Маргарита Ливер болтала с Хигеном Гротом и его компаньонкой, но Дорани вскоре наскучило их общество, и она отправилась на верхнюю палубу, где, к раздражению Хигена Грота, присоединилась к Леранду Уиблу.
Друиды удалились на покой, за ними последовали Хиген Грот и Дорани.
Джерсен вышел на палубу взглянуть на небо, где сияли звезды Скопления Сирнеста. На юг и восток простирались воды безымянного океана. Неподалеку Скебу Диффани наклонился над поручнями, глядя в черную воду… Джерсен вернулся в салон. Друзилла ушла в свою каюту, на боковой палубе стюарды сервировали ужин из мяса, сыра, цыплят и фруктов, к которым подали вина и ликеры.
Жюли низким голосом беседовала с да Ноззой. Маргарита Ливер теперь сидела одна, растерянно улыбаясь, – разве не исполнилось ее сердечное желание? Наварх, слегка пьяный, бродил в надежде закатить драматическую сцену. Но гости, разомлев, не обращали на него внимания. В конце концов поэт пал духом и отправился в объятия Морфея. Джерсен, в последний раз оглядев все вокруг, последовал его примеру.
Джерсен проснулся от покачиваний яхты. Светало, краешек желтого диска показался над синей тусклой водой, еще не освещенной солнцем.
Джерсен оделся и вышел в салон, как оказалось первым из всех. Земля лежала в четырех или пяти милях по борту, узкая полоса леса, за которой поднимались холмы – преддверие красных гор.
Джерсен отправился в буфет и заказал завтрак. Пока он ел, появились другие гости. Компания поглощала гренки и печенье с горячими напитками, наслаждаясь великолепным видом и легким ходом яхты.
После завтрака Джерсен вышел на палубу, где к нему присоединился Наварх, выглядевший пижоном в костюме яхтсмена. День был великолепен: солнце плясало на волнах, над горизонтом плыли облака.
– Вот и начинается наше путешествие, – заметил поэт. – Так оно и должно начинаться – тихо, мягко, невинно.
Джерсен понимал, что имел в виду собеседник, и ничего не ответил.
Наварх угрюмо продолжал:
– Что бы ни говорили о Фогеле, он умеет все устроить.
Джерсен исследовал золотые пуговицы на своем пиджаке. Похоже, это всего лишь пуговицы. В ответ на изумленный взгляд Наварха он мягко пояснил:
– Именно в таких предметах могут находиться «жучки».
Поэт рассмеялся:
– Вряд ли. Фогель, конечно, может находиться на борту, но он вряд ли будет подслушивать. Он побоится услышать что-нибудь неприятное. Это испортит ему всю поездку.
– Так вы думаете, он на яхте?
– Фогель на яхте, не беспокойтесь. Разве он пропустит такую возможность? Никогда! Но кто?
Джерсен подумал.
– Не вы, не я, не друиды. И не Диффани.
– А также не Уибл: совсем другой тип, более свежий и жизнерадостный.
Вроде бы не да Нозза, хотя… Нельзя исключать, что он один из друидов, хотя вряд ли.
– Тогда остаются трое высоких темноволосых мужчин.
– Танзел, Марио, Этьен. Он может быть любым из них.
Собеседники повернулись, чтобы рассмотреть названную троицу. Танзел стоял у поручней, любуясь на океан. Этьен развалился в шезлонге и беседовал с Билликой, которая краснела от смущения и удовольствия. Марио, проснувшийся позже всех, наконец-то закончил завтрак и теперь появился на палубе. Джерсен пытался примерить к ним то, что знал о Виоле Фалюше. Все как на подбор настороженные, хотя и элегантные, все подходят на роль Второго, убийцы в костюме Арлекина, который смылся с праздника Наварха.
– Любой может быть Виолем Фалюшем, – повторил Наварх.
– А как насчет Зан Зу, Друзиллы, или как там ее?
– Она обречена. – Наварх махнул рукой и отошел.
Джерсен пошел искать Друзиллу, поскольку решил позаботиться о ней.
Девушка беседовала с Халом, который, забыв сдержанность, сбросил капюшон.
«Красивый паренек, – подумал Джерсен, – горячий, с тем внутренним накалом, который привлекает женщин». Действительно, Друзилла поглядывала на собеседника с некоторым интересом. Тут тощая Васт бросила что-то резкое.
Хал виновато натянул капюшон и покинул девушку.
Джерсен подошел к Друзилле. Она приветствовала его радостным взглядом.
– Ты удивилась, встретив нас в гостинице? – спросил Джерсен.
Она кивнула.
– Я больше не надеялась вас увидеть. – После мгновенного колебания она спросила:
– Что со мной будет? Почему я так важна?
Джерсен, до сих пор боявшийся «жучков», осторожно проговорил:
– Я не знаю, что случится, но, если смогу, постараюсь защитить тебя. Ты напоминаешь девушку, которую Виоль Фалюш когда-то любил и которая насмехалась над ним. Он может быть на борту яхты. Не исключено, что он – один из пассажиров. Так что будь очень осторожна.
Друзилла обернулась и обвела испуганным взглядом палубу.
– Который из них?
– Ты помнишь человека на празднике Наварха?
– Да.
– Он должен быть похож на него.
Девушка вздрогнула.
– Я не знаю, как быть осторожной. Хотела бы я оказаться кем-то другим.
– Она оглянулась. – Вы не можете забрать меня отсюда?
– Не сейчас.
Друзилла покусала губу.
– Почему именно я?
– Я мог бы ответить, если бы знал, с чего все это началось. Зан Зу?
Друзилла Уэллс? Игрель Тинси?
– Я не то и не это, – ответила она скорбным голосом.
– Тогда кто же?
– Я не знаю.
– У тебя нет имени?
– Человек в портовом салуне звал меня Спуки… Это не имя. Я буду Друзиллой Уэллс. – Она внимательно поглядела на него. – Вы в самом деле не журналист, да?
– Я – Генри Лукас, маньяк. И не должен говорить тебе слишком много. Ты знаешь почему.
С лица Друзиллы сошло оживление.
– Если вы так говорите.
– Пытайся опознать Виоля Фалюша, – сказал Джерсен. – Он хочет, чтобы ты его полюбила. Если ты не сможешь, он спрячет свой гнев, но ты догадаешься – по взгляду, вздоху, гримасе. Возможно, флиртуя с кем-нибудь еще, он будет следить, замечаешь ли ты это.
Друзилла в сомнении поджала губы.
– Я не очень-то наблюдательна.
– Старайся. Будь осторожна. Не навлекай на себя неприятностей. Вон идет Танзел.
– Доброе утро, доброе утро, – расплылся в улыбке Танзел и обратился к Друзилле:
– Вы так выглядите, словно потеряли последнего друга. Но это не так, уверяю вас, особенно когда Генри Танзел на борту. Развеселитесь! Мы прибываем во Дворец Любви!
Друзилла кивнула.
– Я знаю.
– Самое подходящее место для хорошенькой девушки. Я лично познакомлю вас со всеми достопримечательностями, если сумею побороть соперников.
Джерсен рассмеялся:
– Никаких соперников. Я не могу отрывать время от своей работы, как бы мне этого ни хотелось.
– Работы? Во Дворце Любви? Вы аскет?
– Всего лишь журналист. Все, что я увижу и услышу, затем появится в «Космополисе».
– Не упоминайте моего имени, – доверительно попросил Танзел. – Когда-нибудь я остепенюсь… Мне не выжить под грузом позора.
– Я буду честным.
– Хорошо. Ну, а теперь пошли. – Танзел взял Друзиллу за руку. – Вам необходим моцион. Пятьдесят кругов по палубе!
Они ушли. Друзилла кинула через плечо растерянный взгляд на Джерсена, к которому подскочил Наварх.
– Вот один из них. Это тот человек?
– Не знаю. Он начал круто.
Три дня яхта скользила по сверкающему морю. Для Джерсена это были приятные дни, хоть гостеприимство исходило от человека, которого он намеревался убить. Часы текли без напряжения, в мечтательном одиночестве, и каждая черточка характера пассажиров проявлялась заметнее, ярче, чем в обыденной жизни. Скованные и застенчивые обрели уверенность. Хал позволил капюшону сползать все ниже и ниже, пока не сбросил его. Биллика, хоть и не так быстро, сделала то же самое. Жюли в приступе необъяснимой любезности предложила привести в порядок ее прическу. Девушка долго колебалась, а потом с тайным удовольствием уступила. Итак, Жюли стригла и укладывала каштановые локоны, чтобы подчеркнуть бледную, наивную красоту Биллики, к удовольствию всех мужчин на борту. Лейдиг верещала от гнева, Васт надулась, их мужья хмурились, но остальные пассажиры вступились за девочку. Легкость и веселье овладели всеми настолько, что Лейдиг снизошла до беседы с Навархом, а Биллика спокойно улизнула. Вскоре и Лейдиг слегка приспустила капюшон, ободренная примером Дакава. Прютт и Васт, хотя и блюли обычай, стали гораздо терпимее и лишь изредка награждали остальных саркастическими взглядами.
Тралла, Морнисса и Дорани расцвели в лучах всеобщего внимания и не пренебрегали любым проявлением галантности. Каждый день яхта останавливалась и дрейфовала в океане. Гости помоложе и побойчее плескались в прозрачной воде, а другие наблюдали за ними через стеклянный иллюминатор. В число этих других входили старшие друиды, Диффани, предпочитавший всему еду и выпивку, Маргарита Ливер, которая обнаружила страх перед глубокой водой, и Хиген Грот, не умевший плавать. Даже Наварх натягивал купальный костюм и прыгал в теплые океанские волны.
Вечером второго дня Джерсен увел Друзиллу на нос, удерживаясь, однако, от интимных жестов, которые могли бы раздразнить Виоля Фалюша, если тот наблюдал за ними. Похоже, Друзиллу это не трогало, что неожиданно укололо Кирта и подсказало, насколько он неравнодушен к девушке. Кирт пробовал бороться с влечением. Даже если попытка уничтожить Виоля Фалюша увенчается успехом, что тогда? В жестоком будущем, которое он предначертал себе, не было места для Друзиллы. Однако искушение осталось. Меланхоличная Друзилла, окутывающая себя облаком грусти, сквозь которое внезапно прорывались вспышки радости, манила его… Но обстоятельства сложились так, что Джерсен держался с ней сухо. Девушка словно ничего не замечала.
Марио, Этьен, Танзел – никто не обошел ее вниманием. Как и велел Джерсен, она никого не выделяла. Даже сейчас, когда они, стоя на носу, любовались закатом, Марио присоединился к ним. Кирт извинился и вернулся к прогулке.
Если Марио – Виоль Фалюш, лучше не раздражать его. Если нет, Виоль Фалюш, наблюдая за парочкой со стороны, убедится, что Друзилла не отдает предпочтения кому-то одному.