— Это связано с графом Забела? — Ирэн видела, как Морозов реагировал на известие о графе.
— И с ним тоже, — Морозов помолчал секунду, и добавил, — от нас ждут результат и, я понимаю, что у вас здесь много дел и… дети, но надо ехать
Ирэн вздохнула и спросила:
— Когда?
— Желательно выехать через три…четыре дня, — ответил Морозов и Ирэн поняла, что выезжать надо было вчера, но он даёт ей три дня на то, чтобы доделать хотя бы то, что планировала.
— Я поняла, — Ирэн склонила голову и у Морозова сжалось сердце и стало больно оттого, что он вынужден торопить её.
Но ведь это Ирэн, и уже через секунду она подняла свою прелестную головку, улыбнулась, заглянула ему в душу чёрными цыганскими глазами и сказала:
— Завтра мы с вами станем наречёнными родителями для Софьи Обуховой, вы готовы?
И так она это спросила, что сперва Морозов даже не понял, к чему он должен быть готов, но с Ирэн он был готов на всё и всегда, поэтому нисколько не сомневаясь, ответил:
— Готов
Уходил Морозов от Ирэн с мыслями о том, что хотел сказать о том, что ехать надо срочно, а в результате согласился с тем, что станет наречённым родителем для Обуховой, что завтра поедет делать цветное стекло, и то, что она согласилась на три дня это ещё ничего не значит.
И откуда она знает, что его волнует ситуация с Забела?
***
Проводив Морозова, Ирэн наконец-то взяла письмо от Виленского. Ей уже было стыдно оттого, что она так долго откладывала его.
Виленский писал, что в столице всё стандартно, что он вживается в роль главы Совета. Император наконец-то счастлив, что со стороны государственного совета теперь нет той опасности или противодействия, которые отравляли ему жизнь раньше, во времена Ставровского. И добрым словом вспоминает Ирэн, которая невольно явилась катализатором для проявления истинной натуры Ставровского.
Виленский писал:
«… закон о самостоятельности женщин, который благодаря вам получил право на жизнь, скоро будет зачитан в финальной редакции. Многие хотят для своих дочерей и сестёр лучшей доли, многие за то, чтобы была возможность получить образование.
Конечно, остаются ещё те, особенно кто раньше поддерживал Ставровского, кто кричит, что этим мы «обрушим» нашу империю, но им уже сложно это делать, много уже в Совете голосов молодых и сильных…
… Очень благодарен, вам, Ирэн, за доктора Путеева Николая Ворсовича. С ним легко идёт разработка реформы всех медицинских учреждений по всем уездам империи. Очень толковый молодой доктор. Теперь его, как жениха дочери, сильно поддерживает генерал-поручик барон Строганов. И поэтому реформа движется быстрее, чем ожидалась…
…Дорогая Ирэн, очень скучаю по вас и по детям. Прошу вас отпишите как там Сашенька, Танюша. Научилась ли Танюша выговаривать букву «р», получается ли у Сашеньки побеждать в играх ваших братьев?
Недавно получил письмо от Сашеньки, пишет хорошо, очень доволен как проходит лето и рад, что вернулся обратно в Никольский…
…Напишите, когда решите в какую дату будете уезжать, буду надеяться, что будете писать мне и с дороги, она длинная ив ас будут ждать много впечатлений. Надежду таю, что будете думать обо мне и писать мне про ваши новости…»
В этот раз Виленский много писал про то, что он делает, и это было приятно, интересовался тем, как дела у Ирэн.
Письмо барона было длинным, насыщенным новостями и вопросами, но Ирэн вздохнула и подумала о том, что между строк у Виленского была всего одна фраза:
— Я надеюсь, что вы помните обо мне и не смотрите на других, ведь у нас с вами дети.
Настроение почему-то испортилось, ночью Ирэн спала плохо. Когда замучилась стараться уснуть, решила, что надо вставать. Уже был рассвет.
Её всегда спасали дела, поэтому Ирэн не стала ждать пока все проснутся, дождалась, когда приедет рисовальщик из храма, собралась и поехала в Никольский.
Оставила записку Софье и профессорам. Софье написала, чтобы она подъезжала к храму или в дом наместника, откуда они могут к храму отправиться.
А профессорам сообщила, чтобы отдыхали, она вернётся из Никольского, и они всё обсудят.
Сопровождала её обычная охрана и, конечно, же Морозов. Иногда Ирэн казалось, что он чувствует, когда она выходит из своих покоев, потому что во сколько бы это не случалось, если Морозов был в поместье, он всегда был где-то неподалёку.
Дорогие мои!
Спасибо, что подождали.
Сегодня ещё один промокод на новую книгу «Счастье на краю»
https:// /ru/book/schaste-na-krayu-b481663
ckdRP083
Ваша Адель
Глава 54.
У стеклодувов в Никольском работа кипела. Помимо той старой печи, что была у дядьки Антипа, освободили место под новую. Оказывается, пока Ирэн не было, Иоган сам связался с Прошей, и тот написал список, что надо купить.
Ирэн снова стало жаль Иогана, как такой парень хороший, умный и предприимчивый и с такой непутёвой женой,
Ну да ладно, — подумала, — это его дело.
Зато дядька Антип послушал, что Ирэн хочет делать, посмотрел краску, которую привёз иконописец и… забраковал.
— Почему? — Ирэн, которая уже в воображении своём рисовала себе изготовленный тестовый витраж, сильно расстроилась.
— Барыня, ты же вот со своим прохфессором приезжала, тута краски нужны с окислами, чтобы запекались, а не прогорали, — оглаживая жиденькую бородёнку, проговорил дядька Антип, — а енти краски по камню, они должны впитаться, потом их специальным лаком покрывают. А в стекло-то как впитаются?
Увидев, что Ирэн расстроилась, дядька Антип успокаивающе сказал:
— Ты, барыня не расстраивайся, дай нам времечко, мы и так и так попробуем, только ентого твоего Иогана предупреди, что нам материалы разные могут понадобиться, чтобы не отказывал.
Ирэн подумала, что действительно, ну что она будет рваться, тем более что вчера Морозов практически умолял, как можно быстрее выезжать.
Кто как не её люди могут с этим справиться. Тем более, что Ирэн по старой своей привычке села с дядькой Антипом и с одним из его учеников, который можно сказать уже почти мастер, и расписала все возможные варианты крепления. Вспомнила и про крепление на свинцовые пластины, и про олово для припоя, и про медь.
Парнишка, который всё время стоял молча, и слушал о чём Ирэн говорила с дядькой Антипом, вдруг заговорил:
— Медь-то лучше, чем свинцовые пластины будет, и плавится легче только дорого, разоритесь вы, барыня, если как свинец будете делать. Может нам только на стыках надо будет тонкими полосочками?
Дядька Антип тоже заинтересованно посмотрел на парнишку.
— Вот видите, барыня, справимся мы без вас.
Но Ирэн просто так не могла всё оставить. Поэтому послали посыльного за Иоганом, и уже через двадцать минут Иоган приехал, как и всегда очень аккуратно одет. Ирэн сколько не приглядывалась, так и не заметила никаких признаков упаднического настроения.
Наоборот, лицо Иогана было спокойным, даже безмятежным. Ирэн подумала, что ничего она не понимает в отношениях между мужчиной и женщиной.
Спрашивать не стала, сразу перешли к теме цветного стекла. Иоган всё записал, скрупулёзно уточнил про бюджет. Крякнул, когда дядька Антип «вспомнил», что может даже окисл серебра понадобится, но взглянув на Ирэн, понял, что ей надо.
А спустя несколько проектов, над которыми ему посчастливилось поработать с хозяйкой, Иоган понял, что она никогда не ошибается и даже, если вкладывает, то всегда получает прибыль с лихвой.
Время было, в храм можно было поехать чуть позже, поэтому Ирэн поехала вместе с Иоганом к наместнику, чтобы обсудить план по запуску производства косметического мыла и помощи Кулибину с бумагоделательной машиной.
По пути Иоган всё-таки сказал, что это замечательно просто, что проектов много, пусть Ирэн Леонидовна не волнуется, он со всем справится, потому как, скоро он будет человеком семейным и средства ему понадобятся.
В особняке наместника Ирэн встретили с радостными возгласами. Прасковья Валуевна сразу утащила её для секретного разговора.
Тоже, как и Обухов, рассказала ей про столичные сплетни о графе Забела и о…ней, Ирэн.
— Ты не думай, Ирэн, из тех, кто знает тебя, никто не поверил, это всё сплетницы злые. Но даже императрица на твоей стороне, — рассказала Ирэн Прасковья Валуевна.
Потом посмотрела внимательно и вздохнула:
— Не хотела я тебе говорить, но лучше я расскажу, чем кто-то другой всё переврёт. Графиня Балашова Елизавета Петровна совсем из ума выжила, подала в суд, что у неё наследников крови не осталось, хочет ребёнка отсудить. Суд передал дело в государственный совет, новый глава совета барон Виленский затормозил дело, но не закрыл его, потому что Балашова теперь не просто графиня, а мать героя, жизнь за Отечество отдавшего.
Ирэн подумала, что ей Виленский об этом не написал. И как ей теперь к этому относиться. Она уезжает, дочка остаётся с отцом. Вдруг приедут снова, бедный Леонид Александрович, бедная Танюша. Надо бы охрану поместья усилить. Как ехать-то с такими мыслями?
Вслух же спросила:
— Прасковья Валуевна, а нельзя ли ту Балашову как-то усмирить, ведь моя же это дочка, отказались же они и документы на это имеются. Я Танюшу не отдам.
Прасковья Валуевна посоветовала написать об этом Виленскому и законника своего привлечь, чтобы встречный иск подал.
— А на что иск? — удивилась Ирэн
— А на всё, — хитро улыбнувшись сказала Прасковья Валуевна, и добавила, — пока разбираться будут, ты уже и вернёшься.
Госпожа Гайко выделила Ирэн кабинет для встречи с управляющим и Ирэн ещё час потратила на разговор с Иоганом и согласование плана. К концу разговора пришёл Мирослав Мирославович.
— Как же так, Ирэн Леонидовна, у вас новые проекты, а вы их мимо города делаете? — шутливо спросил наместник
— Мирослав Мирославович, так ведь в уезде всё равно, а в городе без вас было сложно здание получить, подъезд неудобный, сырьё далеко, да и здания все старые. А я хочу новую фабрику построить, чтобы внутри всё было по уму сделано.