— Привет, я…
— Проходи, — и направляется вглубь квартиры. Ведет меня на миниатюрную кухню-гостиную, где сидит обладательница того грудного голоса в домофоне. Полная женщина смотрит сначала на меня с немым вопросом, быстро переключается на Элис, а затем, фыркнув, покидает нас и запирается в своей комнате.
По сравнению с теми апартаментами в центре Лондона, это место жительство больше похоже на сарайчик для лошадей. Не так помпезно, не так просторно и не так богато. Однотипно. Серо. Только не воняет.
— Ты что-то хотела? — спрашивает в лоб. — Присаживайся, не стесняйся, — она показывает на высокий стул напротив.
А я не то, что на место сесть не могу, мне и сказать нечего. Все слова разом вылетели из головы и испарились по дуновению ветра.
— Ну так?
— Просто… — собираюсь с мыслями, выуживаю из головы все недопонимания и вопросы, которые возникли еще до ее объявления на людях. — Ты не отвечала на сообщения, на звонки. Я волновалась и…
— Давай без вранья, о’кей? Ты искала банк, который выдаст безвозвратный кредит? Тряпочку для нытья после первого клиента? Твой первый клиент изнасиловал, деньги не заплатил, настучал копам? Что из этого? — чеканит жестко, яростно впиваясь в меня взглядом.
— Ничего…
— Тогда что ты от меня хочешь? Я дала тебе работу, дала возможность спасти жизнь твоему недотепе, остальное не мои проблемы, поняла?
— Я просто хотела узнать, как ты себя…
— Никак, ясно? — срывается в крик. Ощущение, что на меня подули сильным потоком ветра. Прохладным, даже морозным. Проникающим под одежду. Под кожу. Хочется сжаться, накрыться одеялом, как Элис, и забыть обо всем.
Но сейчас не время, не место и не то действие, которое нужно совершить, чтобы забыть о проблемах. Их не забудешь. Они рано или поздно настигнут тебя, хоть под тысячами одеял укрывайся. От них не убежишь. Я когда-то пыталась так сделать. После смерти родителей, когда одиночество сравнилось со мной.
И сейчас это гадкое чувство настигло Элис…
— Вы расстались?
Один вопрос меняет в ней все. В глазах пропадает злость, губы уже не так сильно сжимаются, а по точеным скулам текут маленькие прозрачные дорожки слез, раскрывающие эмоции посторонним. Ведь для нее я совсем чужая, в то время как для меня она являлась другом, протянувшим руку в трудную минуту. Возможно, наши отношения в школе не были идеальными, да и помощь от нее кажется со стороны необычной, но факт остается фактом.
— Мы не просто расстались, — всхлипывает девушка, глядя сквозь меня на падающий снег за окном. — Он меня кинул. Выбросил, как сломанную игрушку, — шмыгает носом и дрожащим кулаком смахивает капли слез.
— Почему?
— Я беременна, — она затягивается последний раз сигаретным дымом и кидает бычок в раковину. Тот противно шипит, а затем затихает.
Но я не обращаю внимания на эти мелочи. Они проносятся где-то в параллельной вселенной, в то время как Элис смотрит на меня заплаканными глазами так, словно я являюсь ее единственным спасением.
— После нашей встречи с тобой, я уехала в круиз с Уильямом. Эти дни должны были стать лучшими в нашей жизни. Я любила его, понимаешь? — снова пытается вдохнуть, но получается слишком шумно из-за излишней влаги. — До боли в сердце любила. Хотела обрадовать новостью, думала, заживем счастливо…
— А он?
— Я рассказала ему на третий день нашего круиза. Он вроде был рад, улыбался, строил планы. Даже обещал, что жену бросит ради меня, — приподнимает уголки губ сквозь слезы. — Но когда мы вернулись, Уильям привез меня в этот гадюшник и дал деньги на аборт.
Если честно, я не особо помню внешность ее мужчины и не в курсе, насколько глубоки их отношения, но эта новость не сказать, что шокирует, но и особой радости не приносит. Просто человек в один момент оказался на дне из-за решения мужчины. Без средств на существование, без будущего и без поддержки.
И в такой ситуации может оказаться каждая в нашей профессии…
— Как же твоя квартира? — спрашиваю слегка медлительно.
— Там теперь другая подстилка живет. Он просто выкинул меня и просил забыть наши отношения, понимаешь?
Кухня снова наполняется плачем Элис. Она укутывается одеялом практически с головой, но я не даю ей закрыться полностью. Вскакиваю со своего места и обнимаю подругу, чувствуя влагу на своем плече и подрагивающее тело в руках. Да, наверное, сейчас нас можно назвать подругами. Со стороны именно так и выглядим. А на деле…
— И ты… ну… убила его?
— Нет, — шепчет Элис, снова вытирая слезы с щек. — Я не могу его убить. Столько раз пыталась сходить в клинику, столько раз записывалась на аборт, но не получается.
Облегченно выдыхаю и снова спрашиваю:
— Что будешь делать?
— Не знаю. Должно в один прекрасный день получиться.
— Послушай, — поворачиваю ее лицо к себе и вкрадчиво объясняю: — Если ты родишь ребенка, ничего страшного не произойдет. Это же твоя кровиночка. Если после аборта пойдут осложнения, то никогда не сможешь завести семью. Деньги на содержание ребенка можно заработать…
— Ты серьезно? — снова хмурит свои русые брови и сжимает губы. — Где ты заработаешь больше бабок, чем в эскорте?
Вопрос риторический. Нигде так много не платят. Вариант с почкой отпадает — для беременной девушки это не вариант.
— Можешь подать на алименты. Все же Уильям отец ребенка, — предлагаю первое, что приходит в голову.
— Тогда меня посадят на нары за проституцию. Он все выставит против меня, понимаешь? Я не нужна ему. Ни я, ни ребенок. В эскорт я больше не вернусь, да меня никто и не возьмет с пузом. Никому я не нужна…
И снова возле правого уха раздается надрывистый плач, сжимающий грудь в тиски. И эти тиски именуются жалостью и желанием решить проблему близкого человека. Как с Адамом, как когда-то с Эндрю. Как с Элис.
— Давай тогда вместе что-нибудь придумаем. Я попробую тебе помочь, ладно? — выпаливаю, глядя в заплаканные глаза цвета мокрого асфальта.
— Правда?
— Правда-правда, — улыбаюсь ненавязчиво.
— Но почему ты помогаешь мне?
Снова звучит в этих стенах риторический вопрос, но в этот раз я на него отвечаю:
— Однажды ты спасла жизнь моему брату, а я спасу жизнь твоему ребенку.
Вновь слезы льются из светлых глаз. Вновь пытается закутаться в одеяло, но я не позволяю. Снова. Теперь мы вместе сидим под теплой материей, которая почти не греет, и пьем чай. Сама сделала, не стала ждать, когда Элис успокоится. Нашла чашки, заварку, даже хотела позвать ту полную женщину, но она спала, свернувшись калачиком в маленькой кровати.
Через пару глотков ароматного чая она успокоилась. Я про Элис. Перестала всхлипывать каждые десять секунд, из голоса пропала писклявость, лишь набухший вздернутый носик и красные круги под глазами остались на лице, как доказательства боли в душе подруги. Теперь уж точно подруги.
— Извини, что я так про Адама, — блондинка виновато опускает глаза в пол. — Как он себя чувствует?
— Лучше. После куса реабилитации обещали выписать, — улыбаюсь, вспоминая о брате.
— Он знает о…
А теперь эта самая улыбка гаснет, стоит только вспомнить, каким способом мне удалось достать деньги на операцию. Можно было и не спрашивать — ответ очевиден. И Элис правильно делает, что не произносит вторую часть вопроса, но вместо этого говорит следующее:
— Знаешь, Ло, лучше бы ты бежала из эскорта и удалила свой профиль, — говорит она, вновь глядя на порхающие снежинки за окном.
— Почему?
— Потому что если тебя зациклит на одном человеке, ты не сможешь избавиться от него. Его образ всегда будет преследовать тебя, даже если вы расстанетесь.
— Но я не…
— Не любишь? — перебивает блондинка, поправив выбившийся светлый локон. — Тебе только кажется. Когда вы рядом, возможно, ничего не замечаешь, но постепенно ты будешь тосковать по нему. Сначала мимолетно задумаешься о нем, потом будешь мечтать целыми днями, строить планы. Ты не заметишь, как влюбишься.
У меня возникает гадкое, сковывающее ощущение, что Элис видела нас с незнакомцем, знает, чем мы занимаемся и как. Читала договор и была свидетелем перевода крупной суммы на мой счет. Но здравость ума берет свое. Это все бред. Игра разума. Просто нужно все расставить по полочкам. Да. Нужно расставить.
— Ты же заплатила за операцию? — продолжает она. — Можешь больше не работать. Возвращайся в свою жизнь, устройся обратно в ресторан и не повторяй моих ошибок. Все может плохо закончится.
Элис заканчивает монолог, до конца допив остатки чая на дне. Оставляет пару чаинок, в то время как моя чашка абсолютно пуста. Белая. Но это так, мелочи, ведь слова подруги бьют куда сильнее, чем какая-то посуда.
Я не смогу последовать ни единому совету. Не смогу спонтанно бросить и вернуться в прежнюю жизнь. Потому что я повязана. Раз и навсегда соединена контрактом с этим мужчиной. Я не могу уйти сейчас.
Но даже после окончания договора моя жизнь не станет прежней, как бы я не верила в обратное…
Глава 18
Этой ночью совсем не спится. То ребята за стенкой мешают своими гулянками, то лунный свет неприятно в лицо светит. Может, кофе перепила, когда возвращалась домой после посиделок с Элис? Вряд ли.
Я пыталась лечь на кровать, накрыться пушистым одеялом и уснуть, честно, но стоит закрыть глаза, как тут же передо мной появляется лицо мистера Салливана. Сначала серьезное, как на недавней лекции, когда его острые скулы были видны даже с последних рядом, затем расслабленное, когда в глазах виднелись забавные искорки, а потом довольно-улыбчивое, словно я рассказала приятную новость и подарила внутренний покой.
Странно, да? Ощущение, что я совсем с катушек слетаю. Постепенно крыша едет. Не знаю, с чем еще можно сравнить текущее состояние, но сон мне только снился. Еще один бред. Но это ерунда по сравнению с вечно витающими мыслями в голове, с воспоминаниями минувшего дня. Какие-то пролетают чаще, прокручиваются раз за разом, какие-то реже.