Граф, оказывается, взял с собой двух спаниелей, и сейчас эти рыжевато-белые бестии вылетели из машины, в которой ехали телохранители, и начали носиться от избытка чувств по поляне, обнюхивая каждый куст. Потом стали крутиться возле нас, поскуливая от нетерпения.
— Мне показалось, что в лагере нет собак, — кивнул я на одного из псов, обнюхивающих мои ноги. — Из-за Родриго.
— Я держал своих ребятишек взаперти, — пояснил граф. — И всегда так делаю, когда приезжаю на охоту. А псарня находится на ферме в двух милях отсюда. Во избежание больших проблем, так сказать. Идемте?
Я закинул двустволку на плечо, не собираясь ее использовать в охоте на ликантропов. Начну возиться с оружием — потеряю время. А кинжал всегда под рукой. Честно говоря, встречаться с местной фауной в виде оборотней совсем нет желания. У меня иные задачи, и первая из них: завязывание отношений с богатыми клиентами.
Мендоса что-то сказал своим телохранителям, и один из них остался вместе с водителем возле машин. А двое, вооруженные дробовиками, медленно пошли в сторону холмов, держа друг друга на виду. Фернандо подошел ко мне.
— Сеньор Колояр, позвольте, я побуду на стоянке, — замялся он. — Из меня охотник никудышный. Я лучше подремлю в машине.
— Хорошо, — не стал я мучить переводчика. — Только будь осторожен. Не оставляй дверцы открытыми. Мало ли, что может произойти.
— А что может? — нахмурился Фернандо. — Здесь крупных зверей не водится.
— Кто знает, — я так посмотрел на мужчину, что у него дернулась щека. Надеюсь, он понял, ради чего мы здесь.
— Святая Мария! — тихо ахнул тот и перекрестился. — Неужели ликантроп?
— Не стоит раньше времени паниковать, — ответил я и зашагал следом за графом. За мной потянулась троица во главе с Матвеем. Сейчас не имело смысла приказывать им оставаться на месте и караулить самого слабого участника охоты. Они в большей степени подчинялись Мирославе, отвечая за меня своей головой.
Немного подумав, я скинул дробовик с плеча. Почему бы просто не поохотиться? Еще не факт, что мы столкнемся с ликантропом. Мендоса сам не был уверен в таком исходе. Обычно оборотни, если приняли звериную ипостась, стремятся не попасться на глаза человеку. Они тщательно выбирают укрытие, могут следить за передвижением охотников, и только в случае серьезной опасности атакуют. А вот ночь — это их пора. Тут оборотни не церемонятся. И бойся путник, оставшийся без крова над головой на ночной дороге, если сломалась машина, или застрявший в лесу любитель поохотиться. Только я с трудом представляю, чтобы в Монтехо еще остались такие скорбные на голову жители.
Сейчас активна куропатка; в частных охотничьих угодьях проводится загонная охота. Можно и на оленя наткнуться. Так что мы не расслаблялись. И через четверть часа прозвучали первые выстрелы. Это граф заметил стаю куропаток в высоком высохшем кустарнике, мелкими островками протянувшемся к подошве холма. Птицы с яростным хлопаньем крыльев взлетели вверх, но парочка упала в траву. Собаки молча рванули в ту сторону, и через пару минут принесли хозяину убитых курочек.
— Теперь мы точно с ликантропом не встретимся, — пошутил я, тщательно сканируя местность. Очень она мне не нравилась. Ландшафт разнообразный, ломаные линии холмов, пятна букового леса, неравномерно растущие кустарники, в которых запросто можно устроить лежку или засаду. — Ваши выстрелы насторожили зверей.
— Все может быть, — добродушно ответил Мендоса, нацепив тушки на широкий поясной ремень. — Честно сказать, не хочу связываться с ними. После нашего разговора у меня появилась надежда на перспективное развитие своего бизнеса. К черту бы всех этих ликантропов. Кстати, я ночью долго размышлял над разговором о древних артефактах, находившихся в коллекции рода. И решил пойти по вашему пути, господин Волоцкий: вернуть самые дорогие вещи в родной дом. Все-таки есть в них что-то чарующее и притягательное. Держать в руках артефакт, созданный задолго до современной цивилизации, да еще с магической составляющей…
— Дело затратное, граф. И нервное.
— Я представляю, спасибо.
Мендоса вскинул ружье и снова нажал на курок. Дважды бабахнуло. Я решил не отставать, и тоже вскинул свой дробовик. Большая стая куропаток рванула на восток, сделав отчаянный маневр, но несколько из них рухнули на землю. Спаниели тут же отработали свой хлеб.
— Возьмите парочку, сеньор Колояр, — протянул мне тушки Мендоса. — А то неприлично как-то выглядите с пустым поясом. Приедете в лагерь без добычи — и часть напыщенной публики тут же перестанет вас воспринимать как своего.
— Серьезно?
— Таковы нравы местного истеблишмента, — судя по лицу графа, он нисколько не шутил. — Вы же дворянин, и значит, должны уметь не только на светских раутах интриги плести, но и лихо добывать трофеи на охоте.
Я прицепил тушки к своему охотничьему поясу, но пока возился с ними, Лора окликнула меня:
— Командир, слева ничего не заметил?
Солнце ли зашло за облака; или обман зрения от набежавшей тени — но я уловил движение, всколыхнувшее заросли пышных кустов. Размазавшись в пространстве между рощей и низкорослым ягодником, животное или нечто другое исчезло из поля зрения.
Мендоса замер, глядя на меня. Скорее всего, только Лора и я, благодаря своим до сих пор действующим модификаторам, усилившими восприятие, смогли увидеть крупное животное, скрывавшееся в буковой роще. И спаниели. Азартно взлаяв, они рванули следом.
— Чока! Фуэртэ! — закричал граф, пытаясь остановить собак, неожиданно поведших себя вольно. Скорее всего, запах зверя взбудоражил шуструю парочку. — Назад! Место!
— Бесполезно, граф, — заряжая двустволку новыми патронами, я сделал знак своим телохранителям, которые мгновенно образовали нечто вроде выступа, в основании которого оказался я и Мендоса. Его охранники, в свою очередь, почувствовали неладное, и тоже попытались встроиться в схему защиты.
Продолжая двигаться, уже не обращая внимания на пробежавшего мимо нас зайца или ринувшегося в заросли молодого оленя, своеобразный охотничий отряд пересек минерализованную полосу, которую давно не обновляли. Солнце над нами померкло, запутавшись в густых кронах деревьев, теней стало больше, и даже подул прохладный ветер. Впрочем, ничего удивительного. Сейчас все-таки зима, и теплая одежда была к месту.
Лес словно вымер. Ни единого птичьего вскрика, ни треска сучьев под копытами или лапами. Я с гордостью подумал о своих егерях, которые беззвучно продвигались по флангам, в отличие от неуклюжих телохранителей графа. Все-таки разные школы подготовки.
Спаниели, вернувшиеся к хозяину, вдруг присмирели и стали жаться к его ногам.
— Командир, здесь мои «родственнички», — рыжая бестия продолжала хохмить, пристроившись чуть сбоку позади меня. — Целых две штуки.
— Самцы?
— Один из них. Парочка решила, видимо, спариться, а мы спугнули, — хмыкнула Лора, разговаривая тихо, чтобы Мендоса не слышал.
— Не легче было бы в человечьем обличии этим заняться? — я продолжал движение до намеченной точки в виде упавшего когда-то дерева и уже успевшего зарасти густой травой.
Лора ответила не сразу.
— Кому как. Одним нравится любить друг друга в шкуре волколака, другие предпочитают по-человечески…
Меня подмывало спросить, а было ли что-то подобное у Лоры, но я вовремя прикусил язык. Рыжую обидеть тяжело, но есть вещи, о которых лучше промолчать. Это даже не деликатность, а нечто большее. Я бы сразу провел глубокую и непреодолимую черту в наших отношениях. А девушка мне нужна для своих планов…
Как будто почувствовав мои размышления, Лора насмешливо фыркнула и неожиданно сжала длинными сильными пальцами мое плечо. На мгновение, чтобы сразу отпустить его.
— Он где-то здесь, — громко сказала девушка. — Глядите в оба, господа.
Значит, самец продолжает нас отслеживать. Не понимаю, зачем твари охотятся так близко к лагерю. Сами себя подвергают опасности. Стоит королю повелеть — за несколько дней всю территорию Монтехо зачистят с помощью автоматического оружия и магии. Я до сих пор помню действие магических бомб, срывавшихся с пилонов винтокрылых «кобр».
До нас донеслись хлопки выстрелов, заглушаемые лесом и холмами. Едва-едва, на грани слышимости. Гранды и сеньоры развлекались вовсю вместе с принцами.
— Господин Волоцкий! — Мендоса остановился и сделал знак, привлекая к себе. — Давайте сделаем так: я со своими парнями пройдусь по южному склону холмов и попробую перекрыть тропки, по которым пойдет один из ликантропов. А вы продолжайте играть роль простачков, гоняясь за самцом.
— Откуда…? — изумился я.
— Вы думаете, я такой простак? — засмеялся граф. — Не забывайте: я начал охотиться с пятнадцати лет. Африка, Испания, Италия, Ближний Восток — география моих трофеев обширная. А ликантропов две особи. Одна из них самка. Возможно, уже беременная. Я хочу взять ее и предложить королю. Не хочу упустить шанс вернуть благорасположение сюзерена. Играть роль гордого и несгибаемого рода Энрикесов мне уже порядком надоело. Вы меня понимаете?
Я не стал ничего говорить, только кивнул, признавая право графа делать то, что ему удавалось лучше всего. Мендоса со своими людьми нырнул в заросли пышного тимьяна и вскоре мы их вообще перестали слышать.
— Ушки на макушке, — предупредил я своих парней. — Зверюга может из-под любой коряги выскочить.
Накликал. Как только мы миновали поваленный крючковатый ствол вяза, справа от нас зашуршали кусты и трава. Мощный оборотень с рыжевато-серыми подпалинами на боку появился как призрак, буквально из воздуха, и шевеля влажными ноздрями, уставился на нас желтыми зрачками, злобно щерясь в ожидании атаки.
Стараясь не делать резких движений, опускаю дробовик стволом вниз, перехватываю его левой рукой, а правой отцепляю клипсу ручки, висящей на кармашке охотничьего костюма. Привычно сжимаю зубы от накатившего холода, и вот уже трепещущее серебряными переливами жало Ясни отражает солнечные блики.