Забела с Виленским пошли в сторону Кремля.
— Ну и зачем ты всё ему рассказал? — Забела был недоволен, — посмотри сколько вокруг было таких «своих», а теперь что? Полные казематы.
Виленский поморщился:
— Так что теперь? Никому не верить?
— Да, никому, — Забела всё больше приходил в ярость
— И тебе? — усмехнулся Виленский
— Мне можно, — немного расслабился Забела.
Так за разговором дошли до Кремля. Забела, прежде чем пройти к Шувалову, отправил одного из гвардейцем к себе за Батыром.
В кабинете Шувалова уже было тесно. Увидев вошедших Забела и Виленского, Шувалов кивнул и скоро в комнате остались они втроём
— Ну что, голуби, прошляпили «достояние империи». Ничего вам поручить нельзя. Император приказал мне взять под личный контроль. Смотрите.
Шувалов показал, что сегодня с утра в маленькой гостинице на выезде из столицы было найдено тело настоятельницы монастыря Святой Елены с признаками удушения. Отметил, что почерк тот же, что был, когда нашли небезызвестную Жозефину Бейкер.
В убийстве этой леди пытались обвинить Виленского, но ведомством Шувалова были найдены неопровержимые доказательства невиновности барона и Бротте пришлось снять свои обвинения.
Сейчас ищут кто мог видеть настоятельницу до её смерти.
— А теперь, самое главное, и я попрошу вас господа не предпринимать поспешных действий, — Шувалов сделал паузу и развернул небольшой листок бумаги, лежавший перед ним на столе.
— Вы знаете, что мы внедрили людей в дом князя Ставровского, так вот, для связи с ними у нас постоянно находится человек, которого мы поселили в доме напротив. Сегодня он видел карету без гербов, закрытую, которая подъехала к особняку и из неё вынесли большой ящик. По времени совпадает с временем взрыва.
Забела резко наклонился вперед:
— Дайте мне гвардейцев
Шувалов вскочил:
— Сидеть, Андрей, я не для того столько времени потратил на эту старую змею, чтобы ты мне всё испортил. Скажи, на каком основании ты ворвёшься в дом Главы Государственного совета? А если её там нет? Если они специально нам «показали» этот ящик? Где тогда ты её найдешь? Гвардейцев ему!
Забела тяжело дыша, откинулся на кресле. Виленский сидел спокойно и только сжатые кулаки выдавали, что он на самом деле чувствует.
— Это вас обоих касается, — жёстко сказал Шувалов, посмотрев и на «мечущего молнии» глазами Забела и на сжавшего зубы Виленского.
Забела сделал несколько вдохов:
—Когда ваш человек из дома выйдет на связь?
Шувалов сначала хотел оборвать зарвавшегося подчинённого, но потом мазнул рукой:
— Ночью Андрей, ночью, да и то, если удастся. Не каждый день слуг выпускают из дома.
***
Особняк князя Ставровского. Москов. Сутки спустя после похищения
Граф Балашов чувствовал себя на осадном положении. Сегодня все собирались в офицерском клубе, а он должен был сидеть здесь, возле дяди.
Конечно, сначала тот втянул его в эту авантюру с разгромом стенда на выставке. Они с друзьями до этого кутили всю ночь, потом выпили ещё шампанского и поехали в Манеж. Сначала было весело, но потом всё пошло наперекосяк.
Пришла Ирэн, но пришла не одна, она откуда-то притащила с собой князя Обухова, да ещё и с его невестой, которая с таким ужасом посмотрела на Балашова, что он понял, помолвку разорвут.
Так и случилось.
Дядя, как и обещал, уже в полночь приехал за ним, и его, а вместе с ним ещё нескольких высокородных освободили, но в вечернем выпуске газеты уже было дано объявление о разрыве помолвки по инициативе стороны невесты. Да ещё и формулировка такая: «в связи с непонятной ситуацией вокруг репутации жениха». И не придерёшься, явно же семейный законник Обухова постарался.
И вот теперь он вынужден сидеть здесь, без баб, почти без выпивки и без карт. Вчера он, конечно, перебрал, попёрся к Ирэн, ухо после удара графином до сих пор болело. На сегодня выпивки не осталось, но очень хотелось, и поэтому Балашов тихо крался по коридору в сторону погреба, где он точно знал должно хранится вино.
Он уже зашёл в коридор, ведущий в поземную часть особняка, когда вдруг услышал голоса.
— Интересно, — подумал Балашов, кто это в такое время сидит в подвале и как же мне их обойти, чтобы добраться до вина.
Осторожно, старясь не шуметь, хотя именно в этом месте камень поглощал все звуки, Балашов прошёл вперёд и увидел жёлтую полоску света, пробивавшуюся из-под чуть приоткрытой двери.
— Чёрт, — выругался он про себя, — это же как раз та комната, в которой и хранится вино. Придётся подождать.
Нашёл тёмный угол и прислушался. Услышал голос дяди и второй голос с небольшим акцентом. С удивлением узнал голос Чарльза Уитворта.
Его дядя и броттский шпион? Вместе? Это что галлюцинация? Князь же патриот и ненавидит Бротту.
Кирилл Балашов прислушался, говорил Ставровский:
— Когда вы собираетесь её вывезти? Времени нет, ни сегодня завтра ко мне придут
Уитворт с лёгким броттским акцентом, чуть путая падежи отвечал:
— Вы же понимаете Константин Петрович, что это очень и очень непростой дело. Надо всё организовывать, до граница далеко.
Ставровский жёстко ответил:
— Либо вы забираете её сегодня ночью, либо завтра я от неё избавляюсь
И тут до Балашова дошло, что они говорят об Ирэн.
Глава 13.
Особняк князя Ставровского. Москов.
Кирилл Николаевич Балашов не был подлым. Ума, конечно, он бы недалёкого, жить хотел сладко и не напрягаясь. Дядю уважал, воспитан был матерью, что и сказалось на его характере.
Но предателем он не был и становиться не собирался.
Да, в какой-то момент у него была обида на Ирэн, которая вдруг перестала его любить и демонстрировала полное равнодушие. Но смерти ей он не желал. В глубине души он знал, что и ребёнок, девочка, от него. Он же помнил, как тогда Ирэн его любила. Безропотно сносила его гулянки и свою потерянную репутацию.
—Что же делать? — думал Балашов, стоя в тёмном углу в коридоре, — если дядя узнает, что он подслушал его разговор с броттским шпионом, то неизвестно как он поступит.
Он ещё немного постоял, услышал фамилию Виленского, которого Бротта должна была вывести из игры, после того как Ставровский передаст им Ирэн.
Кирилл всё же не был уверен, что Ставровский может предать империю, возможно это личная месть Виленскому, которого дядя ненавидел. И Балашов решил сначала спросить. Вот так спросить, напрямую.
Тихо, стараясь не выдать себя он выбрался из угла и прошёл в жилую часть дома. Стал ждать, когда Ставровский вернётся
Прошло ещё примерно полчаса, когда появился Константин Петрович.
Удивился, увидев племянника, сидящего на диване, но потом вспомнил, что запретил выдавать тому алкоголь и с обречённым выражением на лице, спросил:
— Что, Кирюша, выпить хочешь?
Кирилл поразился, отчего он раньше не замечал, какое неприятное лицо может быть у дяди
— Нет, спасибо, — спокойно ответил Балашов, —я пришёл с вами поговорить
Но дядя снова отреагировал странно, без ухмылки, но довольно грубо прозвучало:
—Если ты о том, что хочешь поехать в офицерский клуб, то забудь, не время сейчас.
Балашов поморщился и встал.
— Нет. Но у меня к вам вопрос, — и прежде, чем Ставровский снова его перебил, он сразу продолжил, — вы имеете дело с Броттой?
Лицо Ставровского застыло ледяной маской.
— Ты что себе позволяешь, щенок? — показал своё истинное лицо Константин Петрович
— Я видел вас в погребе с Уитвортом, —наивно полагая, что родственник матери его пощадит, открылся Балашов, и не замечая, как темнеет, уходя в бордовую красноту лицо дяди, продолжил, — и я против того, что вы собираетесь сделать с Ирэн.
Через некоторое время Балашова впихнули в комнату без окон, бросив злое, «посиди подумай с кем ты».
Нет, его не били, не обижали, его даже не связали, но как теперь он сможет помочь Ирэн.
***
—Она у Ставровского в особняке, — сказал Шувалов, сразу предупредив, что штурм будет проходит под его контролем.
Улица, сам особняк и близлежащие переулки были оцеплены. У Ставровского не было и шанса. Приказ на штурм подписал сам император. Штурм назначили на четыре утра, чтобы исключить гибель людей на улицах. Все понимали, что Ставровскому терять нечего он будет отбиваться до последнего.
Также все понимали, что есть риск, что он может попытаться избавиться от Ирэн и надеялись, что этого не произойдёт. Она уже сутки была в особняке и человек Ставровского докладывал, что пока Ирэн цела и невредима.
Человеку, который был внедрён в особняк, дали указание любой ценой вывети Ирэн раньше, чем начнётся штурм.
Уже к двум часам ночи все участники штурма, а среди них был и граф Забела, и Виленский и несколько ключевых безопасников из тайной службы, сидели в доме напротив и ждали отмашки от Шувалова.
Время тянулось медленно, наконец, в дверь вошёл молодой адъютант и передал записку Забела, прочитав которую, он сказал:
— Начинаем
Всё уже было много раз обговорено, поэтому каждый пошёл на свои позиции, к своим людям.
Виленского, как человека гражданского и юридически заинтересованного, оставили в «штабе».
Сигналом стали одновременно выбитые окна на первом этаже особняка. Часть людей осталась на улице, часть, выбив двери устремилась внутрь дома. Раздался взрыв.
Ставровский, старая сволочь, подготовился к тому, что его могут начать штурмовать, и основной холл в доме был заминирован. Со стороны имперской разведки сразу погибло несколько человек.
Забела шёл позади и потому остался жив. Из дымного холла стали выбегать вооружённый люди, завязалась рукопашная. Стоял звон железа и крики атакующих.
Выхватив родовую шпагу, Забела ринулся в драку.
Уже через несколько минут с оборонявшимися было покончено. Забела с ещё двумя безопасниками прошёл в особняк, ни хозяина, никого видно не было. Вдоль стенок жались перепуганные слуги. Но никто из них не подошёл к Забела и не сказал, где Ирэн.