Шард Клаттук прилетел с Араминты в штаб-квартиру беженцев, расположенную неподалеку от устья реки Мар. Там он убедился, что все йипы зарегистрированы по лагерям и теперь уже нет смысла создавать общие списки.
— А есть в этих лагерях какие-либо организации? — спросил Шард. — Я имею в виду наличие различных каст, кружков и тому подобное?
— Не знаю, — честно признался клерк. — По мне так все едино: йипы есть йипы.
— Что ж, в целом — верно. Но все же у них есть высшая каста умпов, и они, как известно, очень пекутся о своем статусе.
— Знаю и это. Умпы постоянно настаивают на отдельном проживании, и мы не видим в этом ничего предосудительного. Умпы содержатся в лагере номер три, что находится в четырех милях вверх по реке.
Шард отправился в Третий лагерь пешком по берегу реки и скоро вышел к платке коменданта. Комендантом оказалась женщина средних лет, крепкая и энергичная эмигрантка из Штромы.
— Слушаю вас.
— Я командир Шард Клатуук, Бюро Б. Как дела в вашем лагере?
— Не жалуюсь. Йипы вежливы и очень живо откликаются на доброе отношение.
— Когда-то я тоже полностью разделял ваше мнение. В вашем лагере, как я понимаю, содержатся только умпы?
Женщина усмехнулась.
— В Йиптоне было сто восемьдесят два умпа, здесь их сто шестьдесят один. Короче, как ни странно, в огне погиб всего лишь двадцать один умп.
— Их учили технике выживания.
— Или топить ближнего.
Шард выглянул из палатки.
— И где они сейчас?
— И тут, и там. Некоторые собирают дикие сливы в роще поблизости. Им открыт весь Деукас, и они могли бы удрать в любой момент. Но они уже несколько раз видели и длинношеего онниклата вон на том склоне, и травяного тигра. Они не трусы, но и не безумцы.
Шард рассмеялся.
— Я надеюсь, у вас есть списки?
— Разумеется, — женщина подала ему распечатанный список. Шард прочитал его и отдал обратно в полном разочаровании.
— Здесь только их официальные имена* [80] — Хайрам Бардольк Фивани, Джобиндер Моск Тачинандер и так далее.
— Да, это так, но они назвались мне именно таким образом.
— А вы не записывали их домашние имена?
— Вообще-то — нет. Я не вижу в этом необходимости.
— Впрочем, вы правы. Спасибо за помощь.
Комендант посоветовала Шарду пройти короткой дорогой мимо сидевшего на поваленном бревне и лениво перебрасывающего камушки умпа. Шард спросил его о чем-то, тот на минуту задумался, пожал плечами и махнул в сторону реки.
Шард пошел по проложенной вдоль берега тропе ярдов пятьдесят и увидел, как в реке купается, вернее, ныряет в нее йип. Он только изредка поднимал голову над водой, а потом снова надолго опускался исследовать дно. Неожиданно он вынырнул на поверхность, высоко держа в поднятой руке здорового двухфутового угря, извивающегося в сильной руке. Умп приплыл к берегу и бросил добычу в корзину.
Шард подошел ближе. Йип стол на коленях, задумчиво разглядывая пойманного угря. Это был не молодой человек, приблизительно одних лет с Шардом, хотя и выглядел, как все йипы, много моложе, благодаря прекрасной фигуре, широким плечам, плоскому животу и стройным, как у юноши, ногам.
— Ты хороший рыбак, — одобрил, подходя совсем близко, Шард.
Йип пожал плечами.
— Угрей ловить нетрудно. Они жирные и медлительные.
— Ты и в Йиптоне ловил рыбу?
— Не угрей. Порой я пробовал скатов и веретенников, но в океане трудно.
— А мне кажется это не очень трудным, — сказал Шард. — Впрочем, конечно же, надо быть очень хорошим пловцом.
— Да, вы правы.
— Сдается мне, я тебя где-то видел. Тебя ведь зовут Селиос, не так ли? А ты меня помнишь?
— Нет.
— Это было очень давно. Очень. Вернись-ка на пятнадцать, а, может и на все двадцать лет назад. Ну?
Йип опустил глаза на корзину.
— Нет, не припоминаю.
— А знаешь, как меня зовут?
Йип покачал головой и поднялся.
— Мне пора. Надо очистить угрей, пока свежие.
— Давай все же потолкуем еще пару минут, — остановил его Шард и сел на поваленное дерево. — Поставь пока корзину в воду, тогда рыба дольше сохранится.
Селиос засомневался, но все же сделал, как предложил Шард.
— Садись, — пригласил он и указал на песок рядом с деревом. — Отдохни.
Селиос присел нехотя и словно наскоро.
— А где же твой друг Каттерлайн?
Йип махнул головой в сторону лагеря.
— Он там. Мы оба удачно избежали этого пожара.
— Да, вам действительно повезло, — Шард сорвал метелку ковыля и стал помахивать ею перед своим лицом. Йип смотрел на все это невесело и нетерпеливо. — Ведь ты кое-что знаешь, а, Селиос? — вдруг тихо спросил Шард. — И сейчас лжешь мне.
— Что такое? — обиженным голосом ответил йип. — Я никогда вам не врал.
— А вспомни-ка. Ты сказал, что вовсе не умеешь плавать. И Каттерлайн сказал то же самое. Именно поэтому — как вы оба утверждали — вы и не могли помочь, когда Марья тонула в лагуне Венсей.
— Через двадцать лет трудно упомнить такие вещи.
— Но ты-то все помнишь прекрасно! — вспылил Шард и стиснул зубы.
— Да не лгал я, не лгал! — в ответ тоже закричал йип. — Я всегда говорю только правду!
— Но ты сказал мне, что не умеешь плавать и поэтому не мог спасти женщину. Но теперь-то мы с тобой оба знаем, что ты плаваешь прекрасно. И жена моя тоже хорошо плавала. Просто вы с Каттерлайном держали ее под водой до тех пор, пока она не умерла.
— Нет! Нет! Это ложь!
— Кто столкнул ее с лодки — ты или Каттерлайн? И помни: на этот раз я докопаюсь до правды.
— Это Каттерлайн! Каттерлайн! — заныл йип. — Я и не подозревал, что он задумал!
— Так. Значит, ты просто плавал вместе с ним, чтобы поддержать компанию?
— Да-да, именно так.
— Ну вот, а теперь, Селиос, мы и подошли к самому главному вопросу — и ответ на него будет значить для тебя много. Очень много. Все остальные из этого лагеря переберутся в прекрасные дома, но ты отправишься со мной в тюрьму и будешь сидеть в тесной вонючей камере-одиночке, где никогда никого не увидишь и не услышишь. И не сомневайся, так и будет. Если только ты сейчас же не скажешь мне всей правды. И не вставай или я прострелю тебе живот, и тогда будет очень больно. Очень больно. А потом — одиночка и одиночество на всю оставшуюся жизнь.
— А если я скажу правду? — дрожащим голосом спросил йип.
— Наказание будет помягче.
— Тогда я скажу, — понурил он голову.
— Итак, первое: кто дал тебе приказание утопить Марью? Ну, быстро! Правду! И смотреть мне в глаза!
Селиос подозрительно огляделся по сторонам и, стараясь смотреть прямо на Шарда, сказал:
— Это Намур. — При этих словах умп вдруг победно улыбнулся, как всегда улыбаются типичные йипы. — Я сказал ему, что не хочу приносить вреда слабой и беззащитной женщине, но он сказал, что все это чушь и сантименты, что женщина эта — существо из другого мира и жизнь ее стоит не больше жизни какого-нибудь червя. Она явилась сюда незваной, а теперь дышит нашим замечательным воздухом, ест нашу пищу и мутит воду среди наших порядочных людей. Надо уничтожить эту заразу и очистить нашу землю. Каттерлайн сказал мне, что все это очень логично и надо послушаться Намура. Мне ничего не оставалось, как согласиться — и дело было сделано.
Шард долго молча смотрел на йипа. Селиос начал бледнеть.
— Ты сказал мне не все, — прошептал Шард.
— Нет, все! — запротестовал йип. — Что же тут еще скажешь?
— Зачем Намуру потребовалось это дикое убийство?
— Я же объяснил! У него были причины!
— Но ведь ты посчитал их несерьезными.
— Не мне же спорить с Намуром, — пожал плечами Селиос.
— И, значит, честно поверил, что у Намура были причины утопить женщину?
И снова йип пожал плечами.
— Мне неинтересны причины Намура. Я йип из Йиптона — жизнь станции находится вне моего понимания.
— Может быть, Намуру тоже кто-то приказал?
Селиос посмотрел куда-то за реку.
— Это было слишком давно. И больше мне вам нечего сказать.
— Может быть, приказ отдала Смонни?
— Смонни не было.
— Тогда — кто?
— Да если я и знал бы, то теперь не вспомнил.
Шард встал.
— Итак, ты помог мне в меру своих сил?
— Да, это так. И можете полагаться на мои слова! А теперь, значит, все в порядке, я могу вернуться к своим угрям?
— Еще нет. Вы отняли жизнь у человека.
— Да, отняли. Но двадцать лет назад! Сами посудите: она умерла двадцать лет назад и останется мертвой навеки. И что такое теперь эти двадцать лет ее возможной жизни по сравнению с вечностью? Это почти тривиально. И, скажем, перед лицом ста тысяч лет эти двадцать покажутся и вовсе ничем.
Шард подавил вздох.
— Да ты, я смотрю, философ, Селиос. Я же не столь одарен, а потому мне ничего не остается, как забрать тебя и Каттерлайна на Араминту.
— Но за что? Я больше все равно не могу ничего сказать!
— А это мы еще посмотрим.
Шард привез обоих йипов на Араминту, где их изолировали и допрашивали по отдельности. Каттерлайн вспомнил, в общем, все то же самое, что и его друг, хотя и менее точно.
Селиоса оправили в помещение бывшего Бюро Б, ныне редко используемого из-за своей мрачности и неудобств. Йипа провели в комнату и усадили на старое массивное кресло, смотревшее на трибуну. Здесь его оставили одного на полчаса, чтобы он мог получше представить себе положение, в которое его вовлек Намур. Комната, обшитая темными панелями освещалась всего тремя маленькими лампочками, висевшими под самым потолком и едва рассеивавшими мглу. Поначалу йип сидел смирно, потом начал нервничать, стучать пальцами по подлокотникам в ритме экстатических йиповских песен.
Бодвин Вук, одетый в непривычный костюм, состоявший из черных брюк, тускло-красной накидки с белым галстуком и мягкой судейской шапочки, неожиданно вошел в зал и встал на кафедре лицом к йипу. Он позволил себе долго его рассматривать и, наконец спокойно произнес: