ющие систему и понятия принципов уголовного права (ст. 4–9).
Вопрос о соотношении принципов уголовно-правовой политики и уголовного права достаточно разработан в науке. При его решении оформилось несколько подходов. Так, В. В. Мальцев пишет, что, «хотя принципы уголовно-правовой политики и уголовного права по содержанию очень близки друг к другу, различие между ними все же имеются. Принципы уголовного права первичны. Принципам же уголовно-правовой политики принадлежит подчиненная, служебная роль, которая в этом аспекте в том и заключается, чтобы точнее и полнее отразить содержание принципов уголовного права в уголовном законодательстве»[177]. Р. Р. Галиакбаров, напротив, утверждает, что принципы уголовного права предопределяются уголовной политикой[178]. Н. А. Беляев пишет, что принципы уголовно-правовой политики, будучи закрепленными в нормах права, становятся принципами уголовного права[179].
Нам же более импонирует точка зрения Ю. Е. Пудовочкина и С. С. Пирвагидова, которые справедливо указывают на то, что «сводить значение принципов уголовно-правовой политики исключительно к обсуждению принципов права, принижать их роль до степени посредника между принципами права и законодательства не совсем правильно. Политика не означает деятельность государства по преобразованию правовых явлений в правовые понятия. Политика и право — взаимосвязанные явления, существующие исключительно в государственно-устроенном обществе. Вряд ли можно утверждать, что право с его принципами первичнее политики. Правотворчество и правоприменение являются формами реализации уголовно-правовой политики государства, а потому выяснять первичность права или политики не вполне корректно. Принципы уголовно-правовой политики появляются там и тогда, где и когда возникает потребность решать проблему предупреждения преступности посредством нормативных предписаний органов государственной власти, уголовного права. Понятно, что принципы политики должны найти отражение в создаваемых государством правовых нормах. Другое дело, что принципы уголовно-правовой политики могут быть непосредственно зафиксированы в уголовно-правовых нормах, а могут, не будучи в них зафиксированными, оказывать влияние на их содержание. В том случае, если принципы уголовно-правовой политики находят свое закрепление в уголовно-правовых нормах, имеет смысл говорить о наличии принципов уголовного права… а получив официальное признание, они могут уже оказывать свое (обратное) воздействие на деятельность государства в сфере борьбы с преступностью»[180].
Таким образом, принципами уголовного права следует признавать закрепленные в правовых нормах принципы уголовно-правовой политики, которые определяют содержание и направление уголовного права.
На основании изложенного значение принципов уголовного права, на наш взгляд, состоит в следующем. Во-первых, являясь одним из видов уголовно-правовых норм, нормы-принципы оказывают непосредственное информационное воздействие на граждан, выполняя функции воспитания, формирования правосознания, удержания от преступлений. «Наличие в уголовном законе специальных статей, закрепляющих принципы уголовного права, способствует не только пониманию гражданами сущности современной уголовно-правовой политики, но и, что особенно важно, правильной ориентации граждан в сфере уголовно-правового регулирования»[181]. Во-вторых, нормы-принципы обеспечивают единообразное применение уголовного закона всеми субъектами правоохранительной деятельности. В-третьих, принципиальные положения уголовного права оказывают определенное воздействие на процесс уголовного правотворчества. «Провозглашая указанные идеи-принципы, законодатель тем самым возлагает на себя обязанности воплотить их в уголовно-правовых нормах. Отсюда следует, что и после принятия Уголовного кодекса с законодателя не снимается обязанность изменить или отменить всякую норму при обнаружении ее несоответствия с этими принципами. Поэтому сфера действия этих принципов охватывает не только правоприменительный, но и законотворческий процесс»[182].
Вопрос о том, какие идеи следует считать принципами уголовного права, относится к дискуссионным. Хотя принципы не изобретаются произвольно, а отражают объективные закономерности, все же они являются идеологической категорией, т. е. формулируются людьми и в той или иной мере выражают их субъективные воззрения. Это порождает разнообразие мнений по поводу того, что считать принципами уголовного права, по каким критериям их отбирать, сколько их, каковы название и содержание каждого из них.
Так, П. Я. Фефелов строит трехступенчатую систему принципов: 1) общеправовые принципы, к которым он относит законность, демократизм и гуманизм; 2) основные (важнейшие) уголовно-правовые принципы, куда входят неотвратимость и индивидуализация наказания; 3) специфические (вспомогательные) уголовно-правовые принципы, состоящие из принципа соответствия наказания тяжести совершенного преступления и принципа экономии принудительных мер[183]. По мнению названного автора, входящие в предложенную им систему принципы находятся в соотношении «общее — особенное»[184].
Бели продолжить мысль П. Я. Фефелова до ее логического завершения, то надо будет признать, например, что между гуманизмом как принципом идеологии и политической деятельности, с одной стороны, и гуманизмом как принципом назначения наказания (или общеправовым принципом), с другой, также существует соотношение общего и особенного. В действительности же дело обстоит не так. Не общая теория гуманизма и общеполитические гуманистические принципы социальной деятельности производны от гуманизма как принципа назначения наказания, а он определяется ими, фактически между гуманизмом как общеполитическим принципом и уголовно-правовым принципом существует соотношение целого, части и элемента, а, как известно, связи «общее — особенное» и «целое — часть» существенно отличаются друг от друга[185].
Главное состоит в том, что части подчиняются целому, в то время как общее выводится из особенного. Целое (в нашем примере — гуманизм как общеполитический принцип) преобразует части (в том числе гуманизм как принцип законодательной и правоприменительной деятельности) в соответствии со своей собственной природой. Оно играет ведущую роль по отношению к своим частям, «составляет тот фундамент, на котором существуют, функционируют и развиваются части»[186]. Этим, естественно, не отрицается определенная самостоятельность и специфичность частей, а лишь подчеркивается определяющая функция целого.
Таким образом, как верно указывает В. В. Мальцев, общеправовые, межотраслевые и специальные принципы, выступая как система и соотносясь как общее и особенное, взаимно дополняют друг друга и конкретизируют заложенные в них идеи, причем все они выступают в единстве. «Только в таком случае эти принципы могут максимально способствовать развитию регулируемых ими общественных отношений»[187].
Г. А. Кригер писал об общих принципах, определяющих «направления и основные черты организации правового регулирования всей системы социалистического права», и о межотраслевых и отраслевых (специальных) принципах, отражающих «специфику и конкретизирующих организацию правового регулирования в нескольких смежных отраслях и в каждой отдельной отрасли права»[188].
А. С. Горелик различает принципы по широте (сфере) действия, в связи с чем выделяются общесоциальные, общеправовые, межотраслевые и отраслевые принципы[189]. Далее, он считает, что внутри каждой отрасли можно говорить о принципах подотраслей, институтов права, групп норм[190].
А. В. Наумовым к общим принципам уголовного права отнесены принципы законности, демократизма, гуманизма и интернационализма, к межотраслевым — принципы предупреждения преступлений, индивидуализации ответственности и наказания, к специальным — принцип личной ответственности только виновного (называя его по-другому: принцип субъективной ответственности)[191].
Разделение принципов уголовного права на общие и специальные, основные и неосновные, общеправовые (общие) и регулятивные, безусловно, способствует познанию структуры всей правовой системы, уяснению места в ней уголовного права, значения его принципов. «Однако, — как справедливо подмечает В. В. Мальцев, — такие классификации (даже абстрагируясь от их иногда весьма произвольных оснований) носят преимущественно доктринальный, достаточно оторванный от законодательной практики характер и потому не могут быть непосредственно в ней использованы. Право в целом, его межотраслевые институты реальны лишь постольку, поскольку разнообразны и существуют отдельные отрасли права, закрепляющие и первое, и второе. Именно на базе отраслей права, отражающих реальности конкретных сфер общественной жизни — предмета их правового регулирования, возникает весь спектр принципов права, из которых затем в теории выделяются как общие, так и межотраслевые принципы. Поэтому уголовно-правовые принципы скорее не вытекают из общих принципов права, а “втекают” в них, не формируются, а формируют последние»[192].
Распространенным является мнение о делении всех принципов права на три группы: общеправовые, специально-правовые (отраслевые) и принципы отдельных институтов отрасли права. Но вопрос о том, какие именно принципы следует отнести к каждой из трех групп, является дискуссионным. Более того, отдельные принципы (например, законность, справедливость, гуманизм) одни ученые относят к общеправовым (М. Л. Якуб, Т. В. Кленова), а другие эти же принципы — к принципам назначения наказания (М. М. Бабаев, М. А. Скрябин).