У меня тоже есть.
Сид извлек из складок тоги небольшую золоченую бляшку, висевшую на стальной цепи. Антон задумался.
– Но если воин самовольно сделает себе инку, то его вызовет на бой истинный recap и убьет. Я понял, что так гесары поддерживают чистоту своих рядов. А если ремесленник сам объявит себя мастером и сделает инку? Его что, забьют другие мастера этого ремесла?
– Нет, его зарубит первый же встречный recap. Гесары – хранители, стражи и судьи ордена мастеров великой тайны. Они охраняют мастеров и от тех, кто хочет их обидеть, и от тех, кто хочет без оснований затесаться в их ряды. Если кто обидит мастера, первый же recap отомстит обидчику. Если кто без основания назовет себя мастером, recap уничтожит самозванца. За это гесары пользуются особым уважением.
– Но как он поймет, является ли человек истинным мастером в своем деле? Скажем, в гончарном?
– Он поймет, знаком мастер с великой тайной или нет. Этого достаточно. Конечно, пока у гесара будет хоть тень надежды, что стоящий перед ним человек знает великую тайну, он не обнажит оружия. Но если сомнений не останется, recap покарает самозванца.
– Но как recap узнает владеющего великой тайной?
– Как только познаешь великую тайну, поймешь, – хихикнул Сид.
Антон понял, что продолжать допытываться бессмысленно.
– А какие есть отряды воинов в Hece? – перевел он разговор на другую тему. – Кроме купеческих дружин, я имею в виду.
– Есть стража правого берега и пригородов. Есть так называемая стража стен. Она охраняет входы и патрулирует улицы запретного города. Если город подвергнется осаде, именно они будут защищать стены. Есть внешняя стража дворца, которой командует Арис. Эти воины охраняют внешние подступы дворца наместника, входы в него и сопровождают его при выходах в город. Она немногочисленна, человек шестьдесят. Но стража стен вызывает ее на помощь, если не может справиться с каким-нибудь буяном. Ведь там лучшие бойцы.
– Гесары?
– Нет, что ты! Гесар не может служить гесару.
– Почему?
– Потому что гесары такой народ, что могут общаться только на равных. Союз – да. Подчинение – никогда. У каждого мастера свой взгляд и свой путь, которыми он дорожит. Союзники всегда могут договориться и поступиться чем-то из уважения друг к другу. Для вассала и сюзерена это невозможно. Поэтому гесары служат только наймитами, но никогда вассалами. Если кто-то из людей Ариса станет гесаром, Арис даст ему инку, рекомендацию к одному из правителей и изгонит из отряда. Это к пользе обоих.
– Странно, – пожал плечами Антон.
– Только пока ты не знаком с великой тайной.
Антон выругался про себя. Похоже, все разговоры с Сидом упирались в великую тайну, незнание которой делало беседу бессмысленной.
– Других отрядов нет? – спросил он.
– Есть еще внутренняя дворцовая стража. Она охраняет внутренние покои дворца наместника.
– Если во внешнюю стражу входят такие грозные бойцы, представляю, каковы воины внутренней стражи, – заметил Антон.
– Ты ошибаешься, – рассмеялся Сид. – Во внутреннюю стражу наместник отбирает не тех, кто сильнее, а тех, кого он не боится. Он уверен, что внешний враг не проникнет через охрану Ариса. Но наместник боится всех, кто силен и имеет собственное мнение. От внутренней стражи ему нужны только глаза и уши… и кое-что еще, хе-хе. Но тебе об этом лучше не знать. Ты все равно не подойдешь. Там люди преданные и покорные. А такие редко бывают хорошими бойцами. Да и староват ты для поступления во внутреннюю стражу дворца, пожалуй.
– Но командует этой стражей гесар?
– Нет. Никогда боярин Урята не допустит в свои покои гесара. Он боится и ненавидит их.
– Но нанял Ариса.
– А как еще он может быть уверен в своей безопасности? На Арисе держатся покой города и безопасность наместника.
– Так Арис единственный гесар в Hece?
– В Hece нет. Но на службе у наместника Heca да. Однако он обходится казне дороже, чем вся остальная внешняя стража. Зато за семь лет службы Ариса ни один непрошеный гость не прошел во дворец. Ни один буян, нарушивший покой города, не остался безнаказанным. Он сам подобрал внешнюю стражу, и сейчас это отряд, который стоит больше, чем две сотни обычных воинов.
– А другие войска в Hece есть?
– Зачем? Тех, что имеются, достаточно для защиты стен города в случае чего.
– А если война с соседним княжеством?
– Для этого у Веского князя есть полевая рать. Она выступает против врага, а в мирное время находится в стольном городе.
– А как называется столица?
– Сейчас это славный город Тан. Он в десяти днях пути отсюда.
– Что значит сейчас? Столица часто переносится?
– При каждом новом князе. Таков обычай. Это позволяет взошедшему на престол взять с собой только тех чиновников, которых он считает нужным.
– А просто уволить он их не может?
– Бывает, что и хвост вертит собакой, юноша. Чиновники – народ особый. И они очень хорошо умеют защищать свои места. Иногда, чтобы убрать препятствие, надо рубить сплеча, а не разбирать по частям.
– И нынешний князь избрал Тан?
– Нет, Тан выбрал прежний князь Годин, сожри Дый его печенку.
– За что вы его так?
– Прости, Велес, он был плохим князем. Правил двадцать пять лет. Думал лишь о пирах да любовных утехах. Казнокрадство при нем разрослось, как сорная трава на брошенном поле. Многие славные гесары покинули княжество. Мы уж думали, что нас завоюют соседи и Годин кончит свои дни в рабской клетке. Ан нет, помер на шелках в прошлом году.
– А новый князь?
– Гонан? Он достаточно молод. Даже не женат еще. Разное говорят. Не проявил он покамест себя. Даже стольный град еще не выбрал. Но рассказывают, что учителем у него был истинный recap. Может, надоумил чему. А ежели нет, то ему же хуже. Не выдержит княжество больше бесчинств воров-чиновников. Соседи разорвут.
– А новый князь… – начал фразу Антон, но тут Сид до боли сжал его руку.
– Я слышу, юноша, что мы приблизились к порту, – произнес слепец. – Справа, на углу, найди лавку Липура. Нам туда. И давай закончим о князьях и дружинах. Мы с тобой лишь массажист и его ученик. Наше дело – делать массаж и кутить на вырученные деньги.
Глава двадцать шестая, о тяжелой доле танцовщицы
Занятие казалось бесконечным. Однако, когда Таня осознала, что завершение все же близится, это не принесло ей облегчения. Движения танца осы давались ей все лучше. Неожиданные удары плетки все реже стали взрываться болью на ее теле. Но все это казалось совершенно несущественным по сравнению с тем, что ее ждало каждый вечер. Вот уже четвертый раз, начиная с того памятного дня, когда она впервые была вынуждена танцевать голой перед сборищем грубых и похотливых рабов, ее ждал все тот же позор. Каждый вечер, в конце занятий Айне и Симе вели ее в тот проклятый двор, где уже ожидали представления алчущие зрители. Состав рабов менялся, на балюстраде второго этажа появлялись все новые зрители, очевидно, уже из числа вольнонаемной прислуги Леодра, однако их поведение оставалось прежним. Все они, как один, громко выкрикивали издевательские и скабрезные комментарии в отношении обнаженных танцовщиц, что доводило Таню до исступления.
Вначале всегда танцевала Симе. Совершенно невозмутимо, не обращая никакого внимания на вопли и вой зрителей, девушка скидывала одежду и выполняла танец, в конце которого делала неизменный поклон, а, одевшись, посылала окружающим воздушный поцелуй, будто была крайне польщена их реакцией. Для себя Таня отметила, что именно эта невозмутимость, похоже, служила для Симе защитой. Зрителям словно было неинтересно издеваться над никак не реагирующей на их выходки девушкой, и во время ее танца они не слишком расходились. Зато стоило самой Татьяне скинуть тунику, как двор взрывался нечленораздельным воем и целой бурей самых грубых и непристойных замечаний и комментариев. Для Тани все это было невыносимо. Она сбивалась, за что тут же получала удары плети, а сама экзекуция немедленно вызывала новую бурю восторгов и вал унизительных для девушки обсуждений.
На второй день количество мучительных попыток исполнить проклятый танец было огромным и неподдающимся подсчету. Пытка продолжалась до темноты, но все же непреклонная Айне вынудила ученицу исполнить танец полностью. Вчера, собравшись с силами, Тане удалось выполнить танец целиком где-то с десятой или одиннадцатой попытки, но все же происходившее было для нее нестерпимой мукой. В какой-то момент Тане даже показалось, что она сойдет с ума, и лишь финал занятия спас ее от срыва. И вот сегодня, осознавая приближение нового испытания, Таня все чаще сбивалась. Слава богу, что Айне не пришла на послеобеденное занятие, поручив внучке отрабатывать с ученицей базовые движения танца. Впрочем, и от молодой танцовщицы зажатость подопечной не укрылась.
– Соберись, – строго приказала Симе. – Ты стала двигаться совсем скованно. Что случилось? Устала?
– Нет, – быстро отозвалась Таня. – Я сейчас сделаю, как надо.
Симе ни разу не ударила ученицу за время их совместного занятия, хотя оставленная Айне плетка была в руке у молодой танцовщицы. Впрочем, за время занятия Татьяна убедилась, что внучка не менее строга и придирчива к исполнению танца, чем бабушка. Она вполне допускала, что в случае совсем уж серьезной ошибки Симе пустит плетку в ход. Впрочем, в этот раз, похоже, Симе была склонна выяснить причину ошибок.
– Если не устала, то в чем дело? – строго спросила она. – Ты ведь уже неплохо выполняла поворот.
– Я просто отвлеклась, – извиняющимся тоном ответила Таня. – Сейчас сделаю все, как надо.
Она приняла исходную позицию, но Симе жестом остановила ее.
– Ты испугана предстоящим танцем перед зрителями? Я права?
Таня потупилась и кивнула.
– А в чем дело? – пристально посмотрела на нее Симе. – Ты очень красива. Танцуешь уже прилично, по крайней мере, для этих скотов. Чего тебе стыдиться?