Все переглянулись, а Леонид взял меня за руку. Дверь открылась во всю ширь, представив нашему взору длинный, резко уходящий вглубь тоннель, освещенный мягким дежурным светом. Мы зашли внутрь.
То, что представилось нашим глазам потом, поражало воображение, и никто не в силах был этого скрыть! Каменный коридор сначала уходил все время вниз, затем стал постепенно уширяться, и после пятиминутного спуска, нам открылась потрясающая картина: тоннель заканчивался выходом на массивное каменное плато, созданное естественным образом самой природой. Как огромный березовый кап, крепилась эта широкая площадка к почти отвесной стене просторной пещеры, на высоте почти пятиэтажного дома. Внизу, по всему периметру, стояли направленные вверх прожектора, освещая пещеру по самые своды.
А прямо под нами стояло то, что бесспорно можно было бы назвать чудом инженерной мысли! Если представить себе крошечный городок, помещенный в жерло потухшего вулкана, то именно так, в целом, можно обрисовать возникшие у меня тогда ассоциации. По сути, это был жилой квартал, мастерски наложенный, словно на рисунке гениального творца, на внутренний ландшафт пещеры.
В металлических, «контейнерообразных» модулях, горел розоватый свет, а из боковых, как жабры акулы отверстий строения, установленного отдельно от основной группы и стоящего особняком, пробивался белый дымок. Кто-то шутливо предположил, что там готовят праздничный ужин, по случаю нашего прибытия и оказался частично прав: это был жилой корпус, а тот самый дымок – результат работы кухонных вытяжек.
Первым делом нас проводили туда и накормили. Затем, один из двух, сопровождающих нас помощников Краца, зачитал список закрепленных за каждым членом группы боксов, объявив, что до полудня мы свободны и можем потратить это время на обустройство и отдых. Нам выдали ключи и проводили в жилую зону. По пути, мы с мужем познакомились со своими ближайшими соседями по нашему корпусу «Д», расположенному несколько в стороне от других корпусов. Десятый бокс заняли те самые шведы. Говорили на русском смешно и коряво, но мы поняли, что они будут заниматься энергообеспечением «объекта», совместно с еще двумя инженерами. Кроме того, нам удалось уяснить, что они уже имели отношение к созданию «объекта»: по их проектам была разработана целая система автономного питания.
Ну а наше жилище представлял бокс № 9. Боксом – здесь называли жилые комнаты, представлявшие собой стандартные помещения, с низкими, утыканными пожарными датчиками потолками и металлической входной дверью. Окна отсутствовали. И поскольку смотреть было не на что, на противоположной от входа стене были закреплены огромные, наподобие современных фотообоев плакаты, как оказалось позже, в каждом боксе разные. У кого-то было изображено скалистое побережье неизвестного моря, а у кого-то просторы полей со стогами во время покоса. Нам же досталась такая картинка из жизни: тихое озеро во время заката. Заходящее за горизонт солнце, освещает края двух островов, разделенных узким проливом. И в этот пролив направляется длинная лодка-карелка. Ею правит сидящий на корме человек, держащий в руках короткое весло. Наверное, так и жили древние поморы или вепсы не знаю…
Внутреннее убранство комнаты, представляли собой две раздельно стоящие алюминиевые кровати, которые мы тут же сдвинули в общую. Они были оборудованы рундуками для хранения постельного белья. Ближе к входу, узкая «дверь-гармошка», наподобие тех, что устанавливают в троллейбусах, открывала проход в туалет, с железным как в поезде унитазом, такой же раковиной, и довольно ущербной душевой кабинкой. Остальная часть комнаты, была обставлена навесными открытыми полками, для хранения всяческих мелочей. Ну и стол, похожий больше на столярный верстак, входил в широкую стенную нишу, был украшен тремя выдвижными полками и «П-образным» светильником, на гибкой телескопической ножке.
Я валилась с ног от усталости и впечатлений, а Леонид, постоянно старавшийся меня подбодрить, в конце концов, сам утомился. Поэтому, побросав свои сумки и наскоро умывшись, мы легли спать.
Ближе к полудню, когда мы еще дремали, нежась под шерстяными одеялами, нашу семейную идиллию, грубо прервал голос Краца, раздавшийся из подвесного динамика внутренней связи: «Всем сотрудникам, через час прибыть к входу в главный корпус! Повторяю, всем прибыть к главному корпусу, через час», – призывал он. И внезапно: «Кравец Людмила, оставаться в боксе. Вас проводят на медосмотр».
Немного растерявшись, я наскоро приняла душ и стала ждать. Муж завернулся в одеяло, досыпая положенное. Через несколько минут к нам постучали, хотя вообще, двери открывались, от выданных индивидуально, специальных, электронных ключей. Изнутри же, дверь открывалась как самая обычная. Я отворила. На пороге стоял сам Крац. Прикрыв за собой, я вышла в коридор.
«Прошу вас следовать за мной. Это не займет много времени», – холодно сказал он.
Я не стала задавать вопросов, так как догадывалась о цели моего посещения. И все же легкое недоумение, наверное, явно выражалось на моем лице, потому что, с секунду помедлив, он добавил: «Если вы внимательно читали условия контракта, то этот вызов не должен быть для вас неожиданностью».
При этом, он так странно, и как мне показалось пренебрежительно, взглянул на меня, что мне стало неуютно и жутко, как если бы я встретилась взглядом с коброй. Тогда я не сразу поняла, что значил этот взгляд, но позже мне все открылось: да, он с самого начала относился ко мне как к ненужной обузе! Глупая овечка, девчонка, увязавшаяся за мужем, неопытная, наивная дурочка, на которую нужно тратить средства и время, вот кем была я для него!
Вопреки тревожным ожиданиям, медосмотр не стал испытанием, и встреча с врачом подарила мне нового друга: сибирячка Лидия Орлова, оказалась не только первоклассным специалистом, но и прекрасным человеком. На тот момент ей было 34 года, и на ближайшие одиннадцать месяцев, Лидия стала мне кем-то вроде старшей сестры. Мы как-то сразу подружились, потому что ее мудрость и острый ум, удивительно сочетались с веселостью и добродушием. Полненькая, курносая, с удивительно живыми и добрыми глазами, к таким людям тянешься сразу.
У нее конечно уже сложилось собственное мнение об «объекте». «Людочка, не забивай голову», – говорила она, отвечая на мои треволнения. – «Я здесь уже две недели, а в некоторые корпуса меня даже не пускают. Ну и ляд с ними! Я в эти дела не лезу, а просто делаю свою работу. И ты делай свою…».
Она провела ряд тестов, на раннюю беременность и общее обследование. Затем, составив специальный рапорт, выдала мне на руки месячную дозу новейшего препарата, почти полностью исключающего возможность оплодотворения, при условии правильного применения.
«У меня было немножко времени на то, чтобы изучить этот препарат. Он достаточно безопасен. Главное принимай вовремя», – подбодрила меня моя новая подруга.
Таким образом, одно из главных условий моего контракта было выполнено.
А теперь я перехожу к самой важной части моего рассказа. В тот же день, за завтраком, мы, наконец, все познакомились! Вот полный список участников проекта: молодой и веселый Йонни Оберг и его старший товарищ Арвид Эк – физики из Лундского университета. Прибыли, как я уже упоминала, заниматься техническим обслуживанием системы энергообеспечения модулей, к слову сказать, одной из самых передовых на тот момент в мире: работающей на ядерных топливных элементах! К ним в помощь приписали двух наших инженеров – Олега Нифагина и Эдуарда Радюкевича. Сергей Новак, Вадим Утилин и Геннадий Тропарев, были доставлены из далекой Якутии, где работали в «Институте горного дела Севера». На их плечи легла работа по изучению внутренностей горы. Константин Раев – наш радист. Немногословный и скромный. Борис Мажаров, с которым мой муж и я сдружились больше чем с остальными, Генрих Эйлер ученый с немецкими корнями и Георгий Вадбальский – доценты из медицинского факультета Московского университета. Таким образом, мы с мужем, затем Лидия Орлова, обладавшая первоклассным опытом в разных сферах медицины, включая военно-полевую хирургию, и эта тройка московских ученых, была объединена в рабочую группу по изучению вещества.
Итак, включая Альберта Краца, его двух вооруженных до зубов помощников, общаться с которыми нам не разрешалось, и карельского повара Михаила Байдина, умевшего приготовить отличный обед всего из нескольких продуктов, внутри горы одновременно находились восемнадцать человек.
После завтрака, когда все вновь прибывшие прошли в свою очередь через кабинет Орловой, нас повели к «источнику».
Проход к этому тоннелю, располагался в самом освещенном углу пещеры, у западного свода. Там, испещренный глубокими трещинами уступ, резко обрывался в глубокую пропасть.
Спуск вниз, производился при помощи усиленной шахтерской клети, причем за раз, можно было забрать не более двенадцати человек.
Мы с Леонидом спускались в первой группе, и по мере того как мы углублялись на нижние ярусы обрыва, стали замечать, как удивительно меняются стенки окружающей нас горной породы: метрах на пятнадцати ниже уровня пещеры, они стали приобретать, яркий, цветной окрас! На причудливых выступах появились светящиеся в темноте лоскутки какой-то странной, как будто живой материи. Сережа Новак – опытный спелеолог, изумленно качал головой. «Просто неизвестный науке, фосфорицирующий гриб. Это не то о чем вы думаете», – пояснил сопровождавший нас Крац.
Наш подземный лифт вскоре остановился. На вбитом в скалу столбике стояла отметка −52. Но не на нее мы смотрели, а на странный, мерцающий дым, заполонявший узкий тоннель. За ним угадывалось пространство. Дождавшись остальных и пройдя вперед еще несколько метров, мы увидели то, за чем прибыли: могучие колонны, растущие как сталагмиты сверху вниз, торчали из-под свода огромного грота и светились тусклым, оранжевым светом. Поразительное вещество, имевшее этот окрас, пульсировало, и все переливалось на этих исполинских опорах, заставляя присутствующих раскрывать пошире глаза и рты. Чудное, завора