По улицам ехали стоя, держась за прутья решетки. Вокруг бесновалась толпа. Осужденным кричали оскорбления, в них кидали протухшими овощами и делали в их направлении непристойные жесты. Антон заметил, что большинство из его товарищей по несчастью, действительно, тяжело переживают этот позор. Сам же парень не испытывал никаких чувств. Как ни странно, ему казалось, что не он, а бегущие за повозкой люди заключены в некую клетку. Он рассматривал их ужимки, как проказы обезьян в вольере, и думал лишь о том, куда делось в них все человеческое в этот момент, да и можно ли их вообще назвать людьми.
Путешествие длилось около получаса. Вскоре впереди показалось круглое здание, внешне напоминавшее сильно уменьшенный Колизей. Оставив беснующуюся толпу снаружи, телега въехала внутрь и остановилась в просторном зале. Ворота захлопнулись, а дверь клетки открылась.
– Выходите, подонки, – скомандовал командир караула.
Осужденных проводили в небольшую комнату с лавками вдоль дощатых стен и заперли там. Антон обратил внимание, что со стороны стены, противоположной входу, доносятся возбужденные крики толпы и голос не то ведущего праздника, не то спортивного комментатора. По его расчетам, он шел из центра здания. По-видимому, там располагалась арена, на которой происходило некое действо. Было ясно, что одним из номеров программы будет «выступление» обвиненных в заговоре.
Время текло чертовски медленно, но вот, наконец, со стороны арены раздался рев толпы, и Антон почувствовал, что близится его выход. Деревянная стена, из-за которой доносились звуки, неожиданно поднялась вверх, за ней обнаружился коридор, ведущий на арену.
Одновременно распахнулась входная дверь в комнату, и в нее ввалилось несколько стражников с обнаженными мечами.
– На выход, мерзавцы, быстро, – орали они. – Кто останется здесь, на месте прибьем.
Люди вскочили со своих мест и бросились по коридору. Когда они выскочили из него, то действительно оказались на залитой солнцем круглой арене диаметром метров двадцать, с плотно утоптанным грунтовым покрытием. Вокруг амфитеатром размещались зрители, тысячи две, а может, и больше. По одежде и количеству украшений было видно, что это «лучшие люди» города. Все зрители дико орали и хлопали в ладоши. Их от арены отделяла металлическая решетка высотой метра три, заканчивающаяся острыми наконечниками вверху. На почетном, отгороженном от трибун месте, под охраной воинов внутренней стражи, в тени балдахина восседали наместник Урята и еще какой-то седовласый старик. Антон заметил, что на коленях этот человек держит два меча, а на груди сверкает бляха, похожая на инку.
«И какой это recap мог согласиться на такую мерзость?» – раздраженно подумал он. Впрочем, приглядевшись к фигуре этого человека, Антон понял, что это вовсе не самозванец, а именно recap, притом очень сильный.
«Ну что же, – подумал Антон, – сейчас посмотрим, на чьей стороне ты будешь. Если не на моей, то твои мечи меня не остановят».
Крики и аплодисменты зрителей тем временем начали стихать, и над ареной поплыл голос ведущего. Акустика в цирке была прекрасная, и казалось, что голос звучит отовсюду. Впрочем, Антон очень быстро нашел глазами говорившего. Это был тучный пожилой мужчина в малиновой переливающейся тоге с золотым венком на голове. Он стоял на несколько ступеней ниже ложи, в которой восседал наместник, и вещал хорошо поставленным актерским голосом:
– А теперь, достойные граждане города Нес и наши почетные гости, поглядите на эти отбросы рода человеческого. Они задумали сгубить нашего сиятельного наместника Уряту. Но недремлющее око правосудия нашло их, а наши доблестные стражники вовремя пресекли их враждебные действия. Наши справедливые судьи беспристрастно разобрали их дела и вынесли единственно правильный приговор: смерть и позор. И вот теперь они стоят перед вами: гнусные, униженные, недостойные. А почему они здесь, господа мои? Потому что наш наместник, в бесконечной милости своей, решил подарить лучшим гражданам нашего города и его почетным гостям незабываемое зрелище. Зрелище, которое раскроет всю низменную сущность осужденных, продемонстрирует, как низко они пали, покажет вам, до какого скотского состояния может опуститься человек. Но прежде чем вы узнаете, в чем будет состоять это зрелище, я хочу представить вам еще одну участницу предстоящего действа.
Калитка в заборе, отделявшем арену от зрительного зала, открылась, и в нее втолкнули девушку, одетую в короткую тунику рабыни. К своему ужасу, Антон узнал в ней Симе.
– Посмотрите на нее, – закричал ведущий, перекрывая поднявшийся в зале шум и свист. – Это мерзкая, распутная проститутка-танцовщица, которая участвовала в заговоре…
Антон сорвался с места и подбежал к испуганно прижавшейся к забору Симе.
– Симе, где Айне? – прошептал он.
– Я не знаю, – всхлипнула девушка. – Мы вовремя бежали из Heca, за день до того, как нас обвинили в заговоре. Прятались в лесах. Но неделю назад, когда я ходила в деревню за продуктами, меня схватили и передали стражникам. А бабушка где-то укрылась. Ее не нашли.
– Посмотрите, – загремел сверху голос ведущего, – похоже, один из осужденных знает эту развратную девицу. Наверняка они были любовниками. Что же, тем интереснее будет наше сегодняшнее зрелище. А оно будет таково, государи мои: справедливый суд города Нес приговорил эту мерзавку к публичному позору с последующей продажей в вечное рабство. А позор будет состоять в том, что она должна быть изнасилована публично. И наш сиятельный наместник вынес решение, что сделать это должен один из осужденных. Но эти мерзавцы должны будут бороться между собой насмерть за право привести приговор в исполнение.
После этих слов зрители разразились воем восторга.
– Те, кто потерпят поражение, – продолжил ведущий, когда крики стихли, – но останутся живы, будут умерщвлены стражей. Тому же, кто приведет приговор в исполнение, будет дарована жизнь. Здесь, сегодня, при вас его оскопят, а после продадут на невольничьем рынке, чтобы он трудом мог искупить свою вину перед городом.
Цирк снова взорвался бурей восторгов.
– Как видите, – объявил ведущий, поймав паузу в шуме толпы, – наш наместник крайне добросердечен. Он не только готов подарить жизнь одному из осужденных, которые покушались на его жизнь, но и дарует ему последнее удовольствие. А мы, государи мои, получим незабываемое зрелище. Поблагодарим за это наместника!
Зрители вскочили со своих мест и принялись аплодировать Уряте.
– Славься, наместник! – неслось по рядам. – Многие лета, сиятельный боярин! Да здравствует Урята!
Наместник поднялся со своего места и поднятием рук поприветствовал славящих его зрителей. Один лишь старый recap остался сидеть на месте и не выказал каких-либо эмоций.
– Антон, спаси меня, – прошептала Симе.
– А зачем я, по-твоему, здесь? – усмехнулся он и крепко пожал ей руку, словно стараясь вселить в нее свою уверенность и силу, а потом нежно поцеловал в губы.
Буря восторгов тем временем улеглась, и зрители снова заняли свои места.
– Итак, мы начинаем, – объявил ведущий. – Приступайте, мерзавцы. Зрители ждут от вас захватывающего зрелища.
От стоявшей в стороне группы осужденных отделился Киун и, поигрывая мускулами, медленно двинулся к Антону и Симе. Остальные молча наблюдали за ним.
Замысел Леодра сразу стал ясен Антону. Сообразив, что в группе есть два по-настоящему сильных бойца, купец уговорил Киуна в одиночку сразиться с Антоном, а остальных – не мешать поединку. Киуна это должно было устроить, потому что он мог расправиться с Антоном без лишних помех. После этого поединка пятеро оставшихся купцов должны были накинуться на ослабленного предыдущим боем победителя и совместными усилиями уничтожить оставшегося наиболее опасного соперника. Потом уже купцы на равных будут разбираться между собой, если, конечно, Леодр не замыслил еще какой-то подлости. Наверное, Киун не догадывался о том, что его хозяин уже приговорил его, но Антон сразу разгадал замысел хитроумного купца.
Впрочем, вовсе не это более всего занимало его сейчас. Бросив первый же взгляд на своих противников, он сразу понял, что они безропотно приняли условия своих тюремщиков. Они будут рвать друг друга на потеху толпе. Они будут у всех на глазах насиловать Симе, прекрасно понимая, что она осуждена безвинно. Они даже смирятся с собственным публичным оскоплением, примут рабство – лишь бы жить. И они даже не понимают, что их жизнь на самом деле есть истинное небытие.
Глядя на приближающегося Киуна и маячащие за ним фигуры, Антон думал: «Люди они или те, кто только смог бы стать людьми?» В любом случае ему было их сейчас совершенно не жалко.
– Подожди, я ненадолго, – улыбнулся он Симе и зашагал навстречу Киуну.
Бывший стражник напрягся и принял боевую стойку. Было видно, что он приготовился сражаться не на жизнь, а на смерть и сейчас вцепится в противника мертвой хваткой. Трибуны замерли в напряженном ожидании.
– Итак, государи мои, бой начинается, – возвестил ведущий. – Как вы видите, любовник этой шлюхи вышел на поединок с другим преступником. Посмотрим, кто кого.
Антон спокойно приблизился к Киуну на расстояние двух шагов и сделал вид, что кто-то за спиной противника отвлек его. Такого момента Киун, конечно, пропустить не мог и тут же бросился в решительную атаку. Этого Антону и требовалось. Встретив противника мощным ударом ноги в пах, он тут же нанес ему короткий встречный удар рукой в челюсть, обхватил шею и выполнил резкий поворот, держа его голову у себя под мышкой. Почувствовав, как хрустнули кости врага, он отпустил захват и позволил обмякшему безжизненному телу упасть на землю.
Зрители ахнули от изумления.
– Вот это прием! – радостно вскрикнул ведущий. – Видно, государи мои, что у нас появился серьезный претендент на победу. Посмотрим, что будет дальше.
Пятеро купцов начали медленно окружать Антона. Тот спокойно наблюдал за их манипуляциями. Было видно, что все его противники страшно боятся вступать в бой, хотя прекрасно понимают, что вынуждены будут это сделать. Пауза затягивалась.