Ждать Эдварда три с половиной месяца? Слишком велик риск… не полного провала, но куда худшего эффекта чем тот, на который я надеялся. Нихон слишком резко и решительно начал свою кампанию, это блицкриг. Терять время…
Выхода нет. Но есть шанс…
— Эдвард!! — потормошил я прикрывшего глаза мага, — Эдвард!! Сколько у тебя свободных очков характеристик?!
— Должен признаться, что ты поставил абсолютный рекорд встреч со мной, Кирн.
— Как будто они происходят по моей воле, — нервно оскалился я в безликую гладкую пластину, заменяющую Куратору лицо.
— Они «происходят» … из-за твоих действий, — педантично ответил мне аватар наиболее могущественной сущности этой вселенной, — тем не менее, твои желания действительно не имеют к ним никакого отношения.
— Я вообще-то тут товарища спешу спасти, — не сдержался я.
Это было правдой. Дотащив еле живого мага до ближайшего Дома Матери, я с разгона нырнул в Купель, чтобы срочно купить за любые деньги кристаллы Дикой Магии. С их помощью мы планировали поднять характеристику Выносливости блондина на возможный максимум, чтобы он смог пережить чуму Орьорг. К повороту событий, где неистово спешащего меня внезапно приглашают на светскую беседу под чашечку кофе, я был совершенно не готов.
— Здесь нет времени, — занудно сказал Куратор, делая вежливый жест по направлению к свободному стулу, — Присаживайся. Могу поделиться с тобой следующим — с вероятностью выше девяноста девяти процентов это будет наш последний разговор за твоё существование.
— А ты можешь вылечить Эдварда? — задал я вопрос и сам себя за него почему-то осудил. Это казалось совершенно… нечестным.
— Технически — могу, — занудство пёрло из администратора Системы толстой струёй, — но не буду. Я не вмешиваюсь в ход событий напрямую.
Я выдохнул и огляделся, постепенно успокаиваясь. Ну разговор так разговор. Накрутить себя обратно на бег по торговым рядам с поиском кристаллов дело нехитрое. Всё та же тьма, в которой простая металлическая люстра, свисающая из ничего, освещает кусок пола, стол и несколько стульев. Кофейник, пара чашек, запах кофе и коньяка. Терпеливо ожидающая человекоподобная марионетка без намека на лицо. Блестящие шарообразные шарниры локтей и колен, полированное дерево груди.
Не первый раз… но обещает, что последний.
Первые две чашки кофе я просто проглотил залпом, третью начал тянуть, смакуя. Оторвавшись от фарфора, взглянул на молчащего Куратора.
— Можешь мне напомнить, почему мы вообще разговариваем? Ты же можешь создать чью угодно копию личности и болтать с ней до скончания времен?
— В твоем случае это неверно, — монотонно заметила марионетка, — Напомню — твоя особенность «Внутреннего монолита» делает точное копирование невозможным. Кроме того, я предпочитаю общаться с оригиналами.
— Вопрос этики? — ухмыльнулся я, вновь прикладываясь к чашке.
— Нет.
Куратор картинно взмахнул рукой. Повинуясь его жесту, из тьмы к нам подлетела безвольно висящая в воздухе обнаженная женская фигура. Не узнать её я не мог — Лариса. Копия той самой суккубы, которую администратор мира запихал мне на место уничтоженного «я». Пустые глаза, безвольно приоткрытый рот, полное отсутствие каких-либо реакций. Мне показалось, что в воздухе висит дышащий труп, совершенно лишенный подобия на разум и волю.
— Мы вдвоем её убили, — буднично заметила марионетка, — Я начал процесс, создав копию уже не существующей личности, помещенной в совершенно безвыходное положение. Ты продолжил, не дав копии ни шанса на иллюзию жизни.
— Я её просто игнорировал, пока не заткнулась.
— Именно.
Закурив, я безразлично начал рассматривать висящую копию суккубы. Сожалений было ноль, оригинал этого роскошного тела мне в своё время здорово потрепал нервов, никак не желая идти на сотрудничество. Свою основную функцию та «Лариса» выполняла безукоризненно, получая за это свою суккубскую выгоду, а вот в остальном была омерзительно бесполезна. Для существа, которое приходится держать у души, я имею в виду. Когда её не стало, я лишь вздохнул с облегчением, хоть это и прибавило мне проблем в жизни. А копия демона? Не удивительно, что она не хочет жить со знанием, что всё бессмысленно.
— Мы будем сидеть, пить кофе и разглядывать голых женщин? — мне действительно было интересно. Куратор был молчалив, как жена, разбившая кредитный «мерседес», купленный неделю назад.
— У меня есть вопрос, — кукла немного пошевелилась, опуская голову на сложенные вместе руки, лежащие на столе, — Кватхарани Лама и часть его команды возродятся на практически пустых воздушных островах. Им предстоит несколько лет добираться до цивилизации. Восемьдесят четыре тысячи разумных на тринадцати островах, между которыми курсировал дирижабль Ламы обречены. Износ инструментов, близкородственные связи, деградация, регресс. Всё из-за того, что вам нужно было несколько железных деталей и кусков кристалла. Ты считаешь это равноценной платой?
Сначала вопрос меня разозлил. Сколько раз уже пытались сыграть на моём чувстве вины разного рода манипуляторы. Пережив приступ злости, решил задуматься. Куратор меня определенно провоцирует, следовательно, сам сюжет с расселенными смертными вторичен. Нужно выяснить больше.
— Ты можешь создать еды?
— Еды?
— Да, я голоден.
Металлическую поверхность стола усеяли миски, плошки и бутылки. Исходила ароматом печёная птица с треснувшей на спине коричневой корочкой, сытно благоухали горячие калачи, незнакомые мне фрукты заманчиво демонстрировали спелые наливные бока, груда копченых рёбер соблазняла как следует их погрызть. Недолго думая, я активно принялся за еду.
— Пир во время чумы, — объявил я чуть позже, когда наелся, — Смысл, что несет это выражение совершенно чужд этому моменту, но, фактически — у меня чума Орьорг, а на столе настоящий пир. Всё верно?
— Я вижу порядка шестидесяти вариантов развития тобой этой темы, — кивнула кукла, умудряясь принять заинтересованный вид.
— Если я начну вертеть головой, оглядываться и рефлексировать, то ничего не достигну, — я воспитанно вытер рот салфетками и задумчиво рыгнул, потянувшись к кофейнику, — Не забывай, что я уничтожил целый мегаполис просто потому, что не захотел сидеть и ждать удобного момента. Гордиться тут, естественно, нечем. Но и стыдиться тоже. Рабочий момент.
— Мания величия? — Куратор наклонил голову набок, — Ты потерял человечность?
— Нет и нет, — покачал головой я, — Очень странно объяснять это тебе, поэтому представлю, что делаю это для себя. Имя мне обыватель планеты Земля. Я был гражданином, частью социума, подчинялся многочисленным писаным и неписаным законам ради того, чтобы жить хорошо. По мере собственных сил, конечно же. Вокруг все были точно такими же…
— Гражданами?
— Нет. Смертными. Хрупкими, малозначащими, ограниченными друг другом. Но своими. Каждый понимал, что кроме обрыдлой физиономии соотечественника есть сотни и тысячи чужих. Не просто чужих, а чуждых, ведомых царями и президентами, преследующими совершенно недружественными по отношению к тебе любимому целями. Мы уживались, кооперировались, воевали — но всегда были разграничены национальными рамками. Границами.
— То есть, отношение Бессов к этому миру и друг другу зиждется на том, что они полагают всех чужаками? — в голосе марионетки мне послышался сарказм, а также сомнение в моих умственных способностях. Это он специально…
— Нет, — сделал я отрицательный жест, — На другом. Раньше мы все жили, зная, что любая серьезная ошибка может привести к смерти, травмам, заключению в тюрьму. Наш срок жизни был ограничен, а трудоспособности и того меньше. Здесь нет границ. Нет необходимости в взаимопомощи, социуме, сотрудничестве. Всё временно… кроме тебя.
— Государства, Дикие Леса, объединения бессмертных. Есть множество рычагов влияния на одинокого Бесса, — Куратор налил себе чашку, из которой тут же вкусно запахло коньяком.
Бросив на него завистливый взгляд, но воздержавшись от просьбы, я продолжил:
— Смертный-одиночка может рассчитывать максимум на постройку бревенчатой избы. Если у него есть женщина и дети, то он большую часть жизни, в среднем, будет пытаться их прокормить и уберечь. Жизнь смертного расписана, господин Куратор. Но убери из его жизни всё, что он считает необходимым — и получишь вечного ребенка, ищущего себя. Указанные тобой «рычаги воздействия» ничтожны. Любое сообщество Бессов есть обыкновенная банда в глазах других, у них нет и не может быть достойных уважения целей, потому как все цели уже достигнуты. Мы бессмертны, не болеем, постоянно становимся сильнее. Бандитский самосуд с помощью ужасных Диких Лесов никогда не станет чем-то легитимным.
— …особенно потому, что есть Зов, позволяющий…
— …моментально сменить декорации. Или песочницу. На твой вкус.
Воцарилось молчание. Чувствуя, что конец беседы близок, я начал внутренне собираться. Предстояло много бегать и сорить деньгами. Тем, кто на Базаре выставляет кристаллы Дикой Магии по зашкаливающим ценам сегодня определенно повезет.
— Ты делаешь, что хочешь, потому что считаешь себя свободным от любых обязательств и ограничений?
Опять вопрос-провокация. Я устало посмотрел на существо, чьи цели и мотивы представлялись совершенно непонятными. Как и вопросы.
— Всё и всех вокруг меня можно разделить на две категории, — зло зарычал я, — Земляне, которым дали второй шанс на жизнь… и ты. Больше ничего нет. Ты бессмертен и неуязвим. Всё, что я делаю, направлено на защиту этих самых землян! Но! У меня нет никакого красивого оправдания своим поступкам, нет чёткой мотивации, нет блестящей конечной цели и видения счастливого будущего! Всё, что я хочу — это дать остальным шанс!
— Личности разумных меняются каждый день, — вновь перегнулся ко мне Куратор, — Ты откажешься от своей цели, если я тебе дам гарантию, что в случае твоего успеха мир проживет намного меньше, чем может?
— Нет! — выплюнул я, — Уж машинную логику понять куда проще, чем человеческую! Миром для тебя может быть планета, где у девяносто процентов Бессов будет стёрта память! Где они будут послушными Слугами других! Какой смысл в этом мире?