— Было что-нибудь странное в том, как она умерла?
— Ничего. Она постепенно слабела, и смерть не была неожиданной. Предыдущий врач, лечивший ее от поноса и сильных болей в желудке, был удивлен, что она протянула так долго. И эта сумма, хоть и, несомненно, желанная для начинающего молодого человека, не столь уж велика.
— Но он все-таки пришел к вам по этому поводу?
— Нет. Упомянул во время разговора другую тему. Но напомнил мне об этом несколько дней назад, придя по поводу одного клиента, который вызвал его и сказал, что хочет изменить завещание.
— Да?
— Этот клиент лишился почти всей семьи в последние десять тяжелых лет — из-за чумы, голода, войн — насколько ему было известно, в живых остался только один человек. За это время он сколотил значительное состояние.
— И теперь?
— По причинам, которые объяснил сеньору Хайме, он разделил свое состояние поровну между епархией и сеньором Лукой. Завещание было составлено, подписано и засвидетельствовано два дня назад. Клиент сеньора Хайме умер сегодня рано утром.
— Чем он страдал? — спросил врач.
— Я хотел спросить об этом вас, сеньор Исаак, потому что, полагаю, его врачом были вы.
— Тогда скажите мне, ваше преосвященство, кто умер, — устало попросил Исаак.
— Я не сказал? — спросил Беренгер. — Сеньор Нарсис Бельфонт. Что можете сказать мне о нем?
— Значит, мы говорили об одном и том же человеке. — Врач сделал паузу. — Я ухаживал за ним прошлой ночью, когда он умер. Это было мучительно. Он был молодым, крепким мужчиной и не должен был умирать так рано, ваше преосвященство.
— Тогда почему он все время обращался к врачам?
— Ваше преосвященство наверняка помнит произошедший с ним несчастный случай.
— Помню. Прошлым летом его сбросила лошадь, и он сломал ногу. Но я думал, что он превосходно оправился от этого.
— Могу заверить ваше преосвященство, что, хотя оправился он превосходно, учитывая его травму, он все еще испытывал боль, — сказал Исаак. — Кроме того, серьезно повредил спину.
— Он был не из тех, кто жалуется, — сказал епископ.
— Он был очень стойким, — сказал Исаак. — Перелом вправил хороший костоправ, и он зажил хорошо, без следа нагноения или другой опасности, но такие травмы почти никогда не проходят бесследно. Он хромал и почти постоянно испытывал боль в ноге и в спине.
— Можно ему было как-то помочь?
— Я думал, что да, ваше преосвященство. Я не раз замечал, что нетерпеливые люди, которые получили переломы и отказываются повиноваться врачам в том, что касается отдыха и лечения, вначале испытывают больше страданий, но в конце излечиваются лучше. Те, кто терпеливо лежит, ожидая выздоровления, иногда не могут полностью владеть конечностями.
— Это верно, — сказал епископ. — Я могу припомнить несколько случаев. В частности, с солдатами, которые не могли выносить бездействия.
— Поэтому, ваше преосвященство, когда нога срослась, я поощрял его делать все упражнения, какие он мог, начиная с малого. Полагаю, он делал их, хотя они причиняли ему боль. Его состояние улучшалось, потом я заболел и после видел его всего несколько раз. При последней встрече мне показалось, что дела его идут по-прежнему хорошо. Это было две недели назад.
— Значит, вы не думаете, что его состояние могло привести к смерти?
— Это состояние — нет, — ответил Исаак. — И никакое обычное заболевание, которому подвержена плоть. В ту долгую ночь у меня была возможность долго говорить с теми, кто ухаживал за ним. Я уверен, что его отравили, и клянусь своей жизнью и добрым именем, что это сделали не слуги.
— Вы полагаете, что он отравился болеутоляющим лекарством сеньора Луки?
— Я не знаю, кто составлял это лекарство, ваше преосвященство. Но вполне уверен, что причиной смерти стало оно. Это не тот случай, когда слишком большая доза сильного лекарства убивает человека. От этого умирают совсем по-другому. Лекарство было изготовлено для того, чтобы убить человека, который его примет.
— Вы, наверно, не знаете, каким деятельным был наш травник в последние несколько дней. Думаю, гетто охранялось так надежно, что в него не проникали сплетни, слухи.
— Наоборот, ваше преосвященство. Юсуф, для которого стены и запертые ворота представляют собой проходы, ходил из гетто в город и обратно, как хотел. Постоянно приносил мне кучу сообщений, слухов и сплетен — разумеется, интересных ему.
— Что он слышал?
— Все сплетничали, что сеньор Лука увивается за дочерью Ромеу.
— Значит, он не особенно жаден, — сказал Беренгер. — В городе есть незамужние женщины побогаче.
— Кажется, он жил у Ромеу из милости, пока не прошел слух, что он вылечил Рехину, дочь Ромеу, от смертельной болезни.
— Какой?
— От меланхолии, ваше преосвященство.
— Бедное дитя, у нее была серьезная причина впасть в меланхолию, — сказал епископ. — Но я счел бы, что ее излечило время.
— Время наверняка помогло, — заговорил Исаак. — Как и мягкое лекарство, которое составил Лука, ваше преосвященство. Но когда я пытался помочь ей, то с прискорбием обратил внимание, что у нее мало подруг, а тут потеряла свою замечательную мать и возлюбленного. Ей требовалось хоть немного отвлекаться, когда ее страдающее сердце исцелялось само. А она вместо этого все больше и больше замыкалась в себе.
— По-вашему, слишком много времени, проводимого наедине с собой, ухудшило ее меланхолию?
— Думаю, это возможно, ваше преосвященство. А все женщины говорят, что Лука не только внешне красив, но и обходителен, внимателен. Если большая часть его внимания была обращена на нее, думаю, это помогло ей.
— Очень хорошо, если он искренне внимателен, — сказал Беренгер. — Не нужно, чтобы ее сердце было разбито снова. Однако меня интересуют не его любовные дела. Что вы знаете о его лекарствах?
— Юсуф сказал мне, ваше преосвященство, что было в том лекарстве, которое он давал Рехине, Не думаю, чтобы оно могло причинить вред ей или кому бы то ни было. Но есть одно лекарство, которое он продает по высокой цене всем, кто может за него заплатить. По тому, что слышал, я подозреваю, что оно опасно сильное — я бы дал его только пациенту, страдающему от невыносимой боли, — но Лука смешивает его с более мягкими травами, вином и медом.
— Что в нем плохого?
— Ничего, ваше преосвященство, если не принимать его большими дозами или слишком часто.
— И что в этом случае?
— В этом случае оно убивает, ваше преосвященство. Но когда гетто будет более открытым для мира, я изучу это чудодейственное лекарство, которое готовит сеньор Лука.
— Каким образом?
— Я изобрел способ, ваше преосвященство, с помощью недовольного пациента.
Бернат быстро постучал в дверь и вошел в кабинет.
— Ваше преосвященство, я привел капитана.
— Капитан, что вы обнаружили? — спросил епископ.
— Его слуги говорят, что сеньор Нарсис заболел в Великую пятницу, — ответил капитан. — Очень неудачное время, потому что, когда послал за сеньором Исааком, посыльный не смог встретиться с ним.
— Очень неудачное, — пробормотал епископ.
— Потом в день пасхи служанка пошла к мессе и услышана о сеньоре Рехине и лекарстве Луки, которое, как все говорят, спасло ее от смерти. Она рассказала об этом своему хозяину, и он вызвал травника. Сеньор Лука дал ему микстуру, которая помогла. В понедельник он уже ходил, а в среду послал за нотариусом. Но вчера травник прислан ему склянку нового лекарства.
— И Нарсис выпил его?
— Да, ваше преосвященство. Вчера вечером.
— Спасибо. И вот что, капитан, пока не ушли, скажите, стало ли известно еще что-то об этом воре за стенами. Меня ждет делегация фермеров — наверняка с горькими жалобами.
— Тогда, если ко мне нет больше вопросов, — сказан Исаак, — я покину вас, ваше преосвященство. Мне нужно вернуться в гетто, где буду под запором до утра понедельника.
— Не можете больше ничего сказать о его смерти?
— Единственное, что он пил или ел вчера один, ваше преосвященство, было лекарство, которое принес к его двери посыльный.
— Которого послал Лука.
— По словам служанки, посыльный сказал так, ваше преосвященство.
— Мы должны найти этого посыльного, — сказал Беренгер.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
И не воображайте, что я его обману.
После великолепного ужина Даниеля проводили в комнату с окном, выходящим на западную часть гавани. После трех суток на борту судна комната и кровать показались ему достаточно большими для шестерых; он с удовольствием лег на чистые льняные простыни и устало погрузился в сон. Проснулся от звона колоколов, не представляя, как долго спал. Ветер стучал ставнями, Даниель открыл их и увидел, что идет сильный дождь. Жары и яркого света вчерашнего дня как не бывало. Дрожа от холода, он умылся, оделся и вышел из комнаты в поисках завтрака.
Маймо торопливо вошел, когда Даниель наполнял тарелку.
— Доброе утро, друг мой, — приветливо сказал он. — Вижу, вы не ранняя пташка.
Не успел Даниель опровергнуть это заявление, как Маймо ответил на него сам.
— Но вы наверняка устали от путешествия, — сказал он. — Как только позавтракаете, предлагаю, не теряя времени, отыскать сеньору Перлу. Она, как и я, большей частью поднимается с рассветом. Однако, поскольку сегодня суббота, время приятных визитов, предлагаю наш визит сделать коротким. Я представлю вас, потом пойдем в синагогу. Дом сеньоры Перлы нам более-менее по пути.
Даниель понял, что не должен задавать сеньоре Перле никаких вопросов. И согласно кивнул.
К тому времени, когда они собрались выходить, дождь прекратился. Когда вышли на площадь, сквозь тучи проглянуло солнце и начало сушить булыжники мостовой. Войдя в гетто, Маймо не пошел той улицей, по которой пришел Даниель, а свернул налево.
— Перла живет там, — сказал он, быстро шагая впереди. — Это приятная улица, более спокойная, чем другая сторона гетто.
Они остановились у дома, очень похожего на соседние. Парадная дверь была открыта, в проем Даниель видел темный коридор и за ним приятного вида двор, залитый солнечным светом.