роблем справиться с косолапым — тот был способен максимум на два быстрых плевка, а его буйная натура не предполагала хитростей в бою. Но бывшие кандальники явно давным-давно выкинули из своей оперативной памяти умение сражаться. Проще говоря, они с медведем попали в ту же ситуацию, что и со мной, но с другой стороны. Несшие меня безоружные первым делом попытались разорвать дистанцию, но зверь, явно назначив их виновными за колотьё в боку, тут же превратил их в лепёшки парой бросков и ударов лап.
Оставшиеся в живых решили остаться в живых и припустили кто куда со всех ног, включая и худого парня, оставшегося без нормальных стрел. Он даже лук отбросил, чтобы бежать не мешал. Однако, один смельчак остался. Фигура Бесса пошла на моих глазах рябью, он рывком оказался вплотную к медведю и всадил тому в уже пострадавший бок целую серию мощных коротких ударов. Я уважительно покачал головой — сильно, в звере определенно почти тонна веса, а мохнатого хорошо так качнуло.
Хозяин леса молниеносно развернулся к новой угрозе, вставая на дыбы и облапливая противника, подгребая его под собой. Зверь раскрыл пасть, оглушительно зарычав в лицо человеку…
…а потом раскрыл вторую пару челюстей, маскирующихся под пушистые щеки хищника, гордо демонстрируя влажные длинные зубы, до того момента мирно покоившиеся у него в глубине глотки. Рывок массивной головой, хруст… и на снег оседает безголовый труп.
Вот и всё. Аж земли зачерпнул, вместе с головой. Даже не сплюнул.
Пока я возился с цепями, обматывая себя как положено для долгого полёта, медведь проводил ревизию, обнюхивая трупы. Закончив с ней и поняв, что от него еще кто-то убежал, он бодро плюнул в меня второй порцией яда, тут же развернулся и ускакал по следам убежавших, смешно подбрасывая свой пушистый зад. Увернувшийся от прощального подарка я почесал голову, прикинул собственное состояние и постановил, что достигнутые результаты можно и нужно закрепить. Еще пару недель упражнений и я вернусь в форму.
Правда, Лилисанну при нашей следующей встрече, если она состоится, нужно будет убивать сразу наповал. А то вдруг ручкой махнёт…
Глава 12 Расколотая башня
С зависшего над лесочком воздушного аппарата ссыпались вниз вооруженные разумные, отчетливо жаждущие моей крови. Наконечники копье-посохов дергались в разные стороны, не находя очевидной цели, зубы скрежетали, а глаза щурились от злости. Десантники находились в состоянии едва контролируемой ярости, угрожая выстрелить на любой звук. Последнее было чрезвычайно нежелательным, поэтому мне пришлось издать звук, на который они бы точно не стали стрелять. Я ткнул пальцем в бок заложнику, заставляя того отчаянно и громко пискнуть от неожиданности.
Новоприбывшие тут же злобно заорали на разные лады, обещая мне все муки ада, если на заложнике появится хотя бы одна царапина. Но зато острия их страшных даже для меня орудий тут же отдёрнулись от области, откуда прозвучал звук.
— Отпусти её и никто не пострадает!! — тут же было сделано мне совершенно нерациональное предложение. Впрочем, я не возражал, как начало диалога оно годилось, как и любое другое.
— Спускайтесь со своих леталок на землю и уберите оружие! — выдвинул я ответное требование, — Иначе я не гарантирую здоровье заложника!
Это было преувеличение. Я и так не мог ничего гарантировать — захваченный мной разумный выглядел довольно плохо — глаза выпучены, челюсти сведены судорогой, вид бледный и нервный, конечности трясутся. Если я не предприму меры, то всё — не жилец.
— Быстро выполнили приказ! — злобно рявкнул я, приступая к реанимационным процедурам, — Все сюда и не вздумайте стрелять!
Разумные послушно выключили микроскопические левитаторы, приземлившись на траву, и бодрой кучей пошуршали под густую крону дерева, где я и расположился вместе с заложником. При виде занятого заложником меня у пришедших раздался громкий вопль злобы и отчаяния, но с места стронулся только один, кинувшись на меня в длинном прыжке. Его мне пришлось ловить хвостом, при виде которого сразу же воцарилась полная тишина.
За что люблю гремлинов — соображают они раза в три быстрее, чем кто бы то ни было.
— Секунду, — попросил я взволнованно сопящее мини-войско, напрягся и аккуратно довыдёрнул кусок жилистого копченого мяса из зубов и глотки заложницы. Та тут же издала возмущенный крик, быстро перешедший в требование отдать еду назад.
— Кирн… — едва ли не хором сказали две из шести прибежавших сюда гремлинш, делая квадратные глаза и роняя оружие.
— Именно! — я скинул плащ, являя миру себя, — Не ждали, блудницы вавилонские?!!
У всех сестёр Царраката синхронно отпали челюсти и поникли уши.
В кают-компании дирижаблика мы поместились с трудом, точнее — гремлиншам пришлось вынести большую часть мебели и рассесться у меня на ногах. Общаться в лесу они наотрез отказались, мотивируя это тем, что их просто перебьют, если узнают, что они разговаривали с Джаргаком. А затем посыпался град вопросов, поначалу касающийся лишь двух вещей — как я сумел пробраться в их мастерскую и оставить записку на кухне и — что я планирую делать с мелкими хитрозадыми сестрами, как-то нехило ограбившими меня на ценнейший ресурс. О котором я, впрочем, не знал.
Гремлины были и остаются одной из самых причудливых разумных рас. Хрупкие на вид тощенькие тельца, покрытые грубой безволосой шкуркой, чем-то напоминающей покров ящериц. Длинные тонкие конечности, способные удивить своей силой даже человека. Большеротые головы с выпуклыми глазищами и лягушачьи рты, полные мелких острых зубок, и огромные мягкие уши, периодически встающие торчком…
Всё это не шло ни в какое сравнение с настоящими особенностями этой расы. Мужчины и женщины расы гремлинов делились каждый на 7 психотипов, каждый из которых определялся в детстве на всю жизнь. Кто-то из них был вечным скромником, кто-то сварливым и желчным, кто-то сухим и мрачным типом — из-за таких особенностей общество гремлинов было сложным, закрытым и структурированным, пронизываясь невидимыми постороннему взгляду нюансами от взаимодействий аж четырнадцати разных психотипов личности. Каждая из семи сестёр Царраката обладала своим типом личности и «цветом». По нему я их, кстати, и называл про себя, устав пытаться совместить разные имена к почти одинаковых тушкам.
— Очень большая сложность вас найти, да, — с сарказмом пробурчал я, пытаясь устроиться поудобнее в тесной конурке, бывшей гремлиншам довольно просторной столовой, — Город знаю, вас знаю. То, что «розовые» постоянно ходит любоваться на природу — всем известно. Нашёл, утащил в лес, снял плащ, сказал, что беру её в плен. Она с радостью согласилась. Делов-то.
Шесть пар одинаковых глаз с немым осуждением уставились на грызущую пряник «розовую». Той было всё фиолетово — на борту родного дирижабля гремлинша видела всё, мной любоваться она за целый световой день задолбалась, а вот по еде соскучилась.
— А записку как пронёс?! — почти завопила «синяя», бывшая интеллектуальным центром семьи. Ей определенно было невдомёк, как Статус чернее ночи мог бы пробраться в один из самых крупных городов на планете. Да еще и в гремлинский квартал. То, что я не мог это сделать в принципе, не ставя на уши всю стражу, говорить я ей не стал. Вместо этого потрепал по голове «розовую» чревоугодницу и пакостно улыбнулся.
— Попросил её отнести записку и вернуться назад. В плен. Купив что-нибудь вкусного по дороге. Вот она и отнесла. Правда, мясо взяла отвратное, вы видели, чем всё чуть не закончилось…
Шесть пар одинаковых, но очень больших гремлинских глаз скрестились на грызущей пряник гремлинше. Затем шесть пар женских ладошек синхронно хлопнули по широким плоским мордашкам, посидели так с полминуты, потрясли головами, хлопая себя ушами по щекам, и вновь вернулись в реальность.
Сказать, что Царраката были рады меня видеть, было бы неправильно. За исключением пары из них, являющимися слишком оторванными от реальности, остальные прекрасно понимали, что украли у меня чрезвычайно ценный ресурс, продав его за большие деньги в то время, как могли бы с легкостью войти в долю к доброму соседу-орку, получив меньше денег, но гарантировано без проблем от мстительного бессмертного. А тут этот мстительный бессмертный появляется у них на пороге, с вуалью из самой зловещей и ужасной славы в мире, и выманивает их на свежий воздух.
Девушки были несколько выбиты из колеи, совершенно не представляя, зачем я припёрся, но предполагали худшее. А когда гремлин предполагает худшее, то становится жутко неуютно находиться в его компании, так как он способен на самый безумный риск. Вкупе с милой привычкой гремлинов находиться около своих машин и алхимических лабораторий, заставлять их нервничать означало пнуть клетку, набитую обезьянами и гранатами.
— Мне нужна ваша консультация, — определил рамки своих претензий я, — Окажете её в полной мере — мы квиты.
Та пару недель, что я восстанавливал внутренний кислотно-щелочной баланс своей нервной системы упражнениями и медитациями, довольно быстро пролетели. Каждый раз, когда выдавалась возможность немного поразмыслить, я пытался понять, что следует делать. В наличии огромная невидимая чаша с землей, откуда нужно выгнать очумительное количество бессмертных тараканов. После изгнания из крепости у них не будет ни единого шанса воздержаться от смешивания с другими культурами. Нихонцев найдут и интегрируют, захотят они этого или нет.
Но, кто бы мне, гуманитарию, владеющему самым бесполезным с точки нанесения массового урона классом, подсказал бы, что и как нужно сделать, чтобы заставить висящий в воздухе здоровенный остров стать местом, непригодным для жилья? Первым на ум, естественно, приходил Эдвард Эйнинген, мой старый друг и товарищ, достигший очень немалых высот на почве магических технологий. У него было всё, что не хватало мне — ум, системный подход, нужные наборы знаний… Только вот шансов пробиться к нему не было — его пасла туча бессмертных, заодно обеспечивающая оружейника заказами. Кроме этого персонального рая существовала весьма отличная от нуля перспектива, что даже если я пробьюсь сквозь все преграды и вынесу его на волю, прижимая к собственной груди, он даст мне от ворот поворот. Эйнинген хоть никогда и не боялся испачкать руки в грязи или крови, но производил стойкое впечатление человека, максимально далекого от глобальных акций.