— Я помогала не тебе — сама по себе злоба не доставляет радости. Мне нужен посох Мерлина. И я жду, когда ты отдашь его мне.
— Как только ты его получишь, ты перестанешь мне помогать…
— Перестану.
— Тогда потерпи, пока я стану королём.
— При условии, что ждать недолго.
— Не больше трёх недель.
— И тогда ты добудешь себе юную красотку?
— Я в печали, — сказал Ричард.
— Объяснись.
— Мне нужна была власть, мне нужна корона, чтобы завладеть Лиззи. Мои советники и ты, ведьма, убедили меня, что нужно объявить принцев бастардами. Тогда они не смогут взойти на трон, и королём стану я. Так и было сделано. Принцы опорочены.
— Радуйся.
— Но опорочены все дети королевы Елизаветы.
В наступившей тишине раздался смех феи Морганы.
— Как славно ты себя обманул, мой мальчик! Как славно! Теперь не только Эдуард и Ричард, но и их сестра Лиззи — простолюдины. И как же тебе, королю Англии, можно будет жениться на опороченной девчонке?
— Вот именно, — вздохнул Ричард. — Я не могу жениться…
— И что же ты придумал, мой мальчик?
— Не смей так меня называть!
— Я называю тебя так, как мне хочется. И не забывай, что я — фея Моргана, а ты обычный смертный мужчина. И очень даже смертный.
Ричард промолчал.
— Полагаю, что ты не будешь сейчас открывать мне свои секреты, хотя о них так нетрудно догадаться!
— Молчи.
— Коронуйся скорее, Ричард Нельвиное Сердце. И я уйду.
— Сначала ты мне поможешь. Где документ о венчании брата?
Фея достала свиток и положила на стол, за которым обычно сидел писец и записывал признания пытаемых узников.
— Я уж решила, что за своими романтическими страданиями ты забыл о документах.
— Я ни о чём не забываю.
— А то откажись от власти, от короны, увези свою Лиззи в далёкий замок…
— Прощай, фея Моргана, — оборвал её Ричард. — У меня ещё так много дел.
Фея рассмеялась низким, чуть хрипловатым смехом.
И исчезла в воздухе. Она умела появляться и исчезать, словно её никогда и не было. Так бывает с феями.
Ричард подошёл поближе к факелу и принялся читать документ.
Дочитал, поднёс свёрнутую в трубку бумагу к огню и подождал, пока пламя охватит свою жертву.
Когда документ догорел, он затоптал упавшую на каменный пол золу и быстро вышел из комнаты.
Глава девятнадцатаяВстреча на террасе
Паж Грини вернулся к вечеру на следующий день и доложил королеве Елизавете о своих подвигах.
Она снова послала его в Тауэр.
После второго похода Елизавета собрала у себя в комнате всех своих союзниц и велела Грини рассказать, что же он разузнал о констебле и как это можно использовать в интересах принцев.
Грини был очень доволен собой.
И не скрывал этого.
— Я неплохо потрудился, — сообщил он дамам. — Я не только поговорил с его слугами и стражниками, но даже смог расшевелить его повара и служанку его жены. Все вместе они и нарисовали мне истинную картину.
Грини поглядел на королеву. Елизавета улыбнулась и кивнула ему:
— Говори, не спеши, нам всем очень интересно.
— Господин сэр Джон Брендбьюри служит в констеблях давно, но хоть и экономит на питании узников, большого состояния не нажил, да и как его наживёшь? И узников богатых в последнее время совсем не было. А возраст у него поджимает, уже в отставку скоро. И дети растут.
— Сколько у него детей?
— Три сына, — ответил Грини. — Робину тринадцать, Питеру девять, а Сэмюэлю три годика. Есть ещё две дочки, постарше, на выданье. А констебль никак не скопит им приданого. К тому же он присмотрел себе домик. Присмотреть-то присмотрел, да он оказался ему не по зубам. Для домика ему не хватает четыреста фунтов — а это большие деньги, столько на полудюжине узников не наберёшь и за десять лет.
— Теперь расскажи нам, что он может, а чего нет, — попросила королева.
— А это не в его пользу.
— Поясни.
Грини почесал затылок, шмыгнул носом и сказал:
— Простыл я там. Всё время на ветру, и вороны щиплются.
— Не тяни, Грини.
— Я стараюсь с мыслями совладать. Я так думаю, ваше величество, что вывести из замка констебль никого не сможет. Он ведь сам должен спрашивать разрешения из Тауэра выехать, если он в карете или с поклажей. Герцог боится, как бы его не обокрали. А если сэр Джон повезёт принцев, его в воротах же и поймают.
— А если через стену? — спросила Алиса.
— Вокруг замка всё время стража ходит. Сразу заметят. Нет, констеблю принцев не вытащить.
— А кому вытащить? — спросила Лиззи.
— Не знаю.
Грини и ещё кое-что рассказал о констебле и его семье, оставил королеве бумажку со всеми именами, а также карту — как и что расположено в Тауэре. Но эта бумажка не имела особой ценности, если не найти помощника в крепости.
Королева отпустила пажа, и они принялись размышлять, что делать дальше.
И долго ничего не удавалось придумать.
А потом Алисе пришла в голову мысль, которая сначала всем показалась глупой и почти сумасшедшей. Но потом королева сказала:
— Мы ничего не теряем. А приобрести можем многое. Почему бы не попробовать?
— Як нему сама пойду! — заявила Лиззи.
— И не мечтай, — оборвала дочку Елизавета. — Здесь нужен сдержанный и разумный человек. Ты вспылишь и всё погубишь.
— Но ты же не пошлёшь Алису! Она ещё совсем ребёнок.
— Ребёнок, но разумнее тебя. А впрочем, ты права, констебль с Алисой и разговаривать не будет. Мы сделаем так: к констеблю отправится Джейн и скажет, что она — моя фрейлина и выступает от моего имени. Я могу даже дать ей мой перстень с гербом.
— А может быть, именно это и опасно? — спросила Джейн. — Если дело сорвётся и об этом узнает принц Ричард…
— Хуже не будет! — отрезала королева. — Хуже некуда. Я думаю, что у нас больше шансов, если ты выступишь от имени безутешной матери. Порой у правды больше шансов победить, чем у самой изысканной лжи.
Договорились, что Алиса пойдёт с Джейн как её компаньонка и помощница.
Потом они потратили ещё часа два, выбирая для Джейн платье из гардероба королевы, причём такое, чтобы оно не обращало на себя внимания.
А вот место встречи с констеблем выбрали тщательно. Благо, Грини поведал обо всех привычках и слабостях сэра Брендбьюри. И одной из этих слабостей была еженедельная прогулка по городу до пивной, которая называлась «Белый кабан» и располагалась на самом берегу Темзы в полумиле от Тауэра вверх по реке. Эта пивная была хороша тем, что в солнечную погоду хозяин ставил длинные столы на широкой террасе над водой, и посетители могли любоваться закатом, отражённым в реке, лодками и кораблями, что бороздили её спокойные воды.
К террасе подходил небольшой старый сад, яблони уже отцветали, и трава, как снегом, была покрыта ковром белых лепестков.
Там и уселись две дамы, возможно, мать с дочерью, солидные среднего класса горожанки, самостоятельные, как и положено лондонским жительницам, самостоятельность которых порой удивляла даже приезжих из Европы.
В это время дня посетителей в пабе было немного, и мальчишка сразу принёс матери с дочкой по кружке светлого эля — большую и маленькую, а к лёгкому пиву сушёных рыбок.
День выдался тёплым, в полдень даже жарким, но к вечеру похолодало.
Они сидели в одиночестве, пока на улочке, что вела к Тауэру, не появился молодой человек в одежде слуги, который, проходя мимо, выказал неуверенность, то ли ему зайти в паб, то ли идти дальше по своим делам. В конце концов юноша решился — прошёл сквозь тёмный прохладный пустой зал и вышел на террасу.
Он занял место за пустым столом неподалёку от того столика, где расположились две дамы. И, усевшись, незаметно кивнул им, словно показывая: всё в порядке.
А ещё через минуту на террасу вышел высокий сутулый джентльмен в шляпе с зелёным пером, чёрном камзоле, зелёных чулках, с тонкой золотой цепью на груди. Вид у него был донельзя скучный и даже тоскливый.
Джентльмен огляделся и уселся подальше от других посетителей, у самой воды.
И задумался.
Он не изменил позы, даже когда мальчишка поставил перед ним оловянную кружку с элем.
Если не считать Грини да двух горячо спорящих моряков на другом конце террасы, в пабе было совершенно пусто. Поэтому никто не обратил внимания на то, как полная, с добрым круглым лицом дама в синем бархатном платье и серой суконной накидке поднялась со своего места, не выпуская из руки кружки, подошла к джентльмену и спросила:
— Простите, сэр, вы позволите сесть за ваш стол?
Джентльмен был удивлён до крайности, если не сказать — испуган.
— Что случилось? — спросил он. Его глаза метались по лицу и фигуре дамы, словно их владелец никак не мог сообразить, кто она такая и почему осмелилась побеспокоить такого солидного господина.
Джентльмен сразу понял, что имеет дело не с нищенкой и не с женщиной недостойного поведения, не с обманщицей и не с бродячей торговкой. Так что же понадобилось от него такой богато одетой даме?
Так как джентльмен молчал и ничего не отвечал, дама продолжала:
— Разрешите представить вам, сэр Брендбьюри, мою дочь Алису, баронессу Гришем.
— Ал… — Констебль чуть было не поперхнулся пивом. Он никак не мог собраться с мыслями.
Тогда Джейн уселась напротив него и указала Алисе место рядом.
— Я приехала в Лондон, чтобы сделать вам выгодное предложение, — сказала фрейлина. — Вы позволите мне занять несколько минут вашего драгоценного времени?
Теперь всё зависело от поведения констебля. Если он испугается и побежит прочь или начнёт звать стражу, то Грини должен помочь Джейн с Алисой скрыться или прикрыть их от опасности. Но от фрейлины исходило такое спокойствие, её добрым глазам так хотелось доверять… С ней можно было поделиться самыми жгучими тайнами.
Может быть, Брендбьюри и выслушает её. Только бы благополучно прошли первые минуты!
— Вы говорите, — скрипучим голосом произнёс констебль, — что вы приезжая?