— Сеньора Рехина, — сказал Лука, обернувшись, когда девушка распахнула дверь. — В чем дело?
— Тебе нужно бежать. Немедленно, — сказала она. — Вылезай в заднее окно на крышу. Оттуда перебирайся на крышу соседа и спускайся по лестнице на его стену. Потом пройди по стене и спрыгни. Стена доведет тебя до реки. Я знаю. Много раз так добиралась к ней в детстве.
— Но с какой стати мне бежать? — спросил он. — Что я сделал? Оскорбил твоего отца?
— Лука! Как ты можешь это спрашивать? Ты единственный человек в городе, не слышавший, что говорят о тебе?
— Рехина, но ведь этому никто не верит. Ты не веришь, правда?
— Неважно, чему я верю, — ответила она. — Важно, что говорят о тебе все остальные.
По дому разнесся стук тяжелым кулаком в дверь, приведя девушку в крайнее отчаяние.
— Лука, они здесь. Уходи. Папа не сможет сказать им, где ты, потому что не знает, а я не скажу. Уходи.
Она схватила его за руку и попыталась подтащить к заднему окну.
— Бежать? — удивленно спросил он. — Я не могу снова бежать. С меня хватит. Я никому не причинил вреда. Попрошу, чтобы меня выслушали, и скажу правду.
— Нет. Правду скажу я, когда ты благополучно покинешь город, — сказала дочь Ромеу. — Я слышу, как стражники разговаривают с папой. Сейчас они будут здесь.
Девушка выбежала на крохотную лестничную площадку и плотно закрыла за собой дверь. Лука постоял, прислушиваясь к тому, как она быстро сбегает по лестнице, увязал в узел несколько вещей и пошел к двери.
— Нет, — сказала Рехина, — его нет дома. Я знаю, я только что искала его. Думала, он во дворе, но там никого, тогда поднялась в его комнату, но, видимо, он ушел утром, пока я была на рынке. Или же он в мастерской с папой.
Девушка стояла у подножья лестницы, преграждая дорогу сильным, широкоплечим мужчинам.
— Нет, сеньора Рехина, — терпеливо сказал сержант. — У вашего отца его нет. Мы смотрели там.
— Значит, он ушел, — упрямо повторила девушка.
— Ошибаетесь, сеньора Рехина, — раздался голос за ее спиной. — Я здесь. Кто эти сеньоры?
Из темноты появился Лука, мягко отстранил Рехину и пошел в общую гостиную.
В тот день Юсуф вернулся после наступления темноты, озябший и голодный. Сев за стол с обильным горячим ужином, он стал между глотками подводить итог своих поисков.
— Господин, я не уверен, что этот посыльный существует, — сказал он. — Никто не знает его во всех местах, где можно найти такого, как он, — мальчишку, который надеется заработать какие-то гроши, выполняя поручения или передавая сообщения. Разумеется, никого похожего нет на соборной площади, на рынке, у реки или возле моста у таверны Родригеса.
— Ребята знают Луку? — спросил Исаак.
— Конечно, — ответил Юсуф. — И Лука никогда не нанимал посыльных. Всегда ходит сам к своим пациентам. Мало того, мальчишку в толстом плаще с капюшоном, который был на том посыльном, заметили бы. Это необычная одежда для таких, как он, — добавил ученик врача, пренебрежительно махнув рукой на всех таких мальчишек, словно сам недавно не был одним из них.
— Значит, это не обычный уличный сорванец, — сказал Исаак.
— Даже не чей-то подмастерье, насколько известно всем, — сказал Юсуф. — И не кто-то из младших слуг.
— Тогда, скорее всего, это мужчина, который умышленно меняет внешность, — сказал Исаак. — Других возможностей мало.
— Или женщина, — сказал Юсуф.
— Почему ты это говоришь? — спросил Исаак.
— Я говорил с одним парнишкой, который попал под тот дождь и искал место, где можно спокойно укрыться. Он сказал мне, что под аркой северного моста столкнулся с кем-то в толстом плаще с капюшоном. Плаща он толком не видел, но ощутил ткань. Этот человек ударил его, обругал и пригрозил ножом, сказал, что перережет ему горло, если он не уберется. Парнишка сказал, что очень испугался, но потом стал думать, что, возможно, то была женщина.
— С какой стати ему было так думать? — спросил Исаак.
— Он не знает, — ответил Юсуф. — Просто создалось такое впечатление.
— Я хотел бы поговорить с этим мальчишкой, — сказал Исаак. — Очень хотел бы.
— Он почти всегда ночует в сарае на другом берегу реки, — сказал Юсуф. — Но приходит в город, когда ворота открыты.
Не успел Юсуф доесть ужин, как у ворот снова зазвонил колокол.
— Кто это может быть? — спросила Юдифь.
— Сейчас узнаем, мама. Не волнуйся, — сказала Ракель.
На лестнице послышались шаги; Ибрагим просунул голову в дверь столовой.
— Двое людей хотят видеть хозяина, — сказал он.
— Это не вызов к пациенту? — спросил Исаак.
— Он сказал, что хочет вас видеть, — повторил Ибрагим. — На больного не похож. Они ждут во дворе.
— Ибрагим, проводи их сюда, — сказала Юдифь. — Вечер слишком холодный, чтобы стоять внизу. Ау нас достаточно дел в других помещениях, — добавила она, окидывая всех властным взглядом, — чтобы сидеть здесь и болтать. Юсуф, отнеси свою тарелку на кухню.
— Сеньор Исаак, — неторопливо произнес низким голосом Ромеу. — Я пришел поговорить с вами по настоянию Рехины. Это она со мной.
— Хотела добавить свой голос к отцовскому, — негромко сказала Рехина.
— И убедиться, что я исполнил поручение, — сказал Ромеу.
— Что же у вас за поручение? — спросил Исаак.
— Возможно, вы слышали, что нашего квартиранта, юного травника Луку, арестовали, и сейчас он в епископской тюрьме, — сказал Ромеу. — Хотя с какой стати ему быть там, а не в городской, не понимаю, — добавил он. — Поскольку его обвиняют в убийстве сеньора Нарсиса.
— Сейчас объясню, — сказал Исаак, — потому что имею кое-какое отношение к этому.
— Это неважно, папа, — настоятельно сказала Рехина. — Важно, что он невиновен.
— Нет, — сказал Исаак. — Я должен объяснить. Очень важно, чтобы он находился в тюрьме епископа, я позаботился о том, чтобы там его не могли судить до среды — через два дня. И его не смогут повесить, пока не пройдет три дня. За эти два дня можно сделать многое.
— Не понимаю, о чем вы, — заговорил Ромеу. — Я готов показать, что в тот день и вечер, когда был доставлен яд, Лука не покидал дома. Он работал со мной в мастерской, потом мы все поужинали, потом мы сидели за кувшином вина. И Лука рассказывал мне о своей жизни на Мальорке и о проведенном на Сардинии времени. Он не мог отнести эту микстуру в дом сеньора Нарсиса.
— Но это не принесет ему пользы, — сказал Исаак. — Никто не думает, что это сделал он. Микстуру принес человек, который назвался посыльным, некто пониже и потоньше Луки, высокого, крепкого молодого человека. Обвинители считают, что Лука нанял этого посыльного для доставки яда. Он мог бы сделать это в любое время дня.
— Тогда зачем ему было делать этот яд? — спросила Рехина. — После пасхи он сделал четыре склянки лекарств; я знаю, потому что Луке проще работать в кухне, и я помогала ему. Сделал два вида — он сказал мне по секрету, что это единственные, известные ему.
— А как та микстура, которую он давал вам, сеньора? — спросил Исаак.
— Она была основана на том, что Лука видел, как готовил его учитель. Он долгое время готовил ее, выпил большую дозу, прежде чем дать мне, чтобы убедиться, что она не принесет вреда. Но у каждой его микстуры очень своеобразный запах, я сразу же узнаю их. И той, и другой немного осталось.
Девушка сказала все это очень отчетливо, неторопливо, словно уже находилась перед судом.
— Не мог он сделать какую-то микстуру, когда вы уходили? — спросил Исаак.
— Нет, — уверенно ответила Рехина, — потому что Лука обычно сопровождал меня, когда я шла по делам, говорил, что, пока полностью не окрепну, мне нужна помощь, чтобы носить полные корзинки. А если я оставляла его одного и он разжигал на кухне огонь, чтобы варить свои микстуры, то не только расходовал дрова, но в кухне оставался запах. Я бы заметила.
— Судьи выслушают вас, сеньора, и, уверен, поверят вам, но они могут решить, что вы заблуждаетесь, потому что он приятный, красивый молодой человек, и принять это во внимание, — сказал Исаак.
— Но я же знаю, что Лука невиновен, — заговорила Рехина. — Я добилась свидания с ним в тюрьме, спросила его, что мне нужно делать, кто может дать показания в его пользу помимо нас, а он покачал головой и ответил, что не совершал этих отравлений и что Господь не допустит, чтобы он безвинно пострадал за них. Сказал, что совершил много менее значительных поступков, которых теперь стыдится, но никогда никого не убивал, случайно или умышленно. Тогда я рассердилась и сказала, что Господь не предстанет перед епископским судом и не спасет его, если он не будет спасать себя сам. Вы должны помочь нам, сеньор Исаак. Прошу вас. Попросите епископа избавить его…
— Рехина, почему бы нам не найти того посыльного перед тем, как защищать Луку перед епископом? — сказал Ромеу. — Он должен знать, кто заплатил ему, чтобы доставить ядовитую смесь.
— Я собирался сделать это сегодня вечером, — сказал Исаак. — Некто, видевший его под тем дождем, живет на другом берегу реки. Когда вы пришли, я только ждал, чтобы Юсуф закончил ужин, чтобы отправиться искать его.
— Я пойду с вами, — сказал Ромеу. — Если этот человек живет там, где вы говорите, это недалеко от моего дома, и, возможно, я смогу быть полезен. Только сперва я должен проводить домой Рехину.
— А я должен позвать Юсуфа, который знает, кто этот молодой человек, — сказал Исаак.
В конце концов из гетто к дому Ромеу отправилась при свете факела группа из шести человек.
— Рехина, мне не нравится, что ты будешь одна в такое позднее время. Может, тебе побыть у соседей, сказал столяр, когда четверо собрались у ворот. Ракель тоже была там, стояла у лестницы на тот случай, если понадобится еще что-нибудь, а Ибрагим терпеливо ждал, чтобы запереть за ними ворота.
— Папа, уже поздно беспокоить соседей из-за такого пустяка, — ответила Рехина. — Дома я буду в безопасности.
— Мне тревожно оставлять дочь одну в доме, признался Ромеу Исааку. — Может, это и глупо, только…